Оковы Патрика - Глеб Финн Страница 5

похоже на какое-то массовое помешательство. Кстати, у меня точно такой же диагноз, но я не состоял в программе и действовал осознанно, просто местное общество ещё не готово к радикальным изменениям. Но что-то я отвлёкся. Итак, дети попадали в программу, и именно там с ними происходила некая метаморфоза, после которой их источник начинал "чудить", и детей отправляли в трудовой лагерь, где их полностью обезличивали, заменяя имена на буквы греческого алфавита. Ненужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что всё это звенья одной цепи. Всё выходило банально просто — бесплатный труд одарённых, это же неиссякаемая золотая жила. Для справки, одарённый с источником первого-второго уровня за полный расход энергии своего источника получает 150 евро. За полный рабочий день он может дважды опустошить свой источник. Работали они тут по 25 дней в месяц, то есть выходило, что кто-то имел только с зарплаты как минимум 7 500 евро. И это самые слабые источники. Энергия одарённого третьего-четвёртого уровня ценится выше, и он получает уже в три раза больше — 22 500 евро в месяц. Запомнили цифры? Отлично. Теперь возвращаемся к тому, что мне рассказали дети. Как минимум пять лет НИКТО не покидал этот лагерь! Ни один ребёнок за последние пять лет не поднялся с омеги до альфы. И всё это время дети работали за еду. А теперь посчитаем. Возьмём условную тысячу одарённых детей-сирот (на самом деле их должно быть гораздо больше, при населении 800 миллионов).

Если предположить, что все эти дети имеют источники первого-второго уровня, то общая сумма, которую они могли бы заработать за месяц, составляет 7 500 евро * 1 000 детей = 7 500 000 евро. В год это составит 90 000 000 евро. Если же часть из них имеет источники третьего-четвёртого уровня, то сумма ежегодного дохода становится ещё выше.

Таким образом, использование бесплатного труда одарённых детей в лагере является огромной экономической выгодой для тех, кто этим всем управляет. Именно поэтому дети не могут покинуть лагерь и продолжают работать за еду, в то время как организаторы получают существенную прибыль.

Статистически количество источников первого-второго уровня и третьего-четвёртого уровня — одинаково. То есть условная тысяча одарённых детей делится пополам. Получаем, что средняя зарплата (7500+22500)/2 = 15000 евро в месяц или 180000 евро в год, и это только на одного ребёнка. На тысячу же выходит 180 миллионов в год! Это только экономия на зарплате. Конечный продукт — заряженный энергией накопитель стоит в три раза дороже. Получается, за 5 лет кто-то заработал 4 миллиарда евро! И это я посчитал условную тысячу и самые низкие источники. А если мы начнём считать, сколько экономит источник семёрка, это уже промышленные масштабы, опустошение такого источника стоило бы десятки или даже сотни тысяч евро. Об этом даже думать опасно, вдруг кто-то услышит твои мысли, и тогда всё, приплыли. Я бы с удовольствием выбросил эти знания из головы и забыл бы об этом, но теперь я сам часть этого «проекта» и никто меня отсюда живым не выпустит. Теперь мне понятно, зачем потребовалась вся эта ерунда с греческими буквами. Детей просто «стирали», они переставали существовать как личности. Был Космин Луческу, стал омега, дельта, гамма. И всё это подано под соусом помощи с неуправляемым источником. Бежать? С острова особо не убежишь, поймают. Хотя, наверное, и ловить не будут — просто грохнут, привяжут камень к ногам и в море. Был омега и нету омеги. Нет, сначала надо устроить скандал на всю Империю, а уже потом бежать под шумок. Устроить скандал я могу, разворошим это осиное гнездо. И мой источник одобрительно откликнулся. Ага, тебе тоже нравится — это хорошо. Значит так: первое, мне нужны доказательства; второе, связь с внешним миром. Хм, с этим проблема. Я опять остался без связи, но в этом мне может помочь мать Инги, значит, нужно как-то встретиться с ней и переговорить; третье — нужно срочно учить греческий, без языка далеко я не убегу. Ну что ж, звучит как план.

— Я смотрю, тебе наша пища не по душе, — раздалось рядом.

Я поднял голову — наш дельта нарисовался, лёгок на помине.

— Тебя желает видеть госпожа лекарь, так что не задерживайся, иди прямо сейчас. Рабочий день начинается через полчаса, опоздаешь, спишем жетон, — ухмыльнулся он.

«На ловца и зверь бежит,» — подумал я, вставая из-за стола. «Надо будет прояснить пару вопросов.»

****

Встреча с Кэролл не прояснила ровным счётом ничего, наоборот, добавила ещё больше вопросов. Она отбывала свой срок, работая лекарем в трудовых лагерях. Вот я и расчитывал с её помощью выйти на базу данных детей, но никаких учётных записей она не вела и не имела доступа к какой-либо базе данных. Её просто вызывали в тот или иной лагерь, когда требовалась помощь. В основном это был приём новых одарённых или же оказание медицинской помощи. На мой вопрос, сколько всего таких лагерей на острове, она сказала, что несколько десятков, правда, не везде они для детей. Были тут лагеря и для взрослых. Похоже, тут развернулись с размахом. «Нет, впутывать в это дело Кэролл я не буду,» — решил я для себя, — «слишком опасно». Но всё же где-то эта база данных существует, осталось найти её и делать ноги. Так что Кэролл ничем мне не помогла, только всё время охала и ахала и благодарила меня. Мне всё это порядком надоело, и я прервал её, попросив достать для меня учебник греческого языка. Она очень удивилась и сказала, что учебника нет, но есть немецко-греческий словарь. О, это даже лучше, и пока она ходила за словарём, я совершенно бестыдным образом стащил скальпель. «С скальпелем в кармане мне будет поспокойней», — решил я. А теперь пора двигать на работу, а то снимут ещё жетоны, ха-ха, хотя я их ещё и не заработал. Мне совершенно было плевать на всю эту лагерную систему, понятно, что никого из нас не выпустят на свободу, поэтому хоть снимай, хоть добавляй жетоны — разницы никакой. Странно, что другие дети не понимали этого. Но ничего, мы проведём здесь курс по ликвидации безграмотности. Ещё вчера я начал вводить новые правила в отряде. Первое и самое главное правило — называем друг друга строго по именам, никаких тебе омег и прочих кличек. Правда, сразу мы наткнулись на проблему: никто не знал имени Гайки. Он находился в лагере очень давно, и все его называли или Гайкой или омегой. Сам парень никак не