Аркадий Карасик - Дочь банкира Страница 5

Девушка, не церемонясь, подала Семке руку. Дескать, я не возражаю, проваливай, нам без тебя лучше будет.

После того, как громоздкая фигура Тыркина растаяла в ночной аллее, Сима с таксой и следующий за ними, будто приклееный, Родимцев несколько раз обошли вокруг пруда. Девушка смешливо поглядывала на кавалера, тот мучился, не зная, о чем говорить. За три года отсидки отвык от общения с женщинами, как выразился бы Окурок, потерял навык.

- Так и будем помалкивать?... Что-то похолодало, - поежилась Сима. Пора домой. Матушка, наверное, уже храпит во все завертки... Хочешь, угощу крепким чаем? - неожиданно предложила она.

Отвернулась и медленно, не ожидая ни согласия, ни отказа, пошла к дому. Видимо, уверена: парень не откажется.

- Хо...чу, - в два приема осилил короткое слово Родимцев. И глупо добавил. - А что, можно?

В ответ - легкое передергивание узкими плечиками. Дескать, если приглашаю - можно.

Когда вошли в квартиру и такса привычно улеглась на постеленный персональный коврик, Николай нерешительно затоптался возле двери. Мать приучила снимать в прихожей обувь, переобуваться в домашние тапочки. Здесь, во первых, могут быть свои законы и привычки, во вторых, тапочек не видно.

Сима достала из стенного шкафа шлепанцы, поставила их перед гостем.

- Спасибо, - прошептал Родимцев.

- Можешь говорить в полный голос. Мать спит крепко - ничего не услышит. А если и услышит - я здесь такая же хозяйка, как и она. У неё своя комната, у меня - своя... Пойдем, покажу.

Стараясь, на всякий случай, не грохотать разношенными шлепанцами, гость послушно заглянул в дальнюю комнату.

- Пока ты будешь знакомиться с моим будуаром, я переоденусь.

Будуар? Ничего особенного, обычное ухоженное гнездышко: торшер с багрово красным абажуром, богато инструктированная блестящими украшениями стенка, разложенный, покрытый новым пледом, диван, огромный фикус в углу, два глубоких кресла, японский телевизор, видак, магнитофон. Уйма книг и видеокассет.

Короче, все, что нужно для нормальной жизни современного человека.

- Ну, как тебе, нравится?

Родимцев представил себя на мягком диване в обнимку с полуголой хозяйкой и загорелся. Решительно обнял девушку за талию, другой рукой сжал под халатиком небольшую, но тугую грудь. Невежливо подтолкнул к дивану. Хватит, дескать, трепаться, пора заняться настоящим делом.

- Слишком ты скорый, парень, - насмешливо прошептала Симка, отводя дерзкие руки. - Едва успел познакомиться и сразу нацелился завалить. Так мы не договаривались. Попьем чайку, поговорим, а после - посмотрю на твое поведение. Я тебе не глупая квочка, принимающая любого петуха.

Родимцев отступил. Не потому, что испугался, нет! Просто знал, что насильный секс - секс почти без наслаждения, обычное соитие. И потом участившееся дыхание Симы показало, что грубая мужская ласка не оставила её равнодушной. Торопиться - не только глупо, но и опасно.

- Время - два часа ночи, - поглядела девушка на изящные наручные часики, когда они уселись за кухонный стол. - Добрые люди давно спят, а мы собираемся чаевничать... Ладно, будем считать себя... недобрыми... Коленька, расскажи: за что тебя упекли за решетку? Тыркин говорил: ты с боссом какую-то телку оприходовали без её согласия... Да? Если действительно так - глупо. Насиловать в наше время - хлопотно и немодно, бабы сами ложатся...

Делая вид, что он с наслаждением прихлебывает крепкий чай, Родимцев про себя удивлялся выражениям, вылетающим из пухлогубого ротика. Девушка безбоязненно касается самых опасных тем, которых даже близкие люди стараются избегать. Ну, что ж, это - лишнее доказательство её доступности.

- Я не насиловал - просто любопытствовал, как это делается. Проститутку подмял мой босс. Он сейчас все ещё парится на зоне.

- Ну, и как тебе показалось? - Симка насмешливо раздвигнула пухлые губешки, розовый язычок плотоядно облизал их. - Понравилось?

- Могу показать!

Николай наклонился, запустил руку под халат. Впился жадным поцелуем в пахнущую духами белоснежную шейку. Сейчас девица обмякнет, останется только перенести её на диван.

- Снова торопишься? - отстранилась Сима. Ни следа волнения или возмущения, ровный, с оттенком тонкой насмешки голос. - Сначала прими ванну, побрейся. А я постелю, - откровенно зевнула она. - Ужас, как спать хочется!...

Спать им, конечно, не пришлось. В постели девушка сполна показала свой, как выразился Тыркин, норов. Куда девалась насмешливость, внешнее хладнокровие! Изощренные ласки, поцелуи-укусы, впившиеся в спину острые, звериные коготки, поощрительные выкрики - все это обрушилось на парня, будто лава из кратера проснувшегося вулкана.

В пять утра Родимцев изнемог, а Симка, похоже, полна сил.

- Погоди, - высвободился он из её об"ятий. - Позвоню матери.

- Зачем будить? - удивилась девушка, пытаясь снова окольцевать парня. - Пусть спит...

- Мать? - удивился Николай. - Да она глазом не сомкнет, пока не убедится, что у меня все в порядке... Нет, обязательно надо позвонить.

- Ладно, звони.

Симка высвободила из-под одеяла голую руку и округлую нагую грудь, передала Родимцеву трубку радиотелефона. Тот принялся набирать знакомый номер, а она по садистки ласкала его тело, губами возбуждая соски, умело тиская живот. Опытная, лярва, про себя ругался парень, сбиваясь и снова начиная нажимать клавиши, не одного хмыря через себя пропустила, научилась.

Впервые за непутевый отрезок своей жизни он ощутил тошнотворное чувство ревности.

- Мама? Почему не спишь?

- Коленька? - измученный, переполненный слезами материнский голос не тронул сына. Не потому, что он - жестокосердечный садист, просто в этот момент рука девушки перебралась с живота ниже и сладостный туман наполз на сознание, выметая оттуда все другие чувства. - Где ты? Что с тобой, милый мальчик.

- Все... в порядке, мама... Жив-здоров... Пока. Позвоню позже, ладно?

И отключился. Девичья ручка принялась такое выделывать между мужских ног, что Родимцев поторопился прервать беседу с матерью. Резко повернулся и навалился на стонущую садистку. Радиотелефон упал на пол, вслед за ним скатилась подушка, измятая простынь...

* * *

Через три месяца после памятного освобождения из заключения друзья встретились снова. Не созваниваясь, не обговаривая времени и места встречи - случайно на станции метро "Площадь Революции". Тыркин сбегал по лестнице, Родимцев, наоборот, поднимался по соседней.

- Притормози внизу - сейчас спущусь! - успел крикнуть Николай.

Семка показал большой палец. Дескать, классно придумано, подожду. И раз"ехались: один на платформу, второй к выходу из подземки. Покупать снова дорогостоящий жетон Родимцев посчитал зряшной потерей времени и денег, проситься у дежурной не позволяло самолюбие. Оглядевшись, просто перемахнул через решетчатый барьер.

Семка, что-то перекладывая с места на место во вмесительной сумке, стоял, прислонившись к стене.

- Здорово!

- Привет... Как житуха?

Говорить особенно не о чем, но если уж повстречались, не играть же в молчанку?

- Ништяк. Обмываю в морге покойничков. Работенка не пыльная, на хлеб с квасом хватает. Наташка трудится в мэрии, перебирает бумажки... А ты устроился?

Признаться: нет, пока не нашел места - не хочется, ибо - унизительно.

- Пока - на перекладных: бери больше, бросай дальше...

- Не густо. Как с Симкой - состыковались?

- В цвете. Живу у нее. Познакомил с матерью, навещаем. Вроде, жизнь постепенно налаживается... Торопишься?

- Есть немного. Наташка попросила заглянуть на рынок, кое-что прикупить...

Помолчали. Лихорадочно искали тему для продолжения беседы. О жизни все сказано - не прибавить и не убавить, о друзьях-десантниках говорить надоело - у каждого своя жизнь и свои заботы.

- Звони.

- Нет базара.

Родимцев вышел к площади Свердлова. Торопиться некуда, возвращаться домой не хотелось, тем более - в квартиру Симки. Ибо их отношения складывались не самым лучшим образом.

Первые два месяца - сплошное блаженство, кайф: не успевали выбраться из койки, как спешили снова забраться в нее. До того раздолбали диван рассыпался, пришлось ремонтировать.

- Забеременяю, не боишься? - смешливо изогнув тонкую бровь, роняла девушка. - Подкину тебе пискуна.

- Подкидывай, - глупо улыбаясь, "разрешал" парень. - Семья без детей вовсе и не семья, не поймешь что. Поженимся...

- А вот это уже ни к чему, - брезгливо морщилась Симка, будто регистрация брака и венчание - страшное бедствие, типа землетрясения. Ежели вздумаем разбежаться, ни один штамп в паспорте меня не удержит... И тебя - тоже.

Николай согласно кивнул, хотя, внедренные старомодной матерью, представления о семье были у него совсем другие. Рожденные в браке сын или дочь - законные дети, прижитые без регистрации - фактические сироты. Но спорить, доказывать свое ему не хотелось. Ничего страшного, жизнь покажет, кто прав. а кто неправ...