Анастасия Валеева - Казино «Фортуна» Страница 5

Она тогда была беременна, сидела дома, поэтому фундамент дела Алексей закладывал один. На первых порах он во всем с ней советовался, прислушивался к ее словам. Дело не сразу, но пошло в гору. В семье появились настоящие деньги.

Родился сын, но Алексей все меньше времени уделял семье и все больше работе. Иногда супругам и поговорить было некогда: он возвращался поздно, уставший, ложился и сразу засыпал.

Однажды Люда ему сказала, что хочет тоже вносить свою лепту в семейный бизнес. Вопреки ее ожиданиям, муж сказал, как отрезал: «Твое место дома, рядом с сыном,» – и вообще перестал посвящать жену в свои дела.

Попытки ее поступить против его воли оказались тщетными. Она наняла няню, но ребенок часто и серьезно болел, и доверять его чужому человеку в такие дни было опасно. Потом Люда снова забеременела, и тогда ей вовсе пришлось забыть о мысли стать бизнес-вумен.

Алексей часто не ночевал дома, не звонил; явившись, ни о чем не рассказывал. Много слез пролила Людмила, но вскоре привыкла и сама стала повторять, что ее место дома, с детьми.

Поэтому в этом плане она ничем не могла помочь Милославской. Яна спросила ее:

– Ну а в вашем общем кругу, кругу друзей, родных не было у вашего мужа врагов, завистников?

– Да что вы, нет, конечно.

– М-да, – протянула Милославская.

Она снова задумалась. Скорость разворачивающихся событий ошеломила ее. Еще вчера Воробья просто припугнули, а сегодня его уже нет в живых. «Похоже, – думала Яна, – планы врагов Алексея кардинально изменились. Почему-то они не захотели ждать, когда тот проявит благоразумие…»

Милославская имела довольно большой опыт расследований, но на ее памяти это был первый и единственный случай, когда человек, которому угрожали, так быстро уходил из жизни. С чем это могло быть связано, она не знала. Единственное, что ей приходило сейчас на ум – Воробей слишком резко ответил на угрозу. Возможно, тоже угрозой. Но, как правило, о резких выпадах криминалитета, город узнавал довольно быстро. Пока же все было тихо. Хотя, впрочем, час был довольно ранний…

– Вот что, Люда, – сказала она, исподлобья глянув на клиентку, – вы сейчас идите домой.

Людмила встрепенулась и тревожно посмотрела на Милославскую.

– Я берусь за ваше дело, – успокоила та, – идите, у вас сейчас много проблем. А мне нужно собраться с мыслями. Давайте обменяемся телефонами, – Яна протянула клиентке свою визитку, взяв ее с журнального столика, – я вам позвоню, как только возникнут какие-то соображения. Да, мне надо собраться с мыслями… – задумчиво повторила она.

Воробьева порылась в своей сумочке, достала из нее маленький блокнотик, что-то начеркала в нем и, оторвав листок, протянула хозяйке.

– Вот, мой телефон, – пояснила она, – и адрес, на всякий случай.

Людмила встала.

– Я вас провожу, – сказала Милославская и вышла из комнаты. Воробьева засеменила за ней.

Закрыв за гостьей калитку, Яна осталась наедине с собой.

Мысли кипели у нее в голове. Она даже не замечала Джемму, которая крутилась под ногами.

Войдя в свою комнату, она плюхнулась на кровать, закинула руки за голову и закрыла глаза. «Да!» – вскрикнула она, вскочив буквально через минуту, и схватила пульт от телевизора. Экран засветился, и Милославская принялась нажимать кнопку за кнопкой, пытаясь отыскать канал, на котором транслировались местные новости.

Ей повезло: один из телеканалов только-только начинал показ программы «Вести». На экране закрутился глобус, а потом вдруг возникла фигура улыбающейся ведущей, которая жизнерадостно поприветствовала телезрителей.

– К делу! К делу! – нетерпеливо бросила в ее адрес Яна.

Она смотрела на диктора, как завороженная, и, затаив дыхание, внимала ее словам. Сюжет следовал за сюжетом, но ничего, что могло бы заинтересовать Милославскую в этот момент, не было. Вслед за обзором политических новостей диктор перешла наконец к криминалу.

Первое, о чем она сообщила – в парке Гагарина найден труп мужчины, Воробьева Алексея Михайловича. Милославская привстала, ожидая услышать что-нибудь сенсационное. Однако, более того, что она уже знала от Людмилы, журналисты не сообщили. «Заведено уголовное дело», – и все на этом. Далее следовал калейдоскоп других происшествий минувшего дня.

Но если «нормальных» людей его освещение порадовало отсутствием других громких преступлений, то Яна разочаровалась – для себя из всего этого она ничего взять не могла: никого больше не убили, никому не угрожали, ни на кого не покушались. Так, «пустяки»: двое напившихся до безумия подрались, и один обеспечил другому сотрясение мозга; на свалке нашли выброшенного мамашей новорожденного мальчика…

Безусловно, Милославская не была черства душой. Не будь она озадачена убийством Воробья, она бы весь день ужасалась услышанному. Но теперь в ее сознании места не оставалось ни для чего, кроме ведомого ею дела. Она искала ответ на вопрос: был ли Воробей убит за резкую реакцию на поступившую в его адрес угрозу – и не находила его. Ни о каких других происшествиях в среде местного криминалитета речи не шло, значит, навряд ли Воробьев успел сделать какой-то резкий выпад в адрес противников.

Далее последовал «Прогноз погоды», и ждать от телевидения было уже нечего. Яна взмахнула пультом, и экран погас. «Возможно, журналисты еще не пронюхали того, о чем я подозреваю, – подумала она и немного успокоилась, однако тут же вслух заключила: – Обращусь к Семе»

ГЛАВА 4

Семен Семеныч в этот момент счастливо почивал, поскольку имел договоренность явиться на работу двумя часами позже обычного. Он громко храпел, раскинувшись посреди кровати и выставив вперед свой все более округляющийся живот.

Дверь в его спальню тихонько скрипнула, и в щелку осторожно просунулось взволнованное лицо его жены.

– Сема-а, – шепотом ласково позвала она, – Семушка-а.

Руденко даже не шевельнулся.

– Сема, – позвала Маргарита Ивановна чуть громче.

Три Семерки дернул головой и перестал храпеть.

– Сема, тебе звонят, – теперь уже вслух сказала его супруга, шире открыв дверь.

Руденко промычал что-то невнятное. Маргарита Ивановна зашла в комнату, наклонилась к мужу и тихонько потрясла кончик его подушки.

– А? – испуганно спросил тот, резко приподняв голову.

– Иди к телефону, там Яна.

– О-о-о, – тяжело протянул тот, снова плюхнувшись на подушку. Закрыв глаза, хрипло спросил: – Чего она хочет?

– Я-то откуда знаю! – всплеснув руками, тихо воскликнула Маргарита Ивановна и, выходя из комнаты, заворчала: – Поди, разбери вас…

Руденко кряхтя сполз на край кровати, спустил ноги и, чуть приоткрыв один глаз, стал искать свои тапки. Найдя и всунув в них ноги, он звучно зевнул, тяжело поднялся и, ширкая ногами по полу и почесывая живот, пошел к телефону.

– М-да, – тоном ленивого кота произнес он.

– Сема, утро доброе. Это Яна.

– До-у-э-оброе, – ответил Руденко, снова зевая и глядя на часы, стрелки которых настойчиво напомнили ему о том, что пора уже собираться на работу. – Чего у тебя?

– У меня к тебе один вопрос. Готов выслушать? – поинтересовалась Милославская, чувствуя, что Три Семерки еще не совсем способен адекватно воспринимать действительность и его на это надо настроить.

Семен Семеныч присел на низенький табурет, стоявший возле телефонной полочки и внятно ответил:

– Готов.

Яна выложила ему все как на духу – все, о чем поведала ей клиентка и до чего додумалась она сама. Слова ее настолько потрясли Руденко, что уже в середине ее рассказа он привстал, обнял телефон, словно его у него собирались отнять и только и делал, что произносил солененькие словечки, выражающие ужас и недоумение. Маргарита Ивановна, конечно, тут же высунулась из кухни и сердито погрозила мужу лопаткой, которой она в этот момент переворачивала оладьи, однако Семен Семеныч, глядя на нее, ее не замечал, а потому сей воспитательный момент пропал даром.

– Ну так что, – спросила Милославская, – ничего не слыхал?

Три Семерки даже не смог сразу ей ответить, переваривая полученную информацию. Только после нетерпеливого восклицания подруги, он протянул:

– Нет, Яночка, насчет этого я в полном неведении… Я вернулся вчера очень поздно и, чтобы выспаться дали, отключил телефон. Это Рита уже с утра… Нет, я в шоке! Что теперь будет?! Взрыв, потом такое убийство!…

– Да, плохи дела… Ну, а раз ты вчера так поздно вернулся с работы, значит, откопал насчет взрыва что-нибудь интересненькое?

– Какой откопал! Так, бюрократические проволочки…

– Понятно, – разочарованно вздохнув, произнесла Милославская.

– Так, – вслух стал рассуждать Семен Семеныч, – я сейчас звякну в отдел, потом тебе перезвоню. Идет? Может, еще выясним что-нибудь.

– По рукам, – ответила Яна и повесила трубку.

Закурив, она стала ожидать звонка от приятеля, надеясь, конечно на лучшее. Минут через десять он позвонил, однако порадовать подругу ему было абсолютно нечем: весь отдел стоял на ушах, и все были в полном недоумении. Причем по поводу трупа никто не мог сказать ничего вразумительного, а в ответ на вопрос о том, не случилось ли минувшим вечером каких-либо криминальных разборок, в которых мог участвовать нынешний покойник, все делали изумленное лицо.