Мартина Коул - Жестокая ложь Страница 5

Мэри Каллахан перевела взгляд на внучку. Свет разноцветных огней рождественской елки освещал ее лицо. Какое будущее уготовано ей?

Зная характер своей старшей дочери, пожилая женщина хорошо понимала, что счастье Селесты находится под угрозой. Впрочем, случись что-нибудь, она всегда сможет рассчитывать на ее помощь. Мэри не станет колебаться и ответит ударом на удар. Синтия упустила свой шанс захомутать Джонни Паркера, как говорится, много лун назад. Сейчас молодой человек ухаживает за Селестой и, похоже, у него самые честные намерения. Если Синтия вздумает вмешаться в их отношения, ее следует одернуть, резко одернуть…

Мэри Каллахан любила обеих дочерей, каждую по-своему, но она не позволит одной разрушить счастье другой.

Глава 6

— Он такой хорошенький!

Мэри не удивило, что Синтия ей не ответила. Это было в порядке вещей, но иногда неучтивость дочери все же задевала ее за живое. Несмотря на то что Синтия регулярно оставляла детей на попечение родителей, она то и дело демонстрировала им свое высокомерное презрение.

— Он — вылитый Джимми, но и твои черты в нем угадываются.

Синтия улыбнулась, но как-то холодно. Она вообще была скупа на проявления любви и привязанности.

— Мы его просто обожаем, нашего Джимми-младшего!

— Он Джеймс, мама. Называй его, пожалуйста, Джеймс! — произнесла дочь с таким драматизмом в голосе, словно это был вопрос жизни и смерти.

Впрочем, для Синтии так оно и было.

— Хорошо, дорогая, как хочешь. Он, в конце концов, твой сын.

Дочь кивнула головой.

— Можно, Габриела еще немного поживет у вас, пока все не войдет в колею?

Мэри тоже кивнула в ответ. Девочка жила у них уже шестую неделю. Иногда вечерами проведать дочь заезжал Джимми, а в целом складывалось впечатление, что ребенок — сирота. По крайней мере, Синтия совсем не интересовалась, как поживает Габби.

Джеймсу-младшему исполнился месяц, и Мэри подозревала, что ее дочь не собирается что-то менять в своем отношении ко второму ребенку. Она кормила малыша, меняла ему подгузники, купала, делала все, что должна делать заботливая мама, но, как только ребенок был переодет и накормлен, Синтия теряла к нему всякий интерес. Без необходимости она никогда не брала сына на руки. Она выказывала видимость любви и заботы только в присутствии посторонних людей. Мэри беспокоило то, что ее дочь не испытывает настоящей любви к собственному сыну. Синтия вообще особо не интересовалась благополучием своих детей, и Мэри сомневалась, что она способна кого-то по-настоящему полюбить. Как указать Синтии на чудовищные ошибки, которые она совершает? Что она делает со своей жизнью? Во что она превратила свой брак? Как жалки ее потуги быть похожей на любящую мать! Синтия никогда не утешала детей, когда они плакали. Она не играла с ними и вообще никак не проявляла материнских чувств, если они у нее были. Конечно, Синтия заботилась об их физическом благополучии, но при этом как бы соблюдала дистанцию между собой и своими детьми. Она всегда находилась где-то рядом, на периферии, но никогда не старалась занять в жизни детей центральное место, как это обычно бывает с матерями.

Синтия всю жизнь была, как говорится, холодной рыбой. Она просто не понимала, что такое счастье. Счастье каким-то неведомым образом ускользало от нее. Иногда Мэри терзалась чувством вины перед дочерью. Впрочем, руководствуясь логикой, мать понимала, что это не так. В самом начале она любила Синтию ничуть не меньше, чем Селесту. Со времени своего появления на свет обе девочки были окружены безмерной любовью и заботой. Но Синтия с самого детства выстроила вокруг себя стену отчуждения, сквозь которую мать не могла пробиться. В конце концов Мэри смирилась с тем, что ее старшая дочь не способна демонстрировать чувства любви и привязанности. Это беспокоило ее, человека по природе своей душевного и доброго. Синтия с раннего детства была погружена в себя и жила по правилам, которые сама же и определяла. Мэри очень старалась, но дочь отвечала на проявления любви с ее стороны ледяным безразличием. Со временем Синтия стала ребенком, которого трудно любить. Временами Мэри даже испытывала нечто вроде неприязни к собственной дочери. Теперь она мучилась подозрением, что именно ее нелюбовь усугубила странности в характере Синтии. Мать старалась разобраться в этом, но, по правде говоря, не особо преуспела. Синтия была «трудным» ребенком, а теперь стала «трудной» женщиной. Но не отчужденность дочери и ее полное безразличие к детям по-настоящему тревожили Мэри Каллахан. Внешне Синтия вела себя как идеальная мать. Кто бы мог подумать? Главная душевная тревога, мучившая Мэри, заключалась в том, что пожилая женщина предвидела: в будущем ее внукам придется расплачиваться из-за отсутствия внешних проявлений любви со стороны Синтии.

Пожилая женщина видела, что зять старается компенсировать детям недостаток любви со стороны матери. Мэри хотелось поблагодарить Джимми за его старания, но она не решалась заводить разговор на эту скользкую тему. Это все равно, что предать дочь. Не стоит плохо отзываться о собственной плоти и крови. Мэри еще могла бы поговорить на эту тему, если бы Джимми первым начал разговор, но теща знала, что он никогда на такое не решится. Жена крепко держит его под каблуком.

— У тебя все хорошо, Синтия? Ты выглядишь какой-то усталой, дорогая.

Старшая дочь взглянула матери прямо в глаза. Та же синева, которую унаследовала Габби.

— Конечно, выгляжу! А с чего бы мне не уставать? — раздраженно отрезала она.

Мэри грустно улыбнулась. Трудно… Трудно… А дальше будет еще труднее…

Глава 7

Джимми оглядел кухню, убеждаясь, что все стоит на своих местах, даже чашки. Он хотел, чтобы Синтия, вернувшись от мамы, нашла дом в идеальном порядке, а на столе — вкусный ужин. Он даже научился неплохо готовить. Джимми с нетерпением ждал минуты, когда увидит жену и новорожденного сына. А еще неплохо бы, чтобы дочь приехала с ними.

Джимми вдруг осознал, что дрожит. Он чувствовал отвращение к самому себе за то, что трусит по мелочам. Его жена всего лишь съездила к матери в гости. Дело житейское, а не какая-нибудь гадость. Но в последнее время общаться с Синтией становилось все труднее и труднее. Даже приготовление чая в ее присутствии превращалось в военную операцию. Мужчина любил сына и обожал дочь, но Синтия своим присутствием портила его общение с детьми. Джимми ненавидел себя за слабость. Он знал, что и жена ненавидит его за это. Он не понимал, как ее можно напугать. Он вообще не знал, как кого-то можно напугать. В этом-то и была проблема.

Джимми относился к тому типу людей, которые готовы все сделать ради поддержания мира. В сущности, ему только и нужно было в жизни мира и спокойствия. Почему все так неправильно сложилось? Когда же он впервые осознал, что его жизнь — сплошной самообман? Как оказалось, что все вокруг, кроме него, давным-давно понимают, что его жена — сущее наказание Господне?

Джимми услышал, как снаружи затормозило такси. Он вышел в коридор и про себя прочел молитву, прося, чтобы Синтия на этот раз была в хорошем расположении духа. Жена вошла в дом с улыбкой на губах и сказала, что соскучилась по нему.

Но Джимми уже на многое и не рассчитывал.

Глава 8

Габби смотрела «Радугу», примостившись на коленях у Джека Каллахана. Старик обожал маленькую внучку, и ему совсем не улыбалось возвращать девочку матери. Джек Каллахан считал Синтию не просто странной, он всерьез полагал, что у его дочери не все в порядке с головой. В отличие от жены, он, к ее досаде, не делал секрета из своего мнения.

— Послушай, Мэри, — нередко говорил он, — вся беда Синтии в том, что она одержима собой любимой. Такой она была еще в детстве. Ты все равно ничем ей помочь не сможешь. Лучше смирись.

Жена ничего не отвечала, не спорила с ним, поскольку из собственного опыта знала, что это бесполезно. В отличие от Мэри, Джек никогда не помогал старшей дочери деньгами, а предпочитал часами напролет резать правду-матку. У отца не хватало ни времени, ни терпения разобраться в причудах дочери, и она отвечала ему полным пренебрежением. Их неприязнь была взаимной. Несмотря на то что Мэри любила свою семью, она и сама испытывала определенную неприязнь к Синтии за ее ядовитый характер, который разрушает все, к чему дочь прикасается. Она подкинула бедное дитя своим родителям. Конечно, бабушка обожала маленькую Габриелу, но Мэри было бы гораздо приятнее, если бы дочь предпочла оставить обоих детей у себя. Синтия никогда особо не горела желанием рожать своего первого ребенка, и Габби стала для нее неприятной обузой. Такая бессердечность больно ранила Мэри.

Слава Богу, у нее есть еще одна дочь. Селеста только что вернулась с работы. Как всегда, она светилась радостью.