Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое Страница 5

Я поспешил опять к Друве, твердо решив сжечь мосты к отступлению...

— Войдите!

Прокурор, слегка подавшись вперед, некоторое время глядел на меня, потом встал и подошел к окну. На светлом фоне рельефно выделялся его большой прямой нос, линия грузного подбородка. Проведя ладонью по своей наголо обритой голове, он спросил:

— С чего намерены начать? Следы?

— Ничего значительного. Там побывало столько народу. Вдобавок прошел дождь.

— Вещественные доказательства?

— Кое-что мы уже знаем. Во-первых: стреляли из ружья шестнадцатого калибра дробью третий номер.

— Гм... Это уже кое-что реальное. А во-вторых?

Что я мог ответить? Никакого «во-вторых» у меня не было.

— Во-вторых, — продолжал Друва, глядя в окно прищуренными глазами, — самые глубокие следы оставил сам убитый. Не на почве, не на месте происшествия... В жизни. Притом эти следы ведут в прошлое! И идя по ним, вы рано или поздно достигнете той точки, в которой убийца когда-то уже пересек дорогу убитого. Конечно, если это было убийство...

— В этом нет сомнения!

— И еще: не забывайте о психологии. О ней никогда нельзя забывать! Были у Ванадзиня враги?

— Еще не знаю, но представить трудно. Симпатичный, общительный человек...

— Чье это суждение?

— Мое. Я его немного знал.

Я кратко рассказал о нашем знакомстве.

— Гм, — улыбнулся Друва. — И по-вашему, у симпатичных людей не может быть врагов? Тогда погибали бы только несимпатичные люди. К сожалению, практика показывает, что это не так.

Я старался не покраснеть.

— М-да, — буркнул Друва. — Хорошо, поезжайте! По правде сказать, я и не ждал, что вы откажетесь. Именно так: не ждал. С чего вы начнете?

— Конечно, с ружей. И познакомлюсь с людьми, с которыми общался Ванадзинь.

— Хорошо. Информируйте меня о ходе следствия! Договорились?

— Договорились. Разрешите идти?

— Идите. Чем черт не шутит!

Это изречение у Старого Сома означало примерно то же, что у других пожелание удачи.

9

Через час я уже сидел в автобусе и ехал в «Глубокую вспашку». Я старался отделаться от мысли, что все-таки еду туда, куда тщетно приглашал меня Ванадзинь, пока был жив. Ирония судьбы! Все лето я хотел познакомиться ближе с симпатичным парнем и его жизнью. И вот еду в колхоз с той же целью, но об Ояре и его жизни мне придется судить лишь по свидетельствам, оценкам и воспоминаниям других людей.

На девятом километре, у перевоза через реку, я вышел из автобуса: отсюда пешком ближе всего. На пороге дощатой будки появилась высокая черноглазая женщина в желтом платке. Я попросил перевезти меня в «Глубокую вспашку». Женщина шагнула в лодку, подождала, пока я сяду, и взялась за весла. Ее дотемна загоревшие руки были жилистыми, сильными, как у мужчины.

— Скажите, вы знали Ояра Ванадзиня? — спросил я, вдруг подумав, что этой перевозчице приходится встречаться с очень многими людьми и, возможно, она и знает гораздо больше других.

Я не ошибся. Лодочница не раз перевозила инженера через реку. Первое время она часто видела молодого человека у реки вместе с Ливией Земит. Иногда они бродили с удочками, но, по мнению лодочницы, ничего у них не ловилось, чаще всего возвращались с пустыми руками. Потом они стали появляться реже, и лодочница решила, что прибрежные пейзажи им надоели. А потом люди сказали, что инженер начал работать в колхозе у механизаторов, сперва просто помогал, а потом его там всерьез запрягли. Болтали, будто между Ванадзинем и Ливией черная кошка пробежала — Ояру притянулась другая... Потом лодочница много раз видала Ливию, та приходила одна купаться на заводь, и лодочница всякий раз удивлялась, как это можно бросить такую красивую девку. Молодая горожанка, видать, шибко грустила. Скоро она уехала к себе в Ригу. А слухи о том, что молодой инженер связался с председателевой дочкой Теодорой, не утихали. Под конец пришлось лодочнице поверить — раза два она сама перевозила Ванадзиня с Теодорой, они вместе ездили в Калниене. Возвращались поздно вечером. Теодора была веселая, разговорчивая.

— Ох эта Теодора, у нее ветер в голове! — возмущалась лодочница. — Пялит на каждого мужика свои зеленые глазищи, задом вертит, плечами поводит... Ливия куда лучше, я бы на месте инженера на такую Теодору и глядеть бы не стала. Да мужики-то ведь сами не свои от таких вертихвосток! Конечно, мое дело сторона, а все ж я на инженера сердита была, уж так сердита, что и смотреть в его сторону не хотелось. А теперь жалко человека. В последний-то раз Теодора ждала его не далее как вчера. Видно, забрало ее наконец... Все прохаживалась по бережку, у тех кленов, а вниз, к лодке, не спускалась. А его все нет и нет, и автобус по тому берегу уже к городу прошел — ну и она убралась восвояси... Кого еще Теодора стала бы ждать, как не Ванадзиня?

Лодка уткнулась в мостки. Я уплатил за перевоз и стал подыматься по песчаному откосу, перебирая в памяти только что услышанное. «Значит, в тот момент, когда Ояра Ванадзиня убивали, у реки его ждала женщина, и ждала не в первый раз?! Сведения лодочницы должны быть... гм... сравнительно объективными. У нее вроде нет надобности вводить меня в заблуждение. Неужели Ванадзинь был таким легкомысленным человеком — не успел разделаться с одним романом, тут же завел следующий?»

Прежде всего я решил зайти в сельсовет. Это было неподалеку — километра полтора. Хотел поговорить с поселковым инспектором милиции младшим лейтенантом Дамбитом. Он, естественно, должен стать моим помощником в этом деле.

10

Когда я вошел в его приемную, уполномоченный милиции занимался гимнастикой с гантелями, причем выражение его лица свидетельствовало о величайшей сосредоточенности.

— В первую очередь я бы хотел узнать фамилии владельцев охотничьих ружей. Вернее, только ружей шестнадцатого калибра, — объявил я Дамбиту, садясь на предложенный стул. — Если не ошибаюсь, вы член общества охотников?

Вопрос о ружьях не представлял для Дамбита затруднений:

— В колхозе и вообще в поселке охотничье оружие имеется у одиннадцати человек, а шестнадцатый калибр — у пятерых: у председателя колхоза Залюма, у механизатора Ошиня, у колхозника Клявы, у начальника почтового отделения Дзерве и у колхозника Ешкулиса.

Значит, стреляло одно из этих пяти ружей?! Стоп, стоп... А вдруг у кого-то есть шестое такое же ружье, вовсе не зарегистрированное в обществе охотников, ружье, о котором Дамбит и понятия не имеет? Да и вообще стрелять мог какой-нибудь пришлый человек.

— Бывали ли у вас случаи браконьерства?

Младший лейтенант подошел своей пружинистой походкой к шкафу и вернулся с папками. В одной из них был подшит протокол о том, что на границе колхозного и государственного лесов близ хутора Лужки найден убитый лось. Он был убит двумя выстрелами: одно попадание в шею, другое — в бок.

По словам Дамбита, за несколько дней до этого колхозные пионеры видели двух незнакомых мужчин, рано утром переходивших лесную просеку. Заметив, что их увидели, незнакомцы поспешно скрылись в чаще. У одного определенно было ружье, а у первого ребята не разглядели.

Так, значит, и браконьеры тут орудовали. Среди них попадаются субъекты, от которых можно ждать чего угодно!

Я спросил:

— Что вам известно об отношениях Ванадзиня с колхозниками? Не слышали ли вы о каких-либо конфликтах у него на производстве или в личной жизни?

Дамбит долго, по-моему, даже слишком долго, потирал лоб ладонью.

— Конкретно ничего утверждать не могу, хотя конфликты бывали.

Я с недоумением взглянул на младшего лейтенанта: что это он так долго раздумывает, прежде чем ответить?

— Например? С кем и какие?

— С Ошинем.

— А, с тем механизатором, которому принадлежит одно из пяти ружей шестнадцатого калибра?

— Да. Ванадзинь на правлении колхоза потребовал, чтобы Ошиня лишили права работать трактористом, заявил, что его к трактору даже близко нельзя допускать. И тогда у Ошиня отобрали водительские права.

— Интересно! Ваше мнение об Ошине, товарищ Дамбит?

— Иногда выпивает. О хулиганских выходках в пьяном виде ничего конкретно не известно.

— Проверим. А в каких отношениях Ванадзинь был с семьей Залюмов?

Дамбит ответил не сразу, его румяные щеки стали еще румянее.

— Отношения были очень хорошие! — выпалил он, опять помолчал и, запинаясь, добавил: — Э-э... Вернее сказать, вначале. Ванадзинь ходил к Залюму не только в контору, но и в дом. А потом... Э-э... Конечно, это только слухи... Потом говорили, будто Ванадзинь с Залюмом не ладят. То есть между ними возник конфликт.

— Отчего?

— Конкретно не могу сказать. Как видно, в связи с... Э-э... В колхозе давно поговаривают, что Залюма надо сместить, распустился, мол, халатно относится к работе. Подобные разговоры начались еще в прошлом году, но тогда у колхозников не было подходящей кандидатуры на примете. А тут появился Ванадзинь... За что он ни брался, все у него ладилось... За короткое время изжил неполадки в ремонтных мастерских... На правлении выступал с различными предложениями... И к тому же он умел нравиться людям, которым э-э... хотел понравиться.