Дик Фрэнсис - Ноздря в ноздрю Страница 5

Я решил, что при сложившихся обстоятельствах не следует выяснять, известны ли ей причины недомогания.

— Это, конечно, безобразие, — продолжила она. — Двое из них — тренеры из Ньюмаркета, жокеи которых участвуют в нашей скачке. — Слово «Ньюмаркет» она произносила по-особенному. «Нью» практически проглатывала, делая упор на «маркет». Для моих ушей звучало необычно.

Она повернулась и вновь покинула нас, предоставив мне еще одну возможность полюбоваться ее ногами. Масса черных кудряшек при ходьбе била по плечам. Провожая ее взглядом, я гадал: спала ли она в бигуди?

— Сожалею, что так вышло. — Я повернулся к мисс Милн.

— Не ваша вина.

Она дала мне свою визитную карточку. Я прочитал: «Анджела Милн. Департамент охраны здоровья и окружающей среды. Совет графства Кембриджшир». Как она и говорила.

— Почему вы опечатали мою кухню и закрыли ресторан? — спросил я.

— Я ничего об этом не знаю, — ответила она. — Где находится ваш ресторан?

— На Эшли-роуд, неподалеку от перекрестка Чивли. Он называется «Торба». — Она кивнула, очевидно, слышала название. — Это в Кембриджшире, уверяю вас. Я только что оттуда. Кухня вся в замках, и мне сказали, что я нарушу закон, если попытаюсь проникнуть в нее.

— Ох.

— Двое мужчин заявили, что выполняют распоряжение Управления контроля пищевой продукции.

— Как странно. Закрытием предприятий питания занимаются местные власти. То есть я. Конечно, если речь не идет о чем-то серьезном.

— И что у нас считается серьезным?

— Отравление кишечной палочкой или сальмонеллой. — Она помолчала. — Или ботулизм, тиф, что-то такое. Или в случае чьей-то смерти.

— Мужчины сказали, что кто-то вроде бы умер.

— Ох, — вновь вырвалось у нее. — Я не слышала. Возможно, полиция или больница связались с Управлением контроля напрямую. Я удивлена, что им удалось это в субботу. Решение принималось где-то еще. Сожалею, что так вышло.

— Не ваша вина, — эхом откликнулся я.

Ее губы разошлись в улыбке.

— Пойду выяснять, что к чему. В моем мобильнике сел аккумулятор, и просто удивительно, до какой степени мы теперь полагаемся на эти чертовы штуковины. Без него я как без рук.

Она повернулась, чтобы уйти, потом снова посмотрела на меня.

— Я спросила в дирекции ипподрома о шатре, в котором вчера находилась ваша кухня. Вы сказали чистую правду. Сейчас он забит ящиками с пивом. Вы собираетесь приготовить ленч для Мисс Америки? — Она мотнула головой в сторону трибуны.

— Это официальный запрос?

— М-м-м. — Она вновь улыбнулась. — Наверное, знать об этом мне ни к чему. Забудьте, что я спрашивала.

Улыбнулся и я.

— Забыть о чем?

— Мы еще поговорим, после того, как я выясню, что происходит.

— Отлично, — кивнул я. — Как только узнаете, кто умер, пожалуйста, дайте мне знать. — Я протянул ей свою визитку с номером мобильника. — Я буду здесь до половины седьмого. Потом пойду спать.

Двое моих сотрудников прибыли, чтобы помочь мне и Карлу приготовить ленч, и оба они отлично выспались, потому что вчера вечером ели вегетарианские макароны. Так что, основываясь на методе исключения, мы определили в главные подозреваемые курятину.

Более часа они работали в застекленных ложах, тогда как мы с Карлом трудились на миниатюрной кухне, отделенной от лож коридором, занимались пирожками. Карл раскатывал тесто, тогда как я наполнял формы начинкой. Наш кембриджский зеленщик подвез спаржу и молодой картофель, взамен тех, что остались под замком в холодильной камере ресторана. Картофель уже варился, так что я начал расслабляться, но на тех, кто позволяет себе расслабиться, тут же набрасывается усталость.

Я оставил пирожки на Карла и пошел посмотреть, как идут дела в ложах. Там уже убрали разделяющую их перегородку, образовав тем самым комнату в двадцать квадратных футов. Нас ждали четыре стола диаметром пять дюймов и сорок блестевших позолотой стульев. Их доставила компания, нанятая дирекцией ипподрома, и стояло все так, чтобы обеспечить официантам легкий доступ к каждому столу и стулу.

Изначально я полагал, что помогать мне и Карлу будут пять человек, по одному официанту на каждые два стола, еще двое — разносить выпивку и прохладительные напитки, и последний — на кухне. Но на работу вышли только двое. Вот мы и решили, что один будет подавать гостям выпивку и кофе, а второй — помогать мне и Карлу с варкой спаржи и подогревом рогаликов. Рогалики, правда, остались на кухне ресторана, так что мы купили в ближайшем универсаме французские батоны. Если бы Мэри-Лу и стала возражать против континентального влияния, изменить что-либо уже не представлялось возможным.

Поскольку помощников катастрофически не хватало, я еще накрывал столы, когда подошло время прибытия гостей, но оставалось нам совсем ничего: расставить стаканы для вина на двух столах.

Мэри-Лу молча стояла и смотрела, как мы работаем.

Когда накрахмаленные скатерти легли на выщербленные, в пятнах, фанерные столы, общий вид мгновенно изменился в лучшую сторону. Мне нравилось привлекать к работе «Стресс-фри кейтеринг», потому что посуда у них лучше, чем у других аналогичных компаний. И после того, как тарелки, столовые приборы и стаканы для воды и вина заняли положенные места, столы выглядели очень даже неплохо, готовые принять если не королеву, то уж, во всяком случае, тракторо- и комбайностроителей из-за океана.

Карл успел выцарапать из холодильной камеры вазочки с розовыми и белыми гвоздиками, и теперь, поставленные по центру столов, они прекрасно гармонировали с розово-белыми салфетками.

Я отступил, восхищаясь результатом наших трудов. Не сомневался, что накрытые столы произведут впечатление на наших гостей. Даже Мэри-Лу, похоже, все устроило. Она улыбнулась.

— Самое время. — И начала раскладывать по столам таблички с именами.

Я посмотрел на часы. Без двадцати пять двенадцать. Только свет за окном подсказывал, что скоро полдень, а не полночь. Мои внутренние часы давно остановились и требовали подзавода, то есть крепкого и долгого сна, и только после этого могли пойти вновь.

— Нет проблем, — ответил я.

Меня качало от усталости, и больше всего хотелось положить голову на мягкую пуховую подушку. Вместо этого я ретировался на кухню, наклонился над раковиной и сунул эту самую голову под струю холодной воды. Надеялся, что Анджела Милн этого не увидела. Агентство по контролю продовольственных товаров наверняка осудило бы шеф-повара, который мочит волосы под кухонным краном. В голове у меня чуть прояснилось, но в целом свежести особенно не прибавилось. Я зевнул во весь рот и посмотрел в окно на центр города.

В Ньюмаркет пришел день «2000 гиней». Понятное дело, город бурлил в предвкушении первой классической скачки года, и ни в одном отеле на многие мили вокруг не осталось свободных мест.

Завсегдатаи скакового мира по-прежнему называли Ньюмаркет «штаб-квартирой», хотя город давно уже утратил роль официальной базы королевского спорта. Штаб-квартира Жокейского клуба появилась в Ньюмаркете в 1750-х годах для упорядочивания скачек на местном ипподроме, но вскоре установленные здесь правила для скачек чистокровных лошадей распространились на всю страну. И действительно, Жокейский клуб обрел такое влияние, что в октябре 1791 года наследного принца, а позже короля Георга Четвертого допрашивали в связи с «отклонениями от нормы, выявленными при заезде у его лошади Эскейп». «Отклонения» выражались в том, что его лошадь в один день не показала ничего, а во второй выиграла забег. Принц продал своих лошадей и жеребца и больше не возвращался в Ньюмаркет. По слухам, ему в частном порядке указали на дверь, хотя официально всего лишь «предупредили».

И теперь Жокейский клуб пользуется огромным влиянием в Ньюмаркете, поскольку принадлежат ему не только оба ипподрома, но и 2400 акров тренировочных полей вокруг города. Но роль законодателя и контролера у Жокейского клуба осталась в прошлом. Эта прерогатива перешла сначала к Британскому совету по скачкам, а недавно — к Британскому управлению скачек, которое и решает все технические и дисциплинарные вопросы. А Жокейский клуб стал таким же, как и в первое время своего существования в лондонской таверне: местом встречи людей, которые жить не могут без скачек. Но только тех, кто не был профессиональным жокеем. Среди членов Жокейского клуба жокеев никогда не было. В глазах первых вторые всего лишь слуги, светское общение с которыми представлялось совершенно неуместным.

Карл вырвал меня из грез.

— Мы можем поставить в эти духовки только половину пирожков, поэтому займем духовки у соседей. Им они не нужны, потому что там подают только холодные закуски.

— Отлично. — Я так устал, что даже не понял, в чем проблема. — Когда нужно ставить их в духовку? — попытался подсчитать в уме. Первая скачка в пять минут третьего, так что гости сядут за столы в половине первого. Каждый пирожок выпекается тридцать пять минут. Пирожков сорок, но пятеро гостей не придут, значит, получается: сорок минус пять пирожков. Если один пирожок должен стоять в духовке тридцать пять минут, чтобы пропеклась начинка, а корочка из теста стала золотисто-коричневой, то сколько требуется времени на выпечку сорока, без пяти, пирожков?.. Шестеренки в моем мозгу, которые и без того поворачивались крайне медленно, вовсе остановились. Если пятеро мужчин могут построить пять домов за пять месяцев, сколько времени потребуется шести мужчинам, чтобы построить шесть домов? Меня это волновало? Я уже начал думать, что пирожки следовало поставить в духовки позавчера, когда меня спас Карл.