Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона Страница 5

М-да… А знаете, события прошлого лета, о которых вы, возможно, еще не забыли, ей-ей, в чем-то меня изменили, и кажется, не в худшую сторону. Вдоволь наглотавшись на "благословенном юге" солнца, дерьма и крови, я как-то присмирел и задумался. Задумался над тысячей самых разных вещей — от пошло-высокомудрой "бренности земного бытия" до того, что ну ее, братцы, такую жизнь, на хрен. Да-да, годы, проклятые, летят стрелою, мне, твою мать, за сорок, а что по большому счету хорошего было в прошлом и что, хотя бы по-малому, впереди?.. Ей-богу, я взалкал жить по-новому, и, возможно подсознательно, моя достаточно неоднозначная связь с Натальей тоже числилась теперь среди пунктов этого "бизнес-плана новой жизни". Пожалуй, среди наиболее приятных и светлых его пунктов.

Нет, если думаете, что я забыл Маргариту, то ошибаетесь. Такое не забывается. И все же, перебесившись вначале, теперь я куда спокойнее вспоминал ее. Вспоминал, реально осознавая, что слишком уж много стояло между нами всяческих "но". К тому же она ни разу даже не позвонила. Правда, ни разу не позвонил ей и я (разве только в горячечных снах). Ладно, в общем, разбежались.

— …и смотри не вздумай… — вещала меж тем Наталья, а я послушно кивал:

— Да-да… Ага… Ну конечно…

И вдруг снова раздался звонок.

Я вскочил, радуясь как набедокуривший мальчишка возможности прервать поток Натальиных нравоучений, однако она бросила вилку:

— Сиди! Сама.

Я пожал плечами — сама, так сама, — и залпом осушил третью кружку остывшего уже чая. Или четвертую.

До моего слуха донеслись приглушенные голоса. Потом — стук закрываемой двери и щелчок замка.

Я ждал возвращения Натали.

Но ее всё не было.

Тогда я встал и отправился на поиски.

Она сидела в дальней комнате на диване. Рядом сидел Джон. На полу. Оба смотрели друг другу в глаза, которые находились на одном уровне.

Я деликатно кашлянул:

— Не помешаю?

Наталья медленно повернула голову. В руках ее была какая-то бумажка.

— Ты чего? — удивился я и осведомился: — Да кто приходил-то?

Она поднялась, приблизилась:

— Телеграмма.

— Мне?

Ее тонкие ноздри дрогнули.

— Ну не мне же!

— Дай-ка…

Я взял телеграмму. Помимо адресов и прочей почтовой мутоты, всего три слова: "Срочно приезжай. Маргарита". Удивленно присвистнул и опустился на стул, потому что ноги вдруг предательски задрожали…

Наталья молчала.

Я — тоже.

Потом я смущенно поскреб затылок и с понтом недовольно проворчал:

— Что еще там стряслось!..

Наталья рванула в коридор. Я поймал ее за руку:

— Ты куда?

— Никуда! Пусти!.. — Глаза ее метали молнии. — Ну что, и теперь будешь петь, что между вами ничего не было?! (Разумеется, именно так я обычно и пел.)

Я сдавил ее локоть.

— Конечно, не было! Слушай, какая муха тебя укусила?

Она зло вырвала руку.

— Никакая! Дай пройду! Уйди, кому говорят!..

Я ошалело отступил в сторону. Наталья кинулась в прихожую, Джон — за ней, и не успел я и рта раскрыть, как хлопнула дверь и раздалось тихое поскуливанье Джона, — бедняга всегда ужасно переживал, если мы ругались. Хотя до сегодняшнего дня мы по-настоящему, в общем-то, и не ругались…

Я вернулся в комнату и выглянул в окно. Наталья бежала к остановке.

С чувством матюкнувшись, я скомкал телеграмму и в сердцах швырнул на пол. Чёрт, надо же, так не вовремя!

Потом поднял, разгладил. "Срочно приезжай. Маргарита"…

Вздохнул как насос: "Ах, Маргарита-Маргарита, знала бы ты, какую подлянку мне только что кинула…"

А потом заходил по комнате от стены к стене. Из прихожей вернулся Джон и принялся наблюдать за мной, точно болельщик за шариком от пинг-понга: башка влево — вправо, влево — вправо…

Наконец это мне надоело. Я плюхнулся в кресло и… совершенно отчетливо понял: там что-то случилось. И это "что-то" серьезно, иначе Маргарита после почти года молчания не объявилась бы. Не думаю, что она просто "соскучилась". Что бы там у нас с ней ни было, но навряд ли такие женщины способны тосковать на расстоянии долго. Да им просто и не дадут… А почему она послала телеграмму, а не элементарно позвонила?..

Я пошел на кухню. Гм, странно, но кажется, под натиском внешних треволнений "болезнь" отступила — проснулся звериный аппетит, и я как волк набросился на приготовленный Натальей завтрак. Через пять минут на столе было хоть шаром покати.

…Весь день ждал звонка.

Не дождался. Звонил. Не дозвонился. И вечером поехал к ней.

Прежде я никогда не был у Натальи дома, однако адрес знал.

Подрулил к подъезду, поднялся на третий этаж пятиэтажной "хрущевки", позвонил.

Дверь открыла симпатичная женщина приблизительно моих лет, и я вдруг поймал себя на мысли, что лицо ее кажется мне знакомым. Хотя что в этом удивительного? Может, когда мельком и встречались.

— Добрый вечер, — учтиво сказал я. — Нельзя ли мне увидеть Наташу?

— Здравствуйте, — ответила женщина. — А ее нет.

— Ага… Понятно… — глупо кивнул я. — Ну ладно… Тогда извините… До свиданья…

— До свиданья, — сказала она, закрывая дверь, и по прощальному, не слишком-то дружелюбному взгляду я смекнул, что ровесница врет. Ну что ж, как вам угодно — стало быть, let it be…1

Укладываясь спать, я долго молчал, не говоря ни слова внимательно наблюдавшему за мной из дальнего угла комнаты Джону.

Потом вздохнул:

— Вот так-то, брат. Теперь мне и оставить-то тебя не на кого. Так что собирайся-ка, тунеядец, в дорогу.

Он подошел ко мне, тоже вздохнул и улегся рядом на полу.

Я выключил свет. Еще какое-то время мы оба дружно повздыхали-повздыхали, да и уснули.

Глава четвертая

Ожидание длилось, а проводы были недолги…

А впрочем, проводов-то и не было вовсе. Некому меня провожать. Была вот Наталья, да и та, как говорится, вышла. И возможно, навсегда.

Я проснулся пораньше, позвонил паре знакомых, с которыми наклевывались кой-какие дела, и дал отбой. Заглянул к соседу. Сообщил, что некоторое время меня не будет. А на позавчерашнее "приключение" решил плюнуть. Ну их к лешему! Судя по всему, назревают события куда более важные, так что забивать голову еще и какими-то сосунками…

Загрузив в свою верную "десятку" пять больших пакетов с собачьим кормом, я ненадолго задумался. Потом решил — нет, никаких пушек. Дорога неблизкая, ментов везде что грязи, а потому мало ли. Нет-нет, я не был совсем уж голым, однако при любом инциденте мусора в первую очередь вынюхивают стволы. Ой, да понадобится — добуду на месте.

Ну, вот и всё. Присядем на дорожку…

Сидеть! Кому говорю — сидеть!..

Ах да, чуть не забыл. Я сунул под мышку тазик, служащий моему юноше миской, пристегнул к ошейнику поводок, взял сумку, и мы решительно шагнули за порог. Я, кстати, куда более решительно, нежели Джон. Этот лентяй и лежебока точно почувствовал, что спокойной и беззаботной жизни конец, что впереди…

Слушайте, а что впереди-то? Ладно, поглядим.

Возле машины я отстегнул поводок и запустил Джона на заднее сиденье, накрытое специальной попоной. Сел за баранку, в последний раз прикинул: жратву (обоим) взял, намордник (одному) взял, кое-какие шмотки (другому)…

Ну, всё. Можно отчаливать. Я врубил зажигание и вырулил со двора. Теперь — проскочить город, на трассу — и погнали…

Совершенно не хочется отвлекаться на такую ерунду, как дорога. Тем более, если дорога абсолютно скучная, монотонная и однообразная. Ну, остановишься там по нужде или перекусить — и чешешь дальше.

Случился, правда, некий забавный эпизод, когда мы пересекли границу области и вторглись в соседнюю. Часа в два пополудни я притормозил у обочины, дабы просто спокойно покурить минут пять. Джон дрых в своем отсеке, а мои мысли разрывались и мельтешили меж двух объектов — оставшейся позади Натальей и грядущей впереди Маргаритой. Нет, не в том смысле, что я как-то уж особо парился от шекспировско-маяковских вопросов типа "с кем быть, а с кем не быть?" или сетовал, что прервалась связь времен, но…

Но ведь она, похоже, и правда прервалась. Вот только сколь надолго и насколь кардинально? Да и к тому же…

А вот что "к тому же", я подумать-то и не успел. Взвизгнули тормоза, и передо мной лихо остановилась серебристая "Ауди". Неплохая тачка, только я себе такую в обозримом будущем не возьму. Ни такую, ни другую — хорошие иномарки, увы, все еще привлекают внимание, а мимикрия — штука весьма полезная, и не только в животном мире.

Проснулся Джон и, подняв голову, уставился красными со сна зенками на браво выскочивших из "Ауди" двух подтянутых ребятишек. Вопросительно рыкнул и посмотрел на меня.

— Фу, — сказал я. — Пока — свои. Подожди.

Джон — личность цельная и гармоничная. Ему по барабану всякие там психологические нюансы и мотивировки как собственных, так и моих поступков, а также команд. Сейчас я сказал ему "свои" и "подожди" — и он будет хоть сутки ждать, покуда я не скажу "чужие" и "взять" или "фасс". А уж тогда, нимало не мучаясь свойственными нам, людям, сомнениями и угрызениями совести, он моментально вырвет пах или горло кадру, которому за секунду до этого лизал нос и вилял хвостом. Как в старой песне — "Универсальная машина", и никаких тебе предрассудков и комплексов. Зашибись!