Джеймс Чейз - За все с тобой рассчитаюсь Страница 5

У меня было ощущение, что голова моя наполнена ватой, но все же вопли пробились сквозь ее толщу и достигли моего сознания, заставив меня заскрипеть зубами.

Мой взгляд упал на ковер у ног мисс Бондерли. Рядом на спине лежал Джон Херрик. Его скрюченные руки тянулись к потолку, кулаки были сжаты, лоб у него был разбит, почерневшая кровь запачкала седые волосы, окружив голову зловещим ореолом.

В дверь энергично стучали, кто-то кричал. Мисс Бондерли продолжала издавать какие-то звуки, конвульсивно захватывая ртом воздух.

Я прошел через комнату и шлепнул ее по щеке. Глаза ее закатились, так что видны были только белки, и она повалилась на пол. Дверь резко распахнулась, и мне показалось, что в комнату устремилась огромная толпа.

Я стоял перед ними. Войдя, они сделали два – три шага и застыли. Они смотрели на меня, мисс Бондерли, на Джона Херрика… Я смотрел на них.

В этой группе был детектив отеля, грум, служащий отеля, две-три женщины в вечерних платьях, двое мужчин в белых фланелевых пижамах. Впереди всех держался тот тип в костюме из зеленоватого габардина, которого я заметил в баре возле оркестра, когда он наблюдал за мной в казино.

Увидев распростертого на полу окровавленного Херрика, женщины подняли крик. Я подумал, что на их месте сделал бы то же самое. Но это обозлило типа в габардиновом костюме.

– Выбросьте живо этих кур отсюда! – прошипел он. Вскоре в комнате, кроме него, остались только детектив и служащий отеля. Все остальные были выставлены за дверь.

– Что здесь происходит? – спросил тип в габардиновом костюме, сжимая кулаки и угрожающе выставляя вперед свой подбородок.

По этому идиотскому вопросу я понял, что он, наверняка, полицейский.

– Я тоже хотел бы это знать, – попытался произнести я. Слова у меня получались совсем плохо, казалось, рот мой наполнен большими крупными камнями.

Осторожно, будто он находился в церкви, детектив отеля встал на цыпочки и вошел в спальню. Он принес покрывало, которым стыдливо прикрыл мисс Бондерли. Она лежала в неестественной позе.

– Кто это? – спросил тип в габардине, показывая на меня.

Казалось, служащего отеля сейчас вывернет наизнанку, таким зеленым было его лицо.

– Это мистер Честер Кен, – дрожащим голосом ответил он. Эти слова, казалось, встряхнули типа в габардиновом костюме.

– Вы в этом уверены? Тот кивнул.

– Ты отлично известен, – прорычал мне тип в габардиновом костюме, встав передо мной. – Меня зовут Флагерти, я инспектор уголовной полиции. С тобой теперь покончено, Кен!

Любой ценой надо было попытаться сказать что-нибудь.

– Вы ненормальный, – сказал я. – Я тут ни при чем!

– Когда я обнаруживаю мошенника твоего уровня, запертого вместе с трупом, мне нет необходимости далеко искать убийцу, – насмехался Флагерти.

– Ты арестован и сделаешь лучше, если сядешь за стол.

Я попытался размышлять, но мой мозг отказывался работать. Чувствовал я себя очень плохо, в голове что-то стучало сильными толчками.

Служащий отеля потянул за рукав Флагерти, и они о чем-то зашептались. Вначале инспектор ничего не хотел слушать, но имя Киллино, которое мне удалось расслышать, по-видимому, произвело на него какое-то впечатление. Он с сомнением посмотрел на меня.

– Как хотите, – сказал он, – но это потерянное время.

Служащий вышел, пробивая себе дорогу в толпе, которая ожидала за дверью; трое или четверо попытались войти, но Флагерти захлопнул дверь у них перед носом. Потом он подошел к окну и посмотрел на улицу.

Детектив отеля протянул мне стакан виски, который я немедленно проглотил. Это было как раз то, что мне требовалось.

Я попросил еще, и детектив снабдил меня другой порцией. Он мне глупо улыбался, в его глазах светились страх и раболепство.

Внезапно вата, которой, как будто была наполнена моя голова, исчезла, боль прекратилась и я почувствовал себя настолько хорошо, насколько мог рассчитывать в подобных условиях. Я попросил у детектива отеля сигарету и закурил.

– Вот так, дайте этому подонку прийти в себя, – проворчал от окна Флагерти. Он наблюдал за мной, держа наготове автоматический пистолет. – Не двигайся, Кен, – продолжал он, – мне очень хорошо известно, что с тобой надо быть всегда начеку.

– Не ломайте мне ноги, я и так понимаю, что оказался в скверном положении, но как только она придет в себя, она расскажет вам, что произошло. Я же ничего не знаю.

– Как всегда! – насмехался Флагерти.

– На вашем месте я бы ничего не говорил, мистер Кен, – пробормотал детектив. – Подождите, пока сюда придет мистер Киллино.

– Он придет?

– Конечно. Вы его клиент, мистер Кен. Мы постараемся вас вызволить, если будет такая возможность. Я ошеломленно посмотрел на него.

– На свете не существует другого такого отеля, где так бы ухаживали за своими клиентами! – воскликнул я, не в силах сказать ничего другого.

Он улыбнулся мне, но отвел глаза.

Мисс Бондерли по-прежнему была без сознания. Я сделал движение в ее сторону.

– Спокойно, Кен! Не шевелись! – зарычал Флагерти. У меня создалось впечатление, что он начнет стрелять при первом же удобном случае. Я снова сел, пожимая плечами.

– Вы бы лучше привели в сознание эту женщину, – сказал я.

– Займитесь ею, – сказал Флагерти детективу.

Тот опустился возле нее на колени. Он был смущен и, видимо, не знал, что делать.

Я обвел комнату глазами. Пепельницы были полны окурков, на камине стояли две пустые бутылки из-под виски. Большое мокрое пятно говорило о том, куда пролилось виски. Комната вся пропиталась алкоголем. Ковер был помят, стул опрокинут. Вся обстановка должна была свидетельствовать о том, что здесь проходила оргия.

На полу, возле трупа лежал «люгер». Дуло пистолета было измазано кровью и на нем были прилипшие седые волосы. Это оружие было мне очень хорошо знакомо, пистолет был мой…

Сообразив это, я понял, что пропал. Если мисс Бондерли промолчит, у меня не останется никаких шансов. Остается надеяться, что продлится это недолго.

Полчаса мы сидели молча. Мисс Бондерли несколько раз пошевелилась, еще не приходя в себя. Глубокий обморок! Она, возможно, установила рекорд!

Я начинал уже терять терпение, когда в комнату вошел коренастый мужчина в черной шляпе. Он чем-то напомнил мне Муссолини. Обежав глазами комнату, вошедший направился ко мне.

– Вы Кен? – спросил он, протягивая мне руку. – Я – Киллино. Я прослежу, чтобы с вами обращались корректно. Вы мой гость, и я позабочусь о вас.

Я оставался сидеть, не обратив внимания на его протянутую руку.

– Ваш конкурент мертв, Киллино, – сказал я, глядя на него снизу вверх. – Вам тоже нечего опасаться.

Он быстро отдернул руку и посмотрел на Херрика.

– Бедный парень… – сказал он. – И, клянусь вам, у него были слезы на глазах. – Это был умный и храбрый противник. Лишившись его, город многое потерял.

– Приберегите эти слова для журналистов, – посоветовал я ему. И в эту минуту мисс Бондерли, придя в себя, снова начала кричать.

Киллино, видимо, решил показать свои организаторские способности.

– Мы будем справедливы с Кеном, – сказал он, стуча кулаком по спинке кресла. – Все обстоятельства против него, но он – мой приглашенный, и я прослежу, чтобы ему дали шанс.

– А потом? – спросил Флагерти, пожимая плечами. – К чему терять время? Я отвезу его в комиссариат, и там мы его допросим.

– Мы не уверены, что он виновен, – зарычал Киллино. – Я протестую против того, чтобы его арестовали без достаточных доказательств, и совсем не уверен, что у вас против него есть веские улики. Мы допросим его здесь.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал я. Он даже не посмотрел на меня.

– Заставьте эту женщину помолчать, – показал он пальцем на мисс Бондерли. – Я не хочу, чтобы она открывала рот раньше, чем мы услышим других свидетелей.

Я продолжал курить, глядя в окно, пока Киллино по телефону все организовывал. Были вызваны и ожидали в коридоре служащий отеля, детектив отеля, Сперанца, лифтер и бармен из казино.

Мисс Бондерли отвели в соседнюю комнату, где за ней наблюдала женщина, вызванная из полицейской тюрьмы. Ей приказали одеться.

Позади моего стула стояли два флика, готовые спустить с меня шкуру, если я попытаюсь сделать малейшее движение. Кроме них в комнате были: Флагерти, еще двое сотрудников полиции в штатском, фотограф и врач. В углу сидел стенографист, которому было поручено вести протокол допроса. И, разумеется, в комнате был Киллино.

– Отлично! – пророкотал он. – Начнем!

Флагерти не помнил себя от радости, что держал меня в руках.

– Действительно ли ты Честер Кен? – спросил он таким тоном, будто сам не знал этого.

– Он самый, – ответил я. – А вы, действительно, лейтенант Флагерти? Тот, у которого нет ни одного друга, который мог бы это подтвердить?

Киллино вскочил.

– Послушайте, Кен, положение для вас слишком незавидное. Вы бы лучше воздержались от дерзостей!