Марина Серова - Я тоже стану стервой Страница 5

Судя по характерным звукам, Павлушка покончил со своим занятием и теперь выбирался наружу. Но тут я, видимо, совершила ошибку. Увлекшись наблюдением за парнишкой в желтых очках, я выпустила из виду остальное пространство. Впрочем, меня не стоит особо за это корить – кто же знал, что Павлушка окажется столь популярной персоной?

В тот самый момент, как мой подопечный, торжественно отряхиваясь от прилипших листиков, выбрался из кустов, к нему проворной тенью метнулась девушка. Я даже толком не успела понять, откуда она выскочила. Высокая, гибкая, затянутая в кожаные брюки и тонкую черную водолазку. Волосы цвета воронова крыла, длинные, густые и ухоженные. Красивое лицо – бледная кожа, точеные черты, чуть раскосые карие глаза. На вид – лет двадцать восемь. И по части специализации этой девицы у меня особых сомнений не было. Как говорится – «рыбак рыбака…»

Девица проворно схватила Павлушку под руку и что-то прошептала ему на ухо. Я моментально подскочила к ним.

– Просто верни… – это были единственные слова девицы, которые мне удалось расслышать.

Я решительно влезла между Павлушкой и девицей и резким движением руки оттолкнула ее.

Девица отпрыгнула, чуть присела. Слегка наклонила вперед корпус, правую руку отвела назад, согнула в локте, кисть сжала в кулак. Левую руку выставила перед собой ладонью вперед. Это не очень хорошо. Не для меня – для девицы. Если она без раздумий, с ходу принимает боевую стойку, это может означать только одно – нервная система девицы расшатана.

– Вот, значит, как… – злобно протянула она, сверля меня взглядом. Судя по этому взгляду, она тоже признала во мне «рыбака». – По-крупному решили сыграть? Не в те игры играете, сопляки. Не в то ввязались.

Она выпрямилась, опустила руки и, не спуская с меня глаз, добавила:

– Думаете, просто отделались? Знаешь, куколка, передай привет Лукасу и скажи, что все только начинается.

– Только Лукасу? – невинно улыбнулась я. Лучше пока изобразить дурочку. – А Копполе?

– Кто это?

– Режиссер «Крестного отца».

Девица недоуменно сощурилась, задумалась на секунду. Потом фыркнула:

– Шутница, да? Очень не советую…

Она стремительно развернулась и быстро удалилась в глубину парка. Я бы даже так сказала – бесследно растворилась в лесной чаще. Остался только тонкий аромат дорогих духов.

– А кто это – Лукас? – поинтересовался у меня Павлушка.

– Джордж Лукас? Режиссер «Звездных войн», – пояснила я.

– И как мы передадим ему привет? Он же, наверное, за границей живет. Это далеко.

– Через Интернет! – гаркнула я. – Слушай, Павлик! Это лучше ты мне скажи, кто такой Лукас?!

– Режиссер «Звездных войн», – послушно ответил мой подопечный. – Правильно?

Я обреченно перевела дыхание.

– Ладно. Давай по-другому. Кто эта девица?

– А, эта… – Павлушка самодовольно и мечтательно улыбнулся. – Это моя бывшая. Хочет ко мне вернуться. Но я – кремень!

– Вот она?!! – я сделала неопределенный жест в сторону дорожки, по которой удалилась загадочная брюнетка. – Твоя? Бывшая? Ты сам-то себя не насмешил?

– А чё? Да на меня бабы летят, как мухи на… это… Ну… Как это?..

– Давай лучше «как пчелы», – пришла я на помощь.

– Почему?

– Потому что тогда твою фразу можно будет закончить намного изящнее.

Павлушка старательно подергал бровями, подумал и наконец сказал:

– А, понял. Игра слов, да?

– Да, что-то в этом роде. Не уходи от темы. Кто эта женщина? И что ей от тебя нужно?

– Честно? Я не знаю. А почему ты не поверила, что это моя бывшая?

– Я тебе потом объясню. Что она тебе говорила?

– Чтобы я ей что-то отдал.

– Что именно?

– Я не понял, – тут Павлушка виновато отвел глаза. Я схватила его за руку и сильно сжала. Впрочем, с тем же успехом можно было бы сдавить ствол молодого клена.

– Не ври. Ты знаешь, о чем шла речь.

– Да не знаю я ничего! Я эту бабу впервые вижу! Может, она чокнутая?! Что ты меня допрашиваешь? Тебе мамка не за это платит! Пойдем лучше к Аллочке.

Почти стемнело. Аллочка послушно ждала нас на скамеечке. Несмотря на весьма скудную освещенность, она старательно красила губы.

– Ну чё вы там делали так долго? – протянула она, когда мы приблизились к скамейке.

– У Павлика диарея, – пояснила я, оглядывая берег. Парня в желтых очках уже не было. – Слушай, Аллочка…

– Ну?

– Тут парнишка мотался. В желтых очках. Не видела, куда он ушел?

– Юродивый-то?

– Почему юродивый?

– А чё он так вырядился? Как юродивый?

– Я не знаю, почему он так вырядился! Я просто спросила, куда он ушел.

– А чё, я тут подрядилась за юродивыми смотреть? – томно возмутилась Аллочка.

Изо всех сил сдерживая в себе желание прямо сейчас придушить Аллочку и выбросить ее трупик в прудик, я медленно повторила:

– Аллочка, тут был парнишка в желтых очках. Скажи мне, золотце, не видела ли ты, куда он ушел?

Аллочка вздохнула так тяжко, словно я попросила ее раз десять обежать вокруг пруда.

– Ну ладно, ладно. Он ушел сразу за вами.

– Куда он пошел?

– Сначала за вами. А потом куда-то делся. Я не следила за ним. На кой он мне сдался, юродивый такой?

Вот черт… Неужели мне все же предстоит работа телохранителя, а не работа гувернантки? Конечно, мне это гораздо привычнее, но надо все же сообщать заранее. У меня ведь даже оружия при себе не имеется.

– Тихо! – вдруг воскликнул Павлушка. Левой рукой схватил меня за локоть, а указательный палец правой руки поднял вверх.

– Что случилось? – насторожилась я и стала чисто инстинктивно осматриваться вокруг. Вроде все спокойно. Хотя брюнетка в кожаных штанах явно была неплохим специалистом. Подкралась же она к Павлушке совершенно неожиданно прямо у меня под носом! С такой нужно держать ухо востро.

– Слышите? – лицо моего подопечного вдруг стало блаженным. – Птичка поет. Уть-тю-тю, уть-тю-тю. Евгеш, ты не знаешь, что это за птичка?

– Господи, как же я от тебя устала, – буркнула я, сбрасывая с себя Павлушкину лапищу. – Соловей это.

– Ну, мужик, – восхищенно проговорила Аллочка, – ты попал на бабки…

Мы еще немного погуляли по парку и засобирались домой. Юная парочка вела себя вполне пристойно и никаких попыток зачать внеплановое потомство не предпринимала. Павлушка наслаждался пением соловья, а Аллочка развлекала себя поочередно то нанесением толстого слоя помады на свои полные губки, то произнесением странной фразы: «Ну, мужик, ты попал на бабки…»

Все это время, не забывая контролировать окружающее пространство, я напряженно думала. Что же такое происходит вокруг Павлушки? Что нужно этой нервной каратистке от моего подопечного? И кто этот загадочный парнишка в желтых очках? Хотя тот и не пытался вступить в прямой контакт, я ни на секунду не сомневалась в том, что он «пас» Павлушку. Или Аллочку? Нет, не Аллочку. Парнишка ведь ушел вслед за нами, а не остался с ней. Да, ушел за нами и бесследно растворился. А на смену ему из ниоткуда, словно чертик из табакерки, выскочила каратистка-неврастеничка и принялась требовать от Павлушки нечто . А Павлушка-то, похоже, даже и не предполагает, что вокруг него затеяна какая-то возня. Или предполагает? В какой-то момент, когда я приставала к нему с расспросами, он стыдливо отвел глаза. Значит, что-то все же скрывает.

А что же тетя Маша? Может, она в курсе каких-то непонятных делишек, в кои оказался замешанным ее драгоценный сынок? Может, она опасается, что он нечист перед законом, и поэтому, выгораживая сынка, наплела мне всяких нелепостей о необходимости следить за его нравственным поведением? А на самом деле ей нужен был именно телохранитель, а не нянька. В таком случае это весьма неразумный шаг с ее стороны. С телохранителем, как с врачом и с адвокатом, надо быть предельно откровенным. А то что же это получается? Я приступила к выполнению задания абсолютно неподготовленной. У меня не то что пистолета – у меня даже рогатки с собой не имеется. Нет, так дело не пойдет. Завтра же смотаюсь на свою потайную квартирку, где у меня хранится целый арсенал всевозможных спецсредств, и подберу самое необходимое. Ну, что же тут поделаешь? Договор на предоставление услуг телохранителя я подписала. Придется его выполнять.

Было около одиннадцати вечера, когда мы с Павлушкой, расставшись с Аллочкой на автобусной остановке, подошли к подъезду нашего дома. Мне безумно хотелось курить, но, памятуя о данном тете Маше слове не подвергать ее детей воздействию табачного дыма, я мужественно терпела. Ничего, может, перетерплю, а наутро вообще позабуду о пагубной привычке? Хорошо бы.

Около Павлушкиного подъезда было что-то вроде детской площадки. Как обычно это бывает, по ночам здесь собирались детишки самого что ни на есть старшего возраста. Вот и сейчас – на качелях сидели три девицы и непотребно громко гоготали, а в теремок набилось еще человек пять. Они на редкость шумно что-то обсуждали, из-под крыши клубами валил дым.