Шарль Эксбрайа - Счастливого Рождества, Тони ! Страница 5

Продолжая играть роль беспечного туриста, я пошел на набережную Сент-Круа пешком, через Кэнконс, по улицам Сент-Катрин и Виктора Гюго, а потом по берегу Гаронны. В таких кабачках, как тот, что выбрал мой помощник, собираются в основном рабочие порта; моряков - и тех гораздо меньше. Я сказал темноволосой толстухе официантке, что пришел от господина Сальваньяка, и меня проводили за столик в нише у самой кухни. Там мы, бесспорно, могли не опасаться нескромных ушей, зато имели немало шансов помереть от удушья. В ожидании хозяина гаража я заказал анисовку, прибывшую, очевидно, прямиком из Испании и, подозреваю, без санкции таможни и таможенников.

Сальваньяк, продолжая игру, с порога громогласно объявил, что выполнил мое поручение и зеленый "воксхолл" с полным баком уже стоит у двери кабачка. Мы обменялись рукопожатием, и владелец гаража пустился в восторженное и стопроцентно лживое описание достоинств машины, которую якобы надеялся мне продать. Поток дифирамбов "воксхоллу" прекратился лишь на минуту - пока Сальваньяк заказывал миноги и антрекоты. Рабочие за соседними столиками, сначала с интересом смотревшие на нового компаньона, быстро перестали обращать на нас внимание. Сальваньяк, несомненно, знал свое дело, и меня это порадовало. С таким помощником у меня, возможно, оставался хотя бы шанс выбраться из осиного гнезда, в которое я сунулся не рассуждая, очертя голову, из одной братской привязанности к Бертрану.

После того как официантка принесла нам антрекоты, Сальваньяк, не меняя тона, заметил:

- Во всей этой истории больше всего меня сбивает с толку жена.

- Жена?

- Мадам Гажан... Эвелин...

- Почему?

- Да просто-напросто у меня не укладывается в голове, что, раз уж парню повезло жениться на такой красотке, он мог за здорово живешь ее бросить.

И Сальваньяк нарисовал такой портрет покинутой супруги, что мне чертовски захотелось познакомиться с ней как можно скорее.

- Ну и что же?

- Эвелин Гажан - на редкость элегантная дама, явно любит роскошь и красивую жизнь... Она из тех женщин, что мечтают сорить деньгами и бесятся от несбыточности своих надежд, если положение мужа обрекает их на более скромное существование.

- А заодно и готовы на что угодно, лишь бы удовлетворить свои аппетиты?

- Думаю, да.

- Вывод: узнав от супруга (что совершенно естественно) о ценности его открытия, мадам Гажан понимает, что есть возможность заработать целое состояние, и в конце концов уговаривает Гажана позаботиться не о будущем страны, а об их собственном счастье. Так?

- Возможно.

- Значит, по-вашему, ради жены инженер мог забыть о долге?

- Познакомившись с Эвелин Гажан, вы быстро убедитесь, что парень, не слишком избалованный вниманием женщин, вряд ли сможет долго противиться ее желаниям!

- Ого!.. Вы меня так заинтересовали, что и вправду хочется поскорее взглянуть на эту даму.

- Я полагаю, вы так или иначе собирались ее допросить?

- Естественно...

- Ну так будьте осторожны!

- Не беспокойтесь, у меня хороший иммунитет. Но вернемся лучше к вашим предположениям... Итак, заручившись согласием мужа, Эвелин Гажан связала его с иностранным агентом? Но каким образом? Вряд ли она просто-напросто отправилась в какое-нибудь посольство, верно?

- Разумеется, нет. Но у мадам Гажан есть верный поклонник Фред Сужаль... Красивый малый, владелец процветающего кабаре "Кольцо Сатурна" и почти друг детства...

- А больше ничего интересного о нем не известно?

- Не знаю, но кто тут может сказать наверняка? У Сужаля бывает куча народу, и от посетителей не требуется ничего, кроме туго набитого кошелька, а в Бордо, сами понимаете, съезжаются люди со всех концов света. "Кольцо Сатурна" - идеальное место, где можно найти покупателя на любой товар.

- Тогда, вы думаете, Сужаль - сообщник?

- Не обязательно, хотя исчезновение Гажана в какой-то мере благоприятствует его ухаживаниям... Возможно, он надеется, что, коли месье Гажан больше не даст о себе знать, Эвелин наконец согласится выйти за него замуж. Впрочем, мадам Гажан часто бывает в "Кольце Сатурна" и могла сама без ведома Сужаля выйти на возможного покупателя мужниных разработок, подготовить бегство и все прочее...

- Но тогда при чем тут Бертран?

Сальваньяк отхлебнул глоток бордо. Выглядел он немного смущенным.

- Послушайте... Я бы не хотел причинять вам боль, но у вашего друга были довольно странные представления... вернее, своя собственная теория насчет того, как ему следует выполнять задание.

- Что вы имеете в виду?

- Не вздумай Тривье действовать в одиночку, наверняка и сейчас был бы жив-здоров. Когда мы виделись в последний раз, он сказал, что, кажется, вышел на очень серьезный след, но отказался объяснить, какой именно. А через несколько часов его нашли мертвым, и теперь придется все начинать заново.

На это я ничего не мог возразить, потому что и сам знал о несчастной слабости Бертрана к театральным эффектам. Он любил расследовать дело самостоятельно и до глубины души радовался, сообщая уже готовое решение. Вот только на сей раз бедняга либо не рассчитал собственные силы, либо недооценил противника...

- Бертран не говорил вам, с кем успел повидаться?

- С месье Турноном, мадам Гажан и, несомненно, Сужалем... А насчет прочих я не в курсе.

* * *

Месье Турнон, директор завода, где работал Гажан, маленький, нервный и явно встревоженный человечек, откровенно не желал ввязываться в наши дела. Встретил он меня довольно прохладно. И, даже не дав рассказать о цели моего визита, сухо прервал объяснения.

- Это излишне, месье Тони Лиссей... Мне звонили из Парижа. Я, конечно, весьма сожалею о том, что произошло с вашим коллегой, но, полагаю, таков профессиональный риск... Что до Гажана, то вот его досье, и вряд ли я сумею сказать о нем что-либо еще. Так что берите досье, если угодно - можете унести его с собой, но тогда попрошу вас оставить секретарше расписку.

Похоже, ему просто не терпелось меня спровадить.

- По правде говоря, месье Турнон, меня очень мало заботят служебные характеристики Гажана. Что меня действительно интересует - так это чисто человеческая сторона дела...

- Не понимаю...

- Ну, если не касаться работы, что он за человек?

- Вообще-то мы очень мало сталкивались вне службы... Но почему бы вам не поговорить об этом с супругой Гажана?

- Вы с ней знакомы?

Директор завода удивленно вытаращил глаза.

- Знаком ли я с ней? Естественно! Впрочем, это очаровательная женщина.

Последнюю фразу он проговорил таким тоном, будто речь шла о погоде: скажем, "дождь начинается" или "дождь кончился".

- Жена - плохой свидетель.

- В самом деле?

Мое замечание, по-видимому, крайне удивило Турнона.

- Мы не так уж много знаем о тех, с кем живем бок о бок долгие годы... - пояснил я.

- Так-так...

Директор завода как будто погрузился в бездну размышлений, но я заставил его снова выплыть на поверхность, задав очередной вопрос:

- А о чем вы разговаривали с Гажаном?

- О чисто научных проблемах.

- И никогда ни о чем другом?

- Не помню... У нас здесь очень сложная работа, месье Лиссей, и требует предельной сосредоточенности. На светскую болтовню почти не остается времени. Я всегда считал Марка блестящим инженером. Что до его личной жизни, то, согласитесь, она ни в коей мере меня не касается, не говоря уж о том, что просто не интересует...

- Но... вас не удивило бегство Гажана?

- Да, конечно, хотя я бы не сказал, что потрясен. Такое ведь случалось и раньше, не так ли?

- Быть может, Гажан дружил с кем-нибудь из коллег и держался с ним откровеннее, чем с другими?

- Не думаю... Он был весьма замкнутым человеком... К тому же ваш предшественник уже расспрашивал всех инженеров и, по-моему, не добился никаких результатов. Все случившееся, конечно, прискорбно, но какой смысл пережевывать бесцельные сожаления? Нам остается лишь попробовать смягчить последствия предательства и надеяться, что в следующий раз те, кому поручено охранять ученых, выполнят свою задачу более добросовестно. А теперь прошу прощения, месье Лиссей, но у меня масса работы...

Короче, милейший директор выставлял меня за дверь.

В крошечном предбаннике, где сидела личная секретарша Турнона, тихая женщина лет сорока, во-видимому ничуть не опечаленная тем, что уже успела изрядно обрасти жирком, я подмахнул расписку, как того требовал директор, и, разумеется, не упустил случая поговорить.

- Ваш шеф всегда такой?

- Какой?

- Неужели он и вправду так безразличен ко всему на свете и относится к посетителям, как к назойливым мухам?

Женщина улыбнулась:

- Месье Лиссей, я зарабатываю тут восемьсот франков в месяц, а потому не имею права на особое мнение о начальстве или по крайней мере не должна высказывать его вслух.

Неглупая у Турнона секретарша!

- А вы мне нравитесь, - невольно вырвалось у меня.