Алексей Макеев - Рублевый передоз Страница 5

Никто из мужчин не обронил ни слова до тех пор, пока официант не покинул отдельную, специально забронированную на сегодняшний вечер кабинку ресторана. Святой разлил виски по трем стаканам. Придвинул к себе поближе тарелку с греческим салатом. Обстоятельно положил на белоснежные салфетки нож с правой стороны, а вилку – с левой. Его небесно-голубые, как у хаски, глаза с маленькими зрачками были практически неподвижными.

– Прежде чем перейдем к делам насущным, давайте за встречу, братва, – приподнял он стакан. – Не так уж и часто нам приходится пересекаться. И жаль, что, как правило, все эти встречи обусловлены печальными поводами. Или очередными проблемами. От такой нехорошей традиции надо избавляться.

– Ты прав, Святой, – поддержал его Гремлин, щуплый седовласый старец, облаченный в дорогой костюм от «Армани» и полосатый галстук. В левом ухе старика поблескивала золотая сережка с крупным алмазом, что совершенно не сочеталось с благообразной внешностью Гремлина. – Повод, как всегда, неприятный, но выпить за встречу действительно стоит. По-людски ведь надо, как говорится.

Богдан тоже поднял свой стакан вместе с двумя сотрапезниками, но пить не стал. Чокнулся и поставил его обратно на стол. Возражений не последовало. И Святой, и Гремлин прекрасно знали, что Богдан никогда в своей жизни не употреблял спиртного. Однако не налить ему так же, как и всем, Святой не мог.

– В ближайшее время я исправлю эту традицию, – пообещал он, насаживая на вилку квадратик сыра. – И вы можете отнести мои слова в банк. А пока… Рассказывай, Богдан.

– А что рассказывать? – Черноволосый кучерявый мужчина, со слегка раскосыми глазами и огромной волосатой родинкой на правой щеке, откинулся на спинку стула. Приступать к трапезе он не торопился, придерживаясь принципа – сначала дело, потом еда. – Готов поспорить, Святой, что ты и без моего рассказа все знаешь. Земля-то, она слухами полнится, так, кажется, у вас, у русских, говорят… Или скажешь, что ты ничего не слышал о перестрелке на Ульяновской два дня назад?

– Ну почему же? – не стал отрицать Святой. – Слышал, конечно. Разграбили очередную твою точку. Умыкнули товар, постреляли боевиков…

– Если бы только так. – В руках Богдана появились четки, которые он принялся медленно и завораживающе перекатывать между пальцев. – На самом деле дела обстоят гораздо хуже, Святой. Я не стал бы поднимать кипиш из-за одной паршивой точки. И товара там было – пшик. Такого товара мне еще тоннами навезут, если надо. Но… У меня накрылась целая сеть. Убили надежного человечка. Зубра. А тот пес шелудивый, который ходил под Зубром, артачиться уже не стал и пошел на сговор с беспредельщиками Блеклого. Всю наработанную Зубром систему под его гребаный «мет» перевел. – Богдан обвел взглядом присутствующих и добавил: – Надеюсь, никому не надо доказывать, что вся эта чехарда – дело рук Блеклого?

– Не надо, – мрачно откликнулся Гремлин, делая очередной глоток виски. – Он у меня уже всю Шаболовку к рукам прибрал. И район Парка культуры. Никто из дилеров не хочет связываться с кокаином. Боятся. Я распорядился отстрелять пару «бегунков» Блеклого, так он тут же «ответку» бросил. Да такую, что я на ней человек десять потерял. И не простых «бегунков», как он, а надежных, проверенных людей. А это уже война, Святой. Серьезная война. Воевать будем? Я-то готов. Вопрос только в том, готовы ли меня поддержать остальные.

– Я поддержу, – негромко произнес Богдан.

Святой отрицательно покачал головой. Довольно быстро и ловко расправившись с салатом, он отодвинул от себя пустую тарелку и взял с общего блюда кусок бараньего шашлыка, продолжавшего томиться на медленном огне. Гремлин налил себе еще виски – он предпочитал этот напиток всем остальным.

– Войны не будет, – заявил Святой. – И вы можете отнести мои слова в банк.

– Как так? – удивился Гремлин.

– Почему? – эхом откликнулся Богдан.

Святой неторопливо прожевал кусок шашлыка и аккуратно отложил вилку с ножом. Голубые глаза слегка блеснули.

– Потому что сейчас не девяностые, – пояснил он. – Менты не дадут нам развязать кровавую баню в столице.

– Блеклому это не мешает.

– Это проблемы Блеклого.

– Пока это наши проблемы.

– Остынь, Богдан! – миролюбиво улыбнулся Святой. – И дай мне возможность объясниться. Прояви уважение, будь добр.

– Хорошо. – Четки в руках Богдана замерли. – Мы тебя слушаем.

Святой прочистил горло, но в объяснения пустился далеко не сразу. Спешить ему было некогда. Да он никогда и не спешил.

– Война никому не нужна, братва. Во-первых, это слишком накладно. Как в финансовом отношении, так и в кадровом. Зачем нам такие глобальные потери при многолетнем отлаженном бизнесе? Лично я считаю, что они ни к чему. И вы можете отнести мои слова в банк. А во‑вторых… Как я уже сказал, не стоит устраивать конфликты с властями. В результате у нас есть два пути, каким образом усмирить беспредельщика Блеклого. Путь первый: сдать его. При желании менты разберутся с этой проблемой, как два пальца…

– С ментами сотрудничать – западло, – покачал головой Богдан.

– Согласен, – улыбнулся одними уголками губ Святой. – Я учел это, но оставил вариант как резервный и предпочел взять на вооружение путь второй – ликвидация. Нет Блеклого – нет проблемы. Без своего лидера и вдохновителя его люди разбегутся как крысы. Да и варить «мет» будет некому…

– Я слышал, у Блеклого есть напарник, – ввернул Гремлин.

Святой выудил сигарету из пачки и закурил. Откинув шторку, в дверях кабинки появился официант, но, оценив ситуацию, тут же ретировался. В общем зале собралось достаточно много посетителей, но гул голосов не достигал отдельного помещения.

– Есть. – Тонкая сизая струйка дыма потянулась к потолку. – Но основной варщик – сам Блеклый. Без него процесс встанет. Умрет. И вы можете отнести мои слова в банк, господа. Я успел навести справки на этот счет. И даже взял на себя смелость отдать соответствующие распоряжения…

Гремлин резко подался вперед. Сережка в его левом ухе ярко блеснула. На мгновение старик даже забыл о своем недопитом виски.

– В смысле? – Кустистые седые брови сошлись в области переносицы. – Ты уже запустил киллера, Святой?

– Да. Нужный человек взял на себя гарантии. В течение двух-трех дней с Блеклым будет покончено. Его просто не станет. И вы можете отнести мои слова в банк.

Не вынимая сигарету изо рта, Святой подцепил вилкой еще три куска шашлыка и положил их себе на тарелку.

– Мне нравится этот план, – опустив четки, одобрительно кивнул Богдан. – И Блеклый заслужил такой приговор. Мы слишком долго выстраивали в Москве нашу систему сбыта, чтобы отдать ее без боя. Это было бы несправедливо. Очень несправедливо… Но если что-то пойдет не так, Святой, войны не избежать. Ты должен понимать это.

– Я понимаю.

Гремлин долил себе виски и отставил бутылку в сторону. Озвучивать свое мнение дальновидный старик не торопился. Слишком много разборок повидал он на своем веку и не позволял себе делать выводы раньше времени.

– Все, что нам нужно, – это спокойная обстановка в столице, – резюмировал Святой. – Только при таком условии мы сможем держаться на плаву. Разве не к этому мы стремились?

И Богдан, и Гремлин согласно кивнули.

– Я разберусь. – Святой положил сигарету на краешек пепельницы. – И вы можете отнести мои слова в банк.

– Немногие воспоминания детства остаются в памяти. Большую часть из них поглощает время. Безвозвратно. – Нури завороженно наблюдал за тем, как Гуров помешивает кофе в чашке маленькой серебряной ложечкой. Белая пенка по центру кружилась, подобно карусели. Поликарпов стоял возле окна спиной к допрашиваемому. – Но какие-то остаются с нами на всю жизнь. Я очень явственно запомнил одно. Мне было шесть. На улице уже стемнело, а я сидел один в детском саду с воспитательницей и ждал маму. Потом наступила ночь. И я понял, что она уже не придет. Воспитательница забрала меня к себе домой. Она тоже поняла. Я провел ночь в постели с ее двумя детьми. С мальчиком и девочкой. Они были близнецами… – Абхазец выдержал продолжительную паузу, сопроводив ее глубоким вздохом. – К слову сказать, полковник, на той девочке я женился… пятнадцать лет спустя. И все потому, что мне еще много раз приходилось ночевать в том доме. Я стал там частым гостем. Мы сдружились, а потом полюбили друг друга. Ее брату это не нравилось… Но кто брал в расчет его мнение?.. Впрочем, речь не об этом… Не угостите сигареткой?

– Не курю. – Гуров терпеливо ждал, когда задержанный дилер закончит свою душещипательную исповедь и перейдет к сути дела.

– Это неприятно… Ну, ладно… – Нури тоскливо бросил взгляд за окно. Поликарпов по-прежнему стоял без движения. Просьба абхазца была оставлена им без внимания. – Наутро после той первой ночи я узнал, что моей маме стало плохо на улице, и ее отвезли в больницу. У нее была такая сильная головная боль, что она потеряла сознание. Поэтому и не пришла за мной… Это был первый звонок. А потом приступы стали чаще. Ей диагностировали рак головного мозга. Мне было десять, когда она умерла. А за год до этого я поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы спасти маму. Кроме нее, у меня никого не было. Отца я никогда не знал… В общем, я хочу сказать, что уже в девять мне пришлось выйти на улицы и торговать гашишем. Таким образом я надеялся заработать деньги и вылечить ее… Абсурдное решение… Но дети – идеалисты. Согласитесь, полковник?