Андрей Троицкий - Любовь, похожая на смерть Страница 50

– Я совершенно не ожидал этого… Даже названия не подберу. Этого демарша, набега. В день первой встречи с вами я почувствовал общность интересов. Думал, что наше знакомство перерастет в дружеское чувство. Но, к сожалению, ошибся.

– Людям свойственно ошибаться. – В голосе Девяткина слышалась неподдельная горечь по несостоявшейся дружбе.

На письменном столе стоял стакан горячего чая, на подносе лежали турецкие сладости и пирожные свежей выпечки. Солод меланхолично ел эклер, запивая его чаем. Несколько раз он уже переживал подобные процедуры. Было это давно, в те романтические годы, когда он занимался любыми, самыми грязными делами, лишь бы заработать копейку. Тогда Солод и не мечтал подступиться к тем высотам бизнеса, которые оседлал теперь.

Помнится, во время последнего задержания он отсидел пару недель в тюремной камере, набитой опустившимися бродягами, вонючими человеческими отбросами, которым незачем жить на свете. Стояла летняя удушливая жара; чтобы спастись от нее, Солод часами лежал на бетонном полу под нарами. Он уже начал хандрить и подумывал о том, чтобы чистосердечно признаться в убийстве турецкого бизнесмена, открывшего в Москве свой бизнес. А заодно, чтобы сократить свой будущий тюремный срок, сдать пару парней, помогавших ему. Но через близких друзей удалось передать ментам кучу денег, и дело замяли. Гибель какого-то безродного турка никого в этом городе не интересовала.

Солод пышно отпраздновал выписку из тюрьмы в ресторане «Яр». На радостях разбил бутылкой шампанского пару огромных зеркал. После застолья он вновь обрел душевный покой и чувство юмора. Даже прибавил в весе.

Сейчас Солод был спокоен. Еще накануне вечером он был предупрежден о предстоящем обыске одним добрым знакомым, чиновником из Министерства внутренних дел. Поэтому к визиту ментов сумел подготовиться. Велел служанке сложить в сумку спортивный костюм, пару книг, белье и туалетные принадлежности. Надел приличный костюм, повязал галстук. Закрывшись в кабинете, стер с жесткого диска компьютера кое-какие файлы. Сжег в камине бумажки, которые не должны увидеть посторонние люди. Разумеется, за одну ночь все концы не спрячешь, но это не беда. Документы, личные записи без помощи Солода не расшифрует самый башковитый эксперт. А Солод ментам помогать не станет. Это все равно что вырыть самому себе могилу, встать на ее крае и застрелиться.

– Значит, скоро в тюрьму поедем? – Солод, причмокивая, грыз сухое печенье. – Обвинение мне сегодня предъявят?

– В тюрьму поедем, но еще не скоро, – ответил Девяткин. – Обыск закончится только к вечеру. Обвинение предъявят не сегодня, а в установленный законом срок.

– Благодарю за исчерпывающий ответ, – Солод хотел засмеяться, но сдержался. – Я всегда полагал, что каждому человеку – честному обывателю или бизнесмену, семьянину или одинокому мужчине – не вредно посидеть в тюрьме. Ну, некоторое время. Скажем, неделю… Это помогает привести в порядок мысли. И чувства, разумеется. Заставляет посмотреть на привычные вещи под иным углом.

– Вы настроились на недельный отдых в камере?

– Только между нами. Я выйду раньше, чем вы предъявите мне обвинение. Как только меня выпустят, вызову машину и вернусь сюда. Сяду в кресло, в котором сейчас сижу. И выпью вместо чая двести виски. За свое здоровье и вашу скоропостижную…

Не закончив фразу, Солод усмехнулся, покашлял в кулак и поправил манжету белой рубашки и галстук.

– За здоровье пить рано, – вяло огрызнулся Девяткин.

– А вы все ездите на той желтой машине? – спросил Солод. – Кажется, она похожа на такси, только без шашечек.

– Я решил ее продать, – честно ответил Девяткин. – Но возможен другой вариант. Я стану брать плату со всех пассажиров, включая родственников и знакомых. Потому что окружающие достали меня вопросами про такси.

– Так я и знал, что все будут подкалывать. – Солод расцвел в улыбке. – Скажите, если, конечно, это не государственная тайна… Ту женщину, что выдавала себя за мою супругу, уже нашли?

– Это не тайна, – ответил Девяткин. – Искать Аллу Носкову нет никакой необходимости. По моим данным, она скоро вернется в Москву и окажет посильную помощь следствию. Как вы понимаете, показания вашей бывшей жены очень важны.

– Слушайте, господин Девяткин, слушайте внимательно… Нас в этой комнате двое. Поэтому скажу пару слов не для протокола. Женщина, которая называет себя моей женой, никогда в Москву не вернется. И показаний не даст. И на судебном процессе не выступит. Все это – лишь ваши пустые фантазии. Вы романтик, поэтому любите выдавать желаемое за действительное. Я бы пожелал удачи во всех ваших начинаниях. Но не хочу.

Вскоре в кабинете появились два прокурора из Москвы, прибывшие неизвестно зачем. В синих мундирах с золотыми пуговицами они выглядели очень внушительно. Устроившись за столиком в углу, прокуроры тихо переговаривались, листали автомобильные журналы и косили взглядом на Девяткина. Следом за ними приехал хорошо одетый мужчина с портфелем. Это был один из лучших адвокатов Москвы, некий Константин Хромов. С порога он заявил, что обыск проводится с нарушением процессуальных норм и присутствующие здесь прокуроры должны отметить эти нарушения. Во-первых, оперативники не имели права начинать следственные действия без адвоката, во-вторых…

Не дослушав, Солод рукой махнул, мол, оставь свои замечания при себе. И помалкивай.

– Костя, пусть они ищут, чего им надо, – сказал он. – За это им зарплата капает. Садись к столу. Чаю хочешь? Или чего перекусить?

– Спасибо, сыт. – Хромов вытащил какие-то бумажки и стал делать пометки в блокноте.

Вскоре в кабинет вошли шесть парней в гражданских костюмах, начали обыск и изъятие документов. Они составляли опись найденных в сейфах и письменном столе бумаг, складывали их в коробки из плотного картона. Эти коробки перевязывали шпагатом, на каждую ставили круглую печать и пломбу. Солод равнодушно наблюдал за происходящим, демонстративно зевал и думал, что все труды ментов напрасны. В бумагах они не найдут ничего интересного.

– Я анекдот один вспомнил, – сказал Солод. – Про одного жирафа, у которого была слишком длинная шея.

– Так рассказывай, – сказал юрист.

– Лучше воздержусь. А то представители закона, – он глянул на Девяткина, – воспримут мои иносказания как скрытую угрозу.

Адвокат расплылся в улыбке. Прокуроры в дальнем углу засмеялись. Солод открыл коробку и, выбрав сигару, закурил. Вот если бы милиционеры приехали сюда, захватив с собой пару лучших разыскных собак, и с этими собаками потоптались по клумбам вдоль липовой аллеи… Вот тогда у них появился бы шанс найти под цветочками свежий, почти не тронутый разложением труп Сергея Свистунова по кличке Свист. Установить личность бывшего уголовника будет непросто: кости лица раздроблены бейсбольной битой, с пальцев удалена кожа, с тела срезаны бородавки, татуировки и родинки. Но искать труп в цветочной клумбе никому в голову не придет.

Солод задумался о том, что человеческая жизнь чертовски коротка. А Свист был неплохим человеком и хотел получить всего десять процентов от стоимости того золота… Солод прогнал вздорные мысли. Дело тут не в деньгах. Свиста надо было кончать, потому что он опасный свидетель. И если уж заговорит… Впрочем, он уже никогда не заговорит.

– Я слышал, у вас тут свой тир и даже кегельбан, – сказал Девяткин. – Хотелось бы осмотреть помещения.

– Это – пожалуйста, – встрепенулся Солод.

Он нажал кнопку на нижней части столешницы. Один из книжных шкафов отъехал в сторону; взглядам открылся коридор и лестница, ведущая вниз. Хозяин провел милиционеров и адвоката в подвал, зажег верхний свет и даже пустил пару шаров. Потом все перекочевали в тир, осмотрели карабины в оружейных шкафах. Солод показал, как привести в движение мишени, как осветить их, как приблизить или отдалить.

– Все просто, – сказал он, закончив короткую экскурсию.

– Какие пистолеты предпочитаете?

– Я старомодный человек, – ответил Солод. – Доверяю фирме «Кольт». У этих пистолетов высокая убойная сила, они хорошо лежат в руке. А если для души… Недавно получил изготовленный по заказу револьвер «таурус». Он инкрустирован черненым серебром, накладки из кости и всякое такое. Это скорее произведение искусства.

– Из какого оружия упражняетесь в тире?

– «Вальтер П99», например. А вас есть пристрастия?

– Стреляю я редко, – ответил Девяткин. – Тут уж не до пристрастий.

– Если будете записывать номера карабинов и ружей, большая просьба: не поцарапайте, – попросил Солод. – Тут есть уникальные вещи, ручная работа.

– Не поцарапаем, – пообещал Девяткин. – Открывайте шкафы.

Романенко распахнул ворота, «Жигули» выехали со двора и остановились на дороге. Алла высунула руку и помахала старикам, которые вслед за машиной вышли на улицу. Света хватало. Над воротами горела яркая лампочка с жестяным отражателем. Вокруг нее клубился густой рой мошкары. Сидевший за рулем Стас хорошо видел Романенко. В своей темной рубахе и серой кепке он стоял посередине дороги. Одной рукой старик держал за руку супругу, другой рукой снял кепку и помахал Алле и Стасу. Машина тронулась, фигуры стариков становились все меньше и меньше. И наконец пропали в темноте.