Клайв Баркер - Книги Крови (Книга 4) Страница 5

Единственной разумной мыслью в его голове было то, что каким-то образом Поуп допустил кражу узелков из расчёта, что похищенная тварь отмстит за унижения старика. И спустя шесть дней после кремации тела Кэтсо, Карни получил некоторые подтверждения этой теории. Всё это время он держал свои опасения при себе, полагая, что чем меньше он будет распространяться о событиях прошедшей ночи, тем меньше будет вреда. Проболтавшись, он ставил крест на фантастических возможностях. Это придавало определённый вес явлениям, которые. Как он надеялся, будучи предоставленными, сами себе, станут слишком слабыми, чтобы выжить.

Когда на следующий день полиция пришла к нему в дом для рутинного опроса друзей погибшего, Карни объявил, что ничего не знает про обстоятельства, окружавшие смерть Кэтсо. Брэндон поступил так же. И поскольку не было свидетелей, предлагавших другие показания, Карни оставили в покое. Он был предоставлен своим мыслям. И своим узелкам.

Однажды он встретил Брэндона. Карни ожидал обвинений. Брэндон был уверен, что Кэтсо убегал от полиции в момент своей смерти, а потерявший бдительность Карни не предупредил их о близости стражей порядка. Но Брэндон не стал укорять его. Он взял груз вины на себя с завидной готовностью; он говорил только о своей неудаче, о Карни - ни слова. Очевидно внезапная гибель Кэтсо вскрыла в Брэндоне неожиданную человечность, и Карни даже подумывал о том, чтобы рассказать ему всю эту невероятную историю от начала и до конца. Но инстинктивно чувствовал, что не время. Он позволил Брэндону выпустить накопившуюся боль и держал собственный рот на замке.

И опять узелки.

Иногда он мог проснуться среди ночи и ощутить шнур, ползущий по подушке. Его присутствие успокаивало, а нетерпение - возбуждало. Словно разжигая схожее нетерпение внутри него самого. Карни хотелось касаться оставшейся части шнура и исследовать предлагаемую узелками тайну. Но он знал, что это станет лишь приятной капитуляцией своему наваждению и его жадному стремлению освободиться. Когда искушение становилось невыносимым, он заставлял себя вспоминать тропинку и зверя в ветвях; снова пробуждал в себе мучительные чувства, пришедшие с его дыханием. И тогда, постепенно, неприятные воспоминания подавляли появившееся любопытство, и Карни оставлял шнур в покое. С глаз долой - из сердца вон.

Думая об опасности, которую таили в себе узелки, он не мог заставить себя сжечь их. Он владел своим утлым куском веревки в одиночестве. Нарушить его - означало нарушить неписанное соглашение. Карни не собирался этого делать, даже заподозрив, что ежедневное интимное общение со шнуром ослабляет способность сопротивляться его влиянию.

Зверей на деревьях он больше не видел. Карни даже начал подозревать, уж не вообразил ли он их встречу. Иногда его способность к самоубеждению, объяснявшая реальность нереальностью, полностью побеждала. Но события, последовавшие за кремацией Кэтсо, положили конец удобным версиям событий.

Карни пришёл на службу один и, несмотря на присутствие Брэндона, Рэда и Анны-Лизы, пребывал в одиночестве. Он не испытывал желания разговаривать с кем - либо из скорбящих. С течением времени ему стало труднее сложить в единое целое осколки событий, тем более обсуждать их. Карни поторопился покинуть крематорий, прежде чем кто-нибудь заговорит с ним. Он склонился вперёд, сопротивляясь пыльному ветру, то сгонявшему облака, то уступавшему место яркому солнечному свету поочерёдно, на протяжении целого дня. Во время ходьбы Карни пошарил в кармане, разыскивая сигареты. Шнурок, ждавший там как обычно, приветствовал его пальцы в привычной заискивающей манере. Карни выпутался из него и достал сигарету, но ветер был слишком порывистый, и спички гасли. Его руки казались неспособными даже на такую простую вещь, как прикрыть пламя. Он бродил взад-вперёд, пока не обнаружил аллею и свернул в неё, чтобы подкурить. Поуп был там, ожидая его.

- Цветы-то принес? - спросил бродяга

Инстинктивно Карни хотел повернуться и убежать. Но залитая солнечным светом дорога всего лишь в несколько ярдах. Не было никакой опасности. И разговор со стариком мог оказаться... познавательным.

- Никаких цветов? - переспросил Поуп.

- Никаких цветов, - сказал Карни. - Ты что здесь делаешь?

- То же что и ты, - ответил Поуп. - Пришёл посмотреть, как сожгут парнишку.

Он ухмыльнулся; выражение на его жалком грязном лице было отвратительным до безобразия. Поуп выглядел тем же мешком с костями, что и две недели назад в тоннеле, только теперь вокруг него витал осязаемый дух угрозы. Карни был благодарен ярко светившему солнцу.

- И тебя... Пришёл увидеть, - добавил Поуп.

Карни решил не реагировать. Он достал спичку и подкурил сигарету.

- У тебя есть кое-что, принадлежащее мне, - сказал Поуп.

Карни не почувствовал вины.

- Мне нужны мои узелки, приятель, пока ты не наделал настоящих дел.

- Не знаю, о чём ты говоришь, - ответил Карни. Сам того не желая, он пристально уставился на лицо Поупа, загипнотизированный его чертами. Свет в аллее замигал. Облако неожиданно закрыло солнце, и в глазах Карни потемнело, но фигура Поупа по-прежнему оставалась четкой и ясной.

- Это было глупо паренек. Пытаться обокрасть меня. В тот день я, конечно, был легкой добычей. Это было моей ошибкой и снова не случится. Ты знаешь, иногда я чувствую себя одиноко. Я уверен, ты понимаешь. И когда я одинок, я начинаю пить.

Казалось, всего несколько секунд прошло с того момента, как Карни зажёг сигарету. Она уже догорела до фильтра, а он так и не сделал ни одной затяжки. Карни выбросил её, смутно сознавая, что на какое-то время отключился от реальности.

- Это не я, - пробормотал Карни. Детская защита против любого обвинения.

- Именно ты, - констатировал Поуп с непререкаемой убежденностью. - Не трать воздух на оправдания. Ты у меня украл, а твой коллега за это заплатил. Ты не можешь возместить ущерб. Но ты можешь предотвратить дальнейшее, если вернёшь мне мою собственность. Сейчас.

Рука Карни, без всякого желания с его стороны, сама устремилась в карман. Он хотел выбраться из этой ловушки до того, как она захлопнется за ним. В конечном итоге самый простой путь к свободе - отдать Поупу, то, что принадлежит ему. И всё же пальцы его колебались. Почему? Из-за того, что взгляд древних глаз этого Мафусаила был столь неумолим, или потому что возвращение узелков в руки Поупа давало тому власть над оружием, убившим Кэтсо?

Но гораздо больше, даже осознавая риск, Карни не хотел расставаться с единственным фрагментом тайны, к которой он только прикасался в своей жизни. Поуп, видя его сомнения, форсировал уговоры.

- Не бойся меня, - говорил он. - Я не сделаю тебе ничего плохого, если ты сам не заставишь. Я гораздо охотнее предпочту решить наше дело мирным путём. Новое насилие, может, ещё одна смерть, только привлекут внимание.

"Гляжу ли я на убийцу?" - размышлял Карни. "Такого взъерошенного и по-дурацки слабого?" - То, что он слышал, противоречило тому, что он видел. Командные ноты, услышанные Карни в голосе Поупа, теперь набрали силу.

- Ты хочешь денег? - спросил Поуп. - Это так? Твоя гордость будет удовлетворена, если я предложу кое-что за твои труды?

Карни недоверчиво оценил убожество Поупа.

- О-о... - произнёс старик - Может я и не выгляжу как богач, но внешность бывает обманчива. Вообще-то это даже правило, а не исключение. Возьми себя, к примеру. Ты не выглядишь как покойник, но по-моему мнению, ты почти что мертвец, парень. Я обещаю тебе смерть, если будешь продолжать игнорировать меня.

Эти слова - такие взвешенные и чёткие - поразили Карни именно тем, что исходили из уст Поупа. Две недели назад они поймали Поупа в его норе растрёпанного и уязвимого - но будучи трезвым, бродяга говорил весьма впечатляюще. Безумный король, обряженный в лохмотья нищего. Король? Нет, скорее - священник. Что-то в его убедительности, и даже в его имени* предполагало человека, чья сила требовала должного уважения.

- Ещё раз, - сказал Поуп. - Я прошу тебя отдать принадлежащее мне.

Он сделал шаг в направлении Карни. Аллея стала узким тоннелем, смыкавшимся над их головами. Если где-то там и было небо, Поуп затмил его.

- Отдай, мне узелки, - его мягкий голос успокаивающе обволакивал. Тьма полностью сомкнулась. Единственное, что мог видеть Карни - рот старика: его неровные зубы, серый язык. - Отдай мне их, вор. Или страдание наступит незамедлительно.

- Карни?

Голос Рэда пришел из другого мира. Этот мир был всего в нескольких шагах - голос, солнечный свет, дуновение ветра - но в течение долгого мгновения Карни боролся, чтобы почувствовать их.

- Карни?

Он вытащил своё сознание из провала рта Поупа и заставил свою голову повернуться в направлении дороги. Рэд был там, стоя на солнце, а рядом Анна-Лиза. Её светлые волосы блестели.

- Что тут происходит?

- Оставь нас, - предупредил Поуп. - У нас дело, между мной и им.