Кэрол Дуглас - Крадущийся кот Страница 5

— О кисках.

— Кисках?!. — эхом повторила из-за спины Санни дама в очках с красной оправой, как у знаменитой телеведущей Салли Джесс Рафаэль.

— Ну, скорее, о котах, — уточнила Темпл. — Черныш Луи был бизнес-котом в этом отеле, пока не свалился на мою голову во время одной из своих вылазок. Я просто хотела сказать Вэн, что с ним все в порядке, а то они с мужем, Ники Фонтаной, беспокоятся… — Темпл сдвинула брови. — По крайней мере, я надеюсь, что с ним все в порядке. Он не прикасался к своей миске с «Кошачьим счастьем» весь день.

— Черныш Луи? Это не тот кот-убийца с книжной ярмарки?

Темпл не могла разобрать имя на бэйджике дамы в очках с того места, где стояла. Она не любила надевать очки на мероприятия вроде коктейль-парти, и это вечно создавало проблемы с блюдами в меню и путаницу в именах – ей часто встречались «Вригитты» и «Обмиральды», не говоря уже о «Дуреях» и «Клопильдах». Эту леди, если верить глазам, звали «Найк».

— Черныш Луи заработал свою популярность потому, что обнаружил труп, — объяснила Темпл. — На ярмарке он никого не убивал, кроме, разве что, времени.

— Хотелось бы, чтобы он оказался тут и избавил нас от Кроуфорда Бьюкенена, — процедила Санни сквозь зубы.

Ее тон в настоящий момент совершенно не соответствовал имени.

— Что такого ужасного сотворил Бьюкенен на этот раз, — поинтересовалась Темпл.

— Загляните в холл перед залом для приемов. Это бесстыдство какое-то.

— Характер Кроуфорда никогда не имел ничего общего со стыдливостью, — рассмеялась Темпл. — Однако я страшно хочу взглянуть, что именно это божеское наказание бедных пиарщиц придумало на сей раз.

Она отставила свой почти нетронутый (за исключением съеденного сельдерея) бокал и скользнула сквозь толпу с ловкостью человека, умеющего достигать цели, никого не беспокоя. По пути она позволила себе помечтать о том, чтобы и в самом деле быть членом оргкомитета.

Стены зала для приемов были оклеены обоями с повторяющимся золотым орнаментом – то ли китайские птицы, то ли фейерверки, без очков она не могла сказать точно, — который мягко поблескивал под теплым светом люстр. Богатые панели по низу стен, окрашенные в цвет сливочного пломбира, напомнили Темпл французское шато. Вкус. Элегантность. Изящество. В атмосфере Лас-Вегаса, перегруженного дешевым блеском, «Кристал феникс» стоял особняком – островок респектабельности, затерянный в море пошлой коммерческой мишуры.

Кстати, о коммерции. Выйдя из бального зала в холл, Темпл остановилась так резко, что ее черные атласные туфли от Кристиана Диора чуть не прорвали острыми шпильками ковровое покрытие: Кроуфорд Бьюкенен сидел в холле за столом, задрапированным длинной скатертью персикового цвета, на котором высилась стопка последних выпусков «Лас-Вегас скуп», как черно-белое подтверждение его журналистских полномочий. У локтя Бьюкенена поблескивал серебряный канделябр со свечами, и колеблющееся пламя играло на серебре его волос, не свалявшихся, вопреки обыкновению, как мочалка, а гладко зачесанных при помощи геля и гламурными локонами спускавшихся на воротник.

— Фу, — прошептала Темпл.

— Если вам не нравится продавец, присмотритесь к продукции, — женщина, которая материализовалась у нее за спиной, улыбнулась. Она была ей знакома: Сильвия Камминс, вице-президент УЖАСС, которая работала пиар-менеджером в «Кристал феникс».

— Что он здесь делает?

— Отщипывает кусочек от нашего пирога, — вздохнула Сильвия. — Заметили плакатик?

— Нет… а, вижу, прицеплен к скатерти! Э-э-э… «Глисты под кроватью»?

— Темпл, все-таки наденьте очки, — посоветовала Сильвия заговорщицким шепотом, улетучиваясь обратно в зал для приемов.

Темпл некоторое время рылась в своей вечерней сумочке, пока не нащупала мягкий футляр для очков. К тому времени, как она водрузила их на нос, последний гость покинул холл, и они с Кроуфордом остались наедине.

Полная безвкусица. Вульгарность. Маразм. Все это вместе царило в том уголке Вселенной, куда затесался Кроуфорд. Темпл подошла к столу, на ходу расшифровав вопиющую надпись: не «Глисты под кроватью», а «Галеты от Кроуфорда». С таким же успехом можно было афишировать «Чай от Распутина».

— Счастлив, что можешь испортить вечер УЖАСС, да? — приветствовала она его.

— Вообще-то место не куплено. Где хочу, там и сижу.

Она оглядела стопочку листовок, рекламирующих «Кроуфорд и Ко, связи с общественностью»:

— Я не знала, что у тебя есть какая-то «Ко», кроме блох.

— Не так нервно, ТиБи, придерживай свой норов, — лучезарно ответствовал он, нисколько не задетый. Это была самая противная черта Бьюкенена: его невозможно оыло обидеть.

— Учредительная женская ассоциация означает именно то, что написано: «женская»! Что-то я не вижу у тебя признаков операции по перемене пола! Пойду попрошу Иэн фон Райн выгнать тебя.

Он ухмыльнулся:

— Наконец-то ты заметила, что я мужчина. И попробуй удалить меня отсюда: я немедленно засужу УЖАСС за женский шовинизм и попытку задавить свободное предпринимательство лица противоположного пола.

— Чем бы в тебя кинуть? — Темпл оглядела стол. — Единственное, к чему тут можно прикоснуться, это галеты. — Большие коричневые кусочки, почему-то покрытые розовой глазурью, почти сливались по цвету со скатертью. — Как тебе можно доверить работу по связям с общественностью, если ты сотрудничаешь в «Лас-Вегас пуп»? (Игра слов. Темпл пародирует название газеты «Лас-Вегас скуп», в которой работает Бьюкенен. Слова «scoop» и «poop» переводятся с английского языка как «сенсация» и «дерьмо» соответственно) Это же образцовый пример конфликта интересов. Ты все-таки потрясающий наглец.

— Мерси за комплимент. Именно наглости вам, пиарщицам, как раз недостает. Вся ваша компания куриц не способна соорудить мало-мальски приличную рекламу для самих себя. Эта колонка, — он извлек из пачки таблоид со смазанной типографской краской и ткнул пальцем в первую страницу, где красовалось курсивом: «Форпост Бьюкенена», — привлекает ко мне повышенное внимание, а значит, дает больше работодателей. Вот, например, на днях я получил заказ на пиар конкурса стриптиза в «Голиафе». Между прочим, много денег и полезные контакты.

— Ты будешь смеяться, дорогой, но сначала они просили поработать на этом конкурсе меня. Я отказалась.

— Ты что, с ума сошла, ТиБи? — Бьюкенен был по-настоящему шокирован. Его водянистые карие глаза заблестели, точно свежие капли шоколадной глазури. — Отклонять такие предложения – это самоубийство для фрилансера! Шик-блеск-красота, голые титьки – даже младенец может организовать всему этому пиар по первому классу, не замочив памперсов!

— Если слово «этика» для тебя ничего не значит, то не думаю, что до тебя дойдет выражение «сексуальная эксплуатация».

— Этих малышек-стриптизерш никто не эксплуатирует. Им нравится внимание, уж поверь мне. Парни-стриптизеры, конечно, извращенцы, и их общество меня не привлекает, но…

— Кроуфорд, ты все-таки неандерталец, тебе бесполезно объяснять. Твое отношение к женщинам и геям когда-нибудь приведет к тому, что тебя вымажут в смоле и обваляют в перьях.

— Ты сейчас говоришь, как эти тетки с топорными физиономиями, которые пикетируют конкурс.

— А ты читал, что написано на их плакатах? Может, они не конкурс пикетируют, а тебя лично?

Прежде, чем он собрался ответить со своим вечным невыносимым спокойствием, Темпл развернулась на каблуках – то есть, буквально, — и решительно пошла прочь.

Она остановилась в дверях зала для приемов, ни капли не успокоившись, несмотря на великосветскую обстановку, и невольно завидуя толстой шкуре Кроуфорда, позволяющей ему воспринимать все на свете с чувствительностью наждачной бумаги. Ей, между прочим, вовсе не помешали бы эти деньги, даже до появления в ее жизни Луи.

Деньги – не главное, — сказала себе Темпл. Иначе ты была бы высокооплачиваемой стриптизершей, а не влачащей жалкое существование пиарщицей на фрилансе.

Тем не менее, у нее разболелась голова. Она взяла свой оставленный коктейль, допила его до последнего тающего кубика льда на дне и ушла.

Глава 3 Наберите «М», чтобы позвонить Мэтту

— АЛЛО.

— Брат Джон?

— Да.

— Это сестра Сью.

— Я узнал.

— Я, вообще-то, тоже. Просто хотелось удостовериться. Мало ли что.

— Как идут дела?

— Не… слишком хорошо. Иногда я не знаю, сколько еще смогу терпеть. Иногда мне прямо кажется, что я чокнусь, понимаете?

— Понимаю. Но вы не обязаны терпеть.

— Легко сказать, ага.

— Порой нелегко. Давайте так: зачем вы звоните?

— Потому что мне нужна помощь. Я хочу уйти. Но…

— «Но» – это оправдание, а не ответ.

— Я знаю. Иногда я себя ненавижу.