Александр Трапезников - Свет и тени в среде обитания Страница 5

- А если бы утонул? - отозвался Вадим. - Стали бы смотреть?

Он действительно курил, погрузившись по горло в мыльную пену. Наташа задернула шторку, оставила целлофановые пакеты, а его скомканную одежду подхватила и унесла прочь. Сунув ее в мусорное ведро, она еще и придавила крышкой.

- Вот так! - сказала она, потирая руки. - Хотя в сказке полагалось бы сжечь.

Затем налила себе немного вина урожая 1985 года и выпила. "Что бы такое приготовить?" - подумала девушка.

Через некоторое время из ванной негодующе донеслось:

- Э-эй!..

- Ну что мы все друг другу "эй" да "эй"? - громко сказала она, подходя к двери.

Тогда он отозвался по-другому:

- Наташа, прекратите шутить. Где моя одежда?

- В пакетах. Надеюсь, размеры ваши. Я выбирала на глазок.

- Я спрашиваю о моей рубашке и моих брюках, а не об этой накрахмаленной наволочке с рукавами.

- Там еще бритвенный прибор, - сказала она и ушла на кухню.

У него все равно не было выбора.

Вадим продолжал что-то ворчать, но она его уже не слышала, занявшись приготовлением салата.

Прошло еще минут тридцать, и он появился за спиной - в новой синей рубашке, подвернутых внизу джинсах и даже свежевыбритый, смущенно потирая щеку. Теперь он выглядел ярче и молодо, лишь взгляд оставался прежним, словно бег за собственной тенью все еще продолжался. И мокрые волосы висели длинными прядями, как у эстрадного певца или отшельника.

- Должна же я была вас как-то отблагодарить! - сказала Наташа. - А вам идет. Цвет неба. Кого-то вы мне напоминаете...

- Идиота, - коротко разъяснил он. - Лично я себя таким и ощущаю. Столь глупых ситуаций в моей жизни уже давно не было. С тех пор, как отметил плачем свой первый день рождения.

- Не надо гневить судьбу, я ведь еще собираюсь вас подстричь. Не беспокойтесь, я умею это делать, - добавила она, поскольку Вадим в ужасе замахал руками.

Но Наташа уже взяла приготовленные ножницы, полотенце, расческу и указала на стул.

- Ну пожалуйста! - попросила она.

- С каких это пор девушки стали командовать взрослыми мужиками? спросил он, но покорился ее желанию. - Ладно, стригите. Только оставьте хотя бы второе ухо.

- Я сделаю все так, что ваш... изъян совершенно не будет заметен, успокоила Наташа, догадываясь, почему он носит длинные волосы. - Это не проблема. После института я работала парикмахером. Вы спросите почему?

- Нет. Мне это не интересно. Но хорошо хоть не патологоанатомом. А то бы вы, наверное, захотели меня препарировать.

- Потому что по своей специальности я не могла устроиться нигде, продолжала Наташа, будто разговаривала сама с собой, и при этом быстро и ловко работала ножницами. - А в салон красоты меня привела подруга, я прошла трехмесячные курсы и научилась всему. Даже получила приз. В этом нет ничего сложного; по-моему, стричь баранов гораздо труднее. Простите за сравнение.

- Ничего-ничего, мы привыкшие.

- Между прочим, когда на конкурсе я делала модельную стрижку моему жениху, он в меня и влюбился.

- Вот как? Значит, он выжил? После того как взглянул в зеркало?

- Не крутите головой, сидите спокойно. Обещаю вам, что вас будет не узнать. Вспомнила, на кого вы похожи. На Роберта де Ниро.

- Это хорошо или плохо? Просто я с ним не слишком знаком.

- Все относительно...

она закончила работу и чуть отошла в сторону, протянув зеркало.

- Теперь любуйтесь.

Странно, но он не сразу узнал себя: на него смотрело совсем другое лицо - в нем исчезла какая-то постоянная настороженность, и равнодушие, и собачье чувство вины, и глубоко прячущаяся грусть, и даже морщинки возле глаз не выглядели столь беззащитно-усталыми. Но ее искусство здесь было ни при чем. Иногда происходящее внутри меняет внешность не хуже ножниц, бритвы и нового платья.

- Дело сделано, и теперь уже ничего не воротишь, - все же скептически сказал он, пытаясь скрыть волнение. - И такого полюбят. Может быть, вам на прощание сложить печку? Тогда я пойду...

Наташа покачала головой. Ни ей, ни ему не хотелось расставаться на такой ноте, и оба чувствовали это. Вадим взял в руку бутылку французского вина и налил в бокал. Доверху.

- На дорожку, - произнес он. Но пить не стал. Передумал. Просто пошел к двери и, не оборачиваясь, помахал рукой.

- Подождите! - выкрикнула Наташа, словно очнувшись. - А... кто будет обедать?

Вадим остановился на пороге, глядя на нее как-то сбоку, издалека, сквозь солнечные блики, а все кругом от этой игры света и тени теряло очертания.

- Что-то я сегодня не голоден.

- Тогда... закройте дверь. И идите сюда.

Это прозвучало как просьба, и мужчина, пожав плечами, вернулся. Наташа, набрав воздуху, будто собираясь с силами, неожиданно произнесла:

- Хотите, я расскажу вам о себе? Садитесь! - решительно добавила она. - И слушайте.

- Только не очень длинно и монотонно, - попросил Вадим, вновь подчиняясь ей. - Я засыпал даже на экзаменах.

- Постараюсь. Пейте вино. Ешьте салат. А я буду говорить. Если начнете храпеть, я вас разбужу. Дуршлагом по макушке.

Но она опять замолчала и задумалась. Вадим подсказал:

- Итак, я родилась в одна тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, аккурат перед началом русско-турецкой войны... В зимнюю полночь и полнолуние, когда Стрелец перешел в Козерога, а в Замоскворечье выпал долгожданный снег.

- Если вы будете мне мешать, я вас убью, - пообещала девушка. Обойдемся без суфлеров.

- А хотите, я сам о вас расскажу? - предложил вдруг мужчина. - Очень коротко. Ведь все мы, когда начинаем свою биографию, упускаем самое важное, которое всегда кажется мелочью. И наоборот, детали выдаем за главное. Стереотип мышления. Родился, что-то окончил, изобрел, награжден, умер. Кому это интересно, кроме тебя самого? Но когда твой брат пролил кружку молока, а наказали тебя и ты впервые понял, откуда растут ноги у несправедливости и где она прячется, обида? Что есть смерть, вошедшая в соседнюю комнату, к твоему отцу? Боль от предательства и физическая боль, перваялюбовь и ненависть, желание убить, жажда и страх греха, осознание собственного ничтожества и величия, покой в душе, презрение, счастье, беда - когда это приходило к тебе, куда исчезло, как изменило разум, всю жизнь? Всего этого мы не говорим. Да и не знаем, или не можем вспомнить, или не хотим. Получаются даты. А то, что ты стоял под дождем, и плакал, и слушал музыку из открытого окна, и был счастлив, и знал, что такое уже не повторится никогда, - почему эти мгновения не остались для тебя священны?.. Я говорю так, к примеру, - добавил он, помолчав. - У каждого свой дождь.

- А вы и говорили сейчас только для себя, - сказала девушка. - Но я поняла. У нас с вами, как ни странно, много общего. Мне кажется. Простой тест: я назову любимого поэта, дерево, драгоценный камень, птицу, памятное место в Москве и прочее, а вы кивайте, если совпадет. Итак, погода - снег.

Мужчина улыбался, молчал. Она продолжала перечислять, но все его движения были уклончивы - ни да, ни нет, и вскоре ей самой надоело.

- С туманом у вас все в порядке, - несколько сердито сказала Наташа. Умеете нагонять. Теперь мне все ясно. Вы - последний уцелевший агент КГБ, остальные давно работают под другими вывесками. Потому и прячетесь на крышах. Проснитесь.

- Я просто прикрыл глаза. Не знаю почему, но яркий свет вызывает у меня тревогу. Бывают ночные звери, дневные. Я - из первых.

- По правде говоря, звериного в вас гораздо меньше, чем во многих других. Уж мне приходилось с ними общаться.

- А ваш жених?

- Хищник, - коротко ответила она. - Не советую вам когда-нибудь с ним встречаться.

- Мне достаточно было познакомиться с его братом. Очень энергичный молодой человек. Немного нервный, но это пройдет.

- Теперь все такие. Или стараются сделать вид. Иначе тебя затопчут. Почему же я выхожу замуж?

- Это вы спросили.

- Для собственного спокойствия. Надоело, когда ко мне постоянно прицениваются. А купленную вещь уже не унесешь.

- Но ее могут продать снова. Или украсть. Или подменить вино с подлинной наклейкой. - Он постучал по бутылочному стеклу.

Другой стук донесся из-за закрытой входной двери. Кто-то нетерпеливо ломился в квартиру, требуя впустить.

- Привезли еще что-то? - спросил Вадим.

Наташа тревожно посмотрела на него и покачала головой.

- Сидите. Я сама открою, - сказала она.

5

Оставшись на кухне один, мужчина торопливо выпил бокал вина, прислушиваясь к раздающимся в коридоре голосам. Кажется, разговаривали не совсем спокойно. Затем появился братец Глеб - в милицейской форме, хоть и без автомата, но выглядевший очень грозно, за ним, лукаво улыбаясь, вошла Наташа.

- Сам бы управился, вечно она торопится, - ворчливо сказал капитан, подозрительно взглянув на Вадима и сунув руку. Он не признал его в ночном обитателе крыш. - Сколько мы вам должны?

- нисколько, - пожал тот плечами.

- Наташа говорила, вы сосед?

- Этажом выше.

- Ниже, - поправила девушка.

- Так, - произнес милиционер. - Ладно. Потом разберемся. Я перекушу и поеду. Меня машина ждет.