Грегори Макдональд - Скайлар Страница 5

— Скайлар! — Дуфус теперь напоминал испуганного щенка, который неожиданно для себя попал под дождь. — Не пора ли убедить всех, что они близоруки и мучаются ларингитом, поэтому ничего не видят и не могут нас позвать?

— Самое время, — Скайлар положил руку на плечо Дуфуса. — Я думаю, этой вечеринке мы отдали все, что могли. Не жалели себя. Очаровали кого только можно. Благодаря нам остальные прекрасно провели время, не так ли?

— Прекрасно. — Джон оглядел грязные брюки. — Чудесно.

— Скайлар, если б мы еще чуть прибавили, нас могли бы и повесить.

— Точно, — Скайлар искоса глянул на Джона. — Пора дать дню отбой, Дуфус.

Дуфус просиял, вскинул руки, хлопнул в ладоши:

— Объявляю о приходе ночи!

Глава 3

— Я не знаю, куда пошел Скайлар, — ответила Моника мужу. — И Дуфуса тоже нет.

— Знаешь, они могли бы остаться и помочь с уборкой.

Моника Уитфилд оглядела пейзаж после вечеринки.

— Я полагаю, уборка может подождать до утра. Миссис Макджейн унесла в дом салаты и мясо. С объедками разберутся животные.

— Ты права. — Дэн Уитфилд убирал бутылки со стола, служившего баром, в ящик. — Джонатан тоже ушел?

— Я полагаю, Джонатан ушел спать, — ответила Моника. — Ему надо отдохнуть. Он, должно быть, устал после дороги от вечеринки.

— И Скайлару он приглянулся не больше простуды.

— Не знаю.

— Перестань! Скайлар появился в самом конце. И все время визжал, вопил и рычал, как молодой кугуар.

— Я не уверена, что привыкну к молодому человеку, которому незнакомо слово «мэм». Ты заметил?

— Ты про Джонатана?

— Уважение к старшим, да и вообще к людям, я полагаю одним из столпов, на которых зиждется любое общество.

Унося в дом ящик с бутылками, Дэн Уитфилд обернулся к жене:

— Выключи свет, хорошо?

Из ванны Джон вошел в комнату Скайлара вслед за Сиропом.

— Это твоя собака? — спросил он. Последнее слово он произнес «сопака», на манер Энди-Дэнди.

— Да. — Скайлар надевал чистые джинсы.

— Она лежала в моей комнате.

— Это не твоя комната, — поправил его Скайлар. — Это комната для гостей.

Джон уже переоделся в белый халат.

— Как ее зовут?

— Сироп.

— Разве мятные сиропы коричневого цвета?

— Да.

— Ты вроде бы одеваешься.

—  Да.

На полу у кровати стояли две пары сапог. Те, в которых Скайлар был на вечеринке, черные, расшитые, чистые. И вторые, коричневые, без излишеств, грязные.

— Тебе надо что-то делать на ферме? — Джон стоял посреди комнаты Скайлара, засунув руки в карманы халата, оглядывая книжные полки, стереосистему, горн, две трубы. — Я хочу сказать, в столь поздний час уже не работают. — Джон взглянул на часы. — Половина двенадцатого. Но я могу пойти с тобой, помочь тебе. Попытаться помочь.

Сидя на краешке кровати, Скайлар пристально разглядывал кузена.

— А не притомился?

— Не притомился? Да нет, я в порядке. — Джон оглядел полки с книгами. — Ты их все прочитал?

— Книги? — переспросил Скайлар. — Чушь. Я думал, это толстые обои.

Какое-то время кузены молча смотрели друг на друга.

— Значит, ты мог бы в такой час помочь мне на ферме? — наконец спросил Скайлар.

— Конечно. Не уверен, что от меня будет большой прок, но попробую.

— Ладно. — Скайлар начал натягивать грязные сапоги. — Надевай джинсы, и пошли.

— Джинсы? У меня нет джинсов.

— Ты приехал на ферму без джинсов?

— У меня есть шорты, — вскинулся Джон, потом добавил более спокойно: — Модельные джинсы. Не такие, как твои.

— У всех детей божьих есть шорты. — Уже в сапогах Скайлар пересек комнату, открыл дверцу стенного шкафа. Внутри на нескольких полках лежали сложенные джинсы. — Бери мои.

Джон присвистнул.

— У тебя много джинсов.

— За день мне удается перепачкать две-три пары. Ужасно перепачкать. Так или иначе, — Скайлар бросил пару джинсов кузену, — ничего нового тебе с ними уже не сделать. Я в этом уверен, — Скайлар снял с полки трубу. — Пошли.

Джон улыбнулся:

— Ты всегда берешь с собой трубу, когда собираешься поработать на ферме в полночь?

— Ферма-то животноводческая, — ответил Скайлар. — Должен показать этим быкам, у кого самый большой в округе рог.

— Ты сам собрал этот грузовичок? — спросил Джон через открытое стекло в дверце со стороны пассажира.

— Только приспособил под свои нужды, — ответил Скайлар, садясь за руль.

— Какого он цвета? — спросил Джон, усаживаясь рядом. В темноте не видно.

— Красный. По большей части. После дождя. — Скайлар завел двигатель. Не включая фар, покатил по усыпанной гравием дорожке к сараям. — А так грязно- коричневый. С красными вкраплениями. Держу пари, ты подумал, что это ржавчина.

— Господи! Да у тебя здесь подставка для винтовок.

— У меня есть и винтовка.

Медленно, но без остановки Скайлар развернулся у сараев.

В кузове что-то грохнуло.

— Что это? — Джон уставился в заднее стекло.

— Дуфус.

— Я его не видел.

— Он бы залез в кабину, но увидел тебя.

Труба Скайлара лежала между ними.

— Тут места хватит на троих. Не бери в голову. — Скайлар посмотрел в зеркало заднего обзора. — Подозреваю, Дуфусу надо проветриться.

— А где живет Дуфус?

— В одном из сараев. — Скайлар выехал на дорогу, проходящую по ферме, и включил фары. — Экономил электроэнергию, — пояснил он.

— Расскажи мне о Дуфусе.

— Помогает на ферме. Делает то, что надо делать. А вот на вечеринках помощи от него чуть, как ты сам, должно быть, заметил.

— А в школу он ходит?

— Ходил. Много и часто. Год за годом приходил в шестой класс. А в шестнадцать лет разуверился в собственных силах и бросил. Честно признался, что не может больше идти в шестой класс. Боится свихнуться.

Грузовичок забирался все выше по узкой извилистой дороге.

Подставив лицо дующему в окно ветру, Джон неожиданно спросил:

— Почему ты не поступаешь в колледж?

— Не хватает мозгов, — ответил Скайлар. — Как Дуфусу.

— Твой отец — брат моего отца. Твоя мать не только красивая и благородная дама, но и, если исходить из того, что она мне сегодня сказала, умнейшая женщина.

— Мой отец возглавляет страховую контору, которая перешла по наследству к моей матери. Мама — домохозяйка, помогает в местной библиотеке. Вместе мы работаем на ферме, в том смысле, что окупаем затраты. Не думаю, что кто-то в моей семье набрасывает тезисы речи для выступления перед Нобелевским комитетом. Может, твой отец рассчитывает на получение этой премии. Или твоя мать. Твой отец — инвестиционный банкир?

—  Да.

— И что сие означает?

— Сие означает, что он гоняет деньги расширяющимися кругами, пока они не начинают приносить прибыль.

— То есть засовывает бумажные деньги в черную дыру?

— В свой карман.

— А что он производит?

— Деньги.

— И для этого он покинул Юг? Чтобы делать деньги?

— И не собирается возвращаться.

— Ага. — Скайлар помолчал. — Как я понимаю, различные системы ценностей.

— Он говорит, что мальчиком чуть не надорвал спину, работая на «Уитфилд-Фарм», но до отъезда на Север бумажных денег, которые он держал в руках, не хватило бы даже на то, чтобы в них высморкаться.

— Понятно. Работая на ферме, он должен был сообразить, что для того, чтобы высморкаться, достаточно знать, с какой стороны дует ветер.

— Скайлар. — Джон приподнял стекло. — Скайлар, я подозреваю, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

Правые колеса грузовичка сползли на обочину и подняли шлейф пыли.

— Извини, Дуфус.

— Книги в твоей комнате читаные.

— Их купили с рук.

— Сейчас ты говоришь не так, как раньше.

Скайлар пропел несколько тактов мелодии «Мэри Лу».

— Куда подевался твой акцент, Скайлар? Твой южный выговор? Твоя гнусавость?

— Ты и дальше собираешься доставать меня?

— Да. Это мой билет домой. Ты ездишь в дышащем на ладан грузовичке, у тебя есть подставка для винтовок и сопака, ты общаешься с милой участницей конкурсов красоты, сапоги у тебя в коровьем навозе, однако ты не моргнув глазом используешь такие выражения, как «системы ценностей».

— Ты действительно плохого мнения и о Юге, и о южанах, не так ли, Джан-Тан?

— Отец — плохого. А моя мать думает, что мой приезд сюда послужит «моему духовному обогащению», конец цитаты.

— Сломанная челюсть — твой билет домой?

— Твоя челюсть — мой билет.

— Чушь, Джан-Тан. Подозреваю, твой папаша послал тебя сюда, чтобы показать всем, как высоко он поднялся над нашей кучей коровьего дерьма.

— Поначалу я думал, что ты — живое подтверждение моим представлениям о тебе.

— Так и есть. Я — деревенщина, которую ты имеешь полное право презирать, Джан-Тан.