Мария Брикер - Изысканный адреналин Страница 5

– Можешь меня Максом звать, если хочешь, – выруливая со стоянки, предложил оператор. Роберт Хейч… Роберт Хейч… Неужели?.. Оператор еще раз взглянул на свою напарницу. Да нет, не может быть. Если бы Мэрилин была дочерью того самого Роберта Хейча, то вряд ли сейчас сидела рядом с ним и работала в тухлой программе кабельного канала «Факт ТВ».

– Макс, музыку включи, плиз, а то тоскливо как-то, – попросила девушка. Чижиков послушно нажал кнопку магнитолы. «Злобный коршун любви расклевал мое сердце до крови. Я в печа-а-али, я в печа-а-али, я в печали-и-и…» – полилось из динамиков.

– Твою мать, опять этот педик воет. Откуда они только берутся? – скривился оператор и перестроил радио на другую волну.

– Спорим, что Селиван не голубой? – оживилась Мэрилин.

– Мне по барабану, какая у этого гоблина ориентация, но поет он, как педик, – вынес свой суровый вердикт Чижиков и притормозил у кафе.

Глава 3 ФАНАТКА

Селиван Артамонов отодвинул плотную штору и выглянул в окно.

– Опять эта дура стоит с плакатом, – задумчиво сказал он своему другу Редникову и жеманно заправил длинные каштановые пряди за ухо.

– Селиванушка, это же слава! Слава, которая подкралась незаметно, – заржал друг. – Гордись! У тебя появилась первая фанатка.

– Ну, во-первых, не первая… – промурлыкал Селиван. – А во-вторых, что ж она такая страшная-то!

– Поклонников не выбирают, Селиванушка, – философски изрек Редников. – Пиво будешь?

– Что я, с дуба рухнул, пиво с утра пить. Налей мне шампанского.

– Аристократ, блин, – усмехнулся Редников и направился к холодильнику.

– Ничего я не аристократ, – обиделся Артамонов. – Ладно, давай пиво. Только не холодное, мне еще сегодня в клубе выступать.

Редников, который уже достал из холодильника две бутылки, чуть не уронил их на пол.

– Ты меня пугаешь, Артамонов! Ты же под фанеру поешь.

– Ну и что! – Селиван капризно прикусил губу, тряхнул волосами и уселся на диван.

В просторной двухкомнатной квартире на Смоленке, куда модный певец перебрался совсем недавно, только что закончился ремонт. Огромная гостиная, совмещенная с кухней, стены, отделанные природным камнем, стильная ярко-красная мягкая мебель, камин, барная стойка с неоновой подсветкой, домашний кинотеатр. Разглядывая интерьер новой квартиры, Селиван все еще не верил своему счастью: слишком свежи были воспоминания о нищей жизни в задрипанном провинциальном городишке, в убогой комнате, которую приходилось делить с двумя братьями-алкашами. А после были комнатушки в хрущевках на окраинах города и даже койка в завод-ской общаге. Но теперь все изменилось! Фортуна вдруг повернулась к Селивану правильным местом: вовсю шла запись сольного альбома, его приглашали в модные клубы, плакаты с изображением певца были развешаны по всей Москве, два его хита – «Не спи, приду к тебе я ночью» и «Злобный коршун любви» – крутились по всем радиостанциям, скоро должны состояться первые гастрольные туры. Правда, квартира принадлежала продюсеру, но это все были мелочи жизни. Процесс взлета, как говорится, пошел. Вон, даже поклонница появилась. Скоро он станет самой настоящей звездой, глядишь, не ровен час, на Евровидение поедет. А пока что, пока можно и в квартире продюсера пожить.

Музыкальная карьера Артамонова началась внезапно. К слову, если бы не случайность, то Селиван (по секрету, в миру – Сеня) так бы никогда и не узнал, что он умеет петь. Москву Селиван приехал покорять совсем в другом амплуа – в качестве актера. С детства все знакомые в один голос твердили, что он похож на Алена Делона, только красивее, и прочили ему великое будущее, и Селиван так в это поверил, что на экзамене в Щуку даже не нервничал. Но завалился на первом же туре. Потрясение было таким сильным, что Артамонов с горя пошел пропивать деньги, выделенные матерью на поездку в Москву, в ближайший бар. Спустив сумму на обратный билет, Селиван совсем опечалился, разрыдался за барной стойкой и тут же получил утешение от бармена, к которому и отправился ночевать. Не спать же на вокзале, в конце концов! О той ночи Артамонов предпочел забыть раз и навсегда. Но бармен оказался мировым мужиком, разрешил некоторое время пожить у себя и помог устроиться на работу официантом в один из модных дорогих ресторанов Москвы. На банкете в честь юбилея политика Мариновского Селивану выпала честь вынести праздничный торт и исполнить лирическую песню «Хеппи бёздей». Гости так громко аплодировали Артамонову, что он не удержался и поклонился. Торт соскользнул с подставки и рухнул на пол свечками вниз, заляпав половину гостей, включая и депутата Мариновского, взбитыми сливками и кремом. В тот же вечер Артамонова уволили, но спустя несколько дней его разыскал известный музыкальный продюсер Валерий Торчинский. Он тоже был на банкете и слышал, как Селиван поет песню «Хеппи бёздей». В общем, с этого все и началось.

Редников передал ему бутылку пива и подошел к окну.

– Стоит, красавица, – хмынул он и обернулся. – Селиванушка, я тебя хочу, – ласково проворковал друг. Артамонов подавился пивом и закашлялся.

– На плакате у нее написано, – буркнул друг и посмотрел на Селивана странным взглядом. Артамонов опустил глаза в пол и вздохнул.

Егор Редников был мальчиком из хорошей семьи, учился в МГИМО, собирался стать юристом-международником, имел крутую тачку и отдельную от родителей жилплощадь. Судьба их свела, когда Селиван, тогда еще Сеня, работал официантом. Редников отмечал удачную сдачу сессии в кругу своих однокашников и так упился, что не мог ходить. Остальные участники застолья тоже были в состоянии нестояния, но все-таки сумели самостоятельно разъехаться по домам, забыв пьяного в хлам Редникова в ресторане. Смена Артамонова как раз подходила к концу, он вызвался сопроводить товарища до выхода и посадить в такси. В итоге оказался в гостях у Редникова, в элитной, шикарно обставленной квартирке на Кутузовском проспекте, и остался там ночевать. Ту ночь Артамонов тоже предпочел забыть раз и навсегда. Егор также с утра усиленно делал вид, что ничего особенного не произошло, но они остались просто друзьями. Редников даже разрешил какое-то время у себя пожить и познакомил Сеню с московской мажорной тусовкой. Вот только Селиван не любил, когда друг начинал смотреть на него как-то так, совсем не по-дружески, долгим взглядом. Селиван строго запретил ему это делать, поэтому, когда Егор так на него смотрел, чувствовал себя не в своей тарелке. В принципе, отличным был парнем его друг Редников. И очень симпатичным. Вдвоем они неплохо смотрелись. Стройный широкоплечий брюнет Егор, смуглый, темноглазый, стильный, и он, Селиван, хрупкий длинноволосый шатен с синими глазами и ярким ртом. Где бы они ни появлялись, девчонки глаз с них не сводили. Если бы еще Селивану можно было развлекаться со слабым полом на полную катушку, но имидж есть имидж, приходилось терпеть. А терпеть с каждым днем становилось все сложнее.

Звонок в дверь отвлек Селивана от философских размышлений. Редников вышел в прихожую и вскоре вернулся с ехидной улыбкой на лице.

– К тебе гости, Селиванушка, – сладко пропел он. – Точнее, гостья. Автограф просит дать.

Артамонов округлил глаза и замахал руками, но было поздно. В комнату вплыла девушка с плакатом на груди и уставилась на него влюбленными глазами сквозь толстые линзы безобразных очков.

«Да ты вблизи еще краше», – покачал головой Селиван, разглядывая свою фанатку. На ум почему-то пришел анекдот про девочку-дебилку, которая поймала Золотую рыбку и загадала в качестве трех желаний иметь хобот, уши и хвост, как у слоника. А на вопрос рыбки: «Что же ты, девочка, не попросила побольше мозгов и красоту?» – дебилка, покачивая ушами и хоботом, застенчиво спросила: «А фто, можно было?»

– Мне бы автограф, – шепеляво попросила фанатка.

– Куда ставить будем? – вздохнул Селиван.

Поклонница скинула с шеи плакат на пол, и через секунду там же очутилась ее кофточка.

– Сюда, – решительно сказала девица и ткнула себя пальцем в обнаженную грудь, очень красивую грудь, необыкновенно красивую грудь. Да и фигурка у фанатки оказалась на редкость соблазнительной.

Редников изменился в лице, подлетел к девице и стал выпихивать ее из гостиной.

– А ну, пошла отсюда! Пошла, кому говорю!

– Кофту, кофту отдай, придурок! – завизжала девушка и попыталась вырваться. Но Редников словно озверел, схватил девушку за шею и выволок ее в прихожую. Хлопнула входная дверь. Егор вернулся в гостиную, подобрал кофту и плакат и выкинул их в окно.

– Зачем ты с ней так грубо? – лениво спросил Артамонов.

– Бабы – суки, неужели ты этого не понимаешь? Она же клеила тебя! – возмутился Редников, уселся на барный стул и отвернулся. Селиван долго смотрел на напряженную спину друга.

– Ну и что, – пожал он плечами.

– Как – ну и что? Тебе продюсер что сказал – никаких баб! Никаких! Тебя же раскручивают как мальчика для мальчиков, мля! Хочешь попасть на бабки, мля?