Наталья Андреева - Седьмое море Страница 50

— Я в состоянии заплатить за свой ужин!

— Я тоже.

И сын ушел. Голицын понял одно: на его имущество Федор претендовать не будет. В конце концов, могут быть и другие дети. Что такое для мужчины сорок лет? Ну не повезло с мальчишкой, так ведь это его мать виновата! Она им совсем не интересовалась и не занималась его воспитанием. А няни, что няни? Чужой же ребенок, не свой. Из богатеньких. Чего его воспитывать, когда придет время и папа все купит? А время пришло, и папу послали. Я, видишь ли, гений, только человечество меня пока не понимает! Если у Сажина жена нормальная, так и Алиса занимается делом, а не лупит с остервенением в барабан. А этот… рокмузыкант… Голицын не удержался и хмыкнул. Ну и катись. И вычеркнул Федю из своей жизни.

Когда Сажин пригласил в новогодний круиз, Дан сразу понял: будут разборки. И если не принять меры… В конце концов, их двое против него одного. Четкого плана у Голицына не было. Надо заложить мины везде, где только можно, авось гденибудь и рванет. Анжелика застрахована на огромную сумму, к тому же у жены прекрасная квартира в центре, доставшаяся в наследство от родителей. А Федор на это имущество претендовать не будет, он сам сказал. Сын кудато уехал со своей «командой». Как он заявил матери, «на гастроли». Надо же комуто развлекать народ, сидящий под Новый год в кабаках. Наплевать, что поют, лишь бы водка не кончалась.

У Алисы какието важные соревнования сразу после новогодних каникул, и она не вылезает из спортклуба. Очень талантливая спортсменка, которой Алиса в прошлом году проиграла в финале, говорят, и нынче в прекрасной форме.

— Я подарю этот кубок тебе, — пообещала ему Алиса, провожая в круиз. — А ты взамен наконецто официально разведешься. Это мое условие.

Дану хотелось сказать ей так же, как недавно сказал ему сын:

— Засунь его себе в ж…!

Еле сдержался. Зато он не будет видеть Алису целую неделю! Вот оно, счастье!

И все получилось. Теперь он вдовец, осталось получить страховую премию. Хорошо бы Сажин сел за убийство. Можно сказать, предел мечтаний. А почему бы нет?..

Море седьмое, Балтийское

— Присаживайтесь, Даниил Валерьевич. У меня для вас плохие новости.

Алексей притворно вздохнул.

— А именно? — Голицын посмотрел на него настороженно.

— Нашли тело вашей жены. Увы! Она всетаки мертва, а не гуляет по зимнему Таллину в компании симпатичного эстонца. Или финна.

— Ааа… — с явным облегчением протянул Голицын. — Я уже с этим смирился. С тем, что она не вернется. — И он тоже притворно вздохнул.

— А ведь это вы ее убили, — грустно сказал Алексей. — С целью получить огромную страховку. Вам бы подождать, пока тело найдут. Подозрений меньше. Терпения не хватило, да?

— Да что вы такое говорите? Я убил свою жену! Изза какойто страховки! Меня все устраивало в моей жизни.

— А помоему, вас ничего не устраивало. Я хочу, Даниил Валерьевич, чтобы вы написали явку с повинной.

— Чтобы я что сделал?! — В голосе у Голицына было такое удивление, что Алексей невольно засомневался. А вдруг всетаки Сажин?

— Чистосердечное признание смягчает наказание. Я уж не говорю о вашей совести. Облегчите душу, покайтесь.

— У меня нет таких грехов, которые надо искупать десятилетним тюремным заключением.

— А помоему, у вас нет души. Но, смотрика, УК, видно, читали! Выясняли, сколько дают за убийство! На себя статью примеряли или на Сажина?

— Или, — усмехнулся Голицын.

— А вот теперь я вас узнаю. Значит, вы все рассчитали. Только Сажин не сядет. Доказательств нет.

— А как же… — Голицын резко замолчал.

— Показания Зебриевича и его жены? Вы это хотели сказать? А они улетели в ТельАвив. Похоже, навсегда.

— Как так навсегда? — растерялся Голицын.

— Что, Зебриевич вам не сказал? Впрочем, вамто нет причины переживать. Он увез ваши долги, а не деньги, как поступил с остальными. Конечно, придет время, и Семен Абрамович спросит с вас все до копейки, но не сейчас. Сажин его крепко прижал. Никаких показаний Зебриевич не даст.

— Что ж… А Даша?

— Она помирилась с мужем.

— А запись с видеокамеры?

— Ох, Даниил Валерьевич, — погрозил ему пальцем Алексей. — Не считайте меня простаком. Запись с видеокамеры интересует лично вас, поскольку это может быть единственной уликой против вас. Не ждите, что я проговорюсь.

— Если бы она у вас была, эта запись, вы бы уже предъявили ордер на мой арест, — уверенно сказал Голицын. — Значит, моя жена сама упала за борт.

— Нет, это вы ее столкнули.

— Знаете, почему я терпеть не могу детективы, в частности Агату Кристи?

— Почему? — подался вперед Алексей. Это интересно!

— В конце гениальный сыщик обязательно всех собирает в кружок и рассказывает, как все было. Долго, нудно, то одного обвиняя в убийстве, то другого. А в финале поднимает карающий перст и тычет им в злодея: вот он, убийца! И убийца тут же кается или срывается с места и сигает в окно.

— Иногда в дверь выбегает, — серьезно сказал Алексей.

— Неважно. Меня всегда мучил один вопрос: почему он признается? Даже если есть доказательства, так и адвокаты грамотные есть. Кто такой сыщик? Тем более частный сыщик. Да никто. Чего его боятьсято? Еще и признаваться ему в совершенном преступлении. Бред какойто. Ладно, вы лицо официальное. Но у вас нет ни единого доказательства ни моей вины, ни чьейнибудь еще. И вы мне предлагаете написать явку с повинной! Смешно!

— Знаете, почему я терпеть не могу детективы, в частности Агату Кристи?

— Почему? — с интересом спросил Голицын. — Это, должно быть, забавно.

— В них преступники слишком умные. Они изобретают порою такие штуки, что я бы им Нобелевскую премию давал, а не на электрический стул посылал, честное слово.

— Вы на что намекаете? — разозлился Голицын.

— А я не намекаю, я прямо говорю: в реальной жизни преступники не очень умны. Вы все равно сядете. Я даже готов с вами поспорить.

— Да идите вы к черту! — Даниил Валерьевич вскочил. — Или ордер, подписанный прокурором, или пропуск на выход!

— Пожалуйста. — Алексей протянул ему пропуск.

— Жаль, что я с вами не поспорил, — усмехнулся Голицын. — Деньги мне нужны, я пока страховку не получил. Прощайте.

— До свидания.

Даниил Валерьевич пожал плечами и направился к двери. Алексей его не остановил.

А в самом деле, как все было? Он больше не сомневался в том, что жену убил Голицын. Примерно так…

На семи ветрах, в новогоднюю ночь

Он увидел, как Сажин выходит с открытой палубы. Один. И тут же прижался к стене, чтобы Димка его не заметил. Но тот и не смотрел по сторонам. Повернул в сторону бара и скрылся в дверях.

Голицын торопливо направился к выходу наверх, на свежий воздух. Что с Анжеликой? Всякое могло случиться. Если она Сажина вконец достала, тот вполне мог столкнуть ее за борт.

На открытой палубе гулял ветер, с неба сыпалась ледяная крупа. Жена стояла в метре от леерного ограждения и курила, глядя в темноту, на воду. Лицо у Анжелики было злое. Мужа она заметила не сразу.

— Что, не сработало? — спросил он, подойдя к ней. Выл ветер, и шагов Дана не было слышно.

Анжелика вздрогнула, выронила сумочку и обернулась.

— А… Это ты…

— Всего лишь ты. Это ты хотела сказать?

— Примерно.

— Я вижу, ты протрезвела, — удивленно сказал он.

— Протрезвеешь тут!

— Хорошо поговорили?

— Да он просто… — Она не договорила, поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась.

Сигарета была длинная, тонкая, черная, запах Дана донельзя раздражал. Он оглянулся. Фонарь висит далеко, да к тому же раскачивается. Анжелика намеренно увела Сажина в тень, подальше от людей, морщин в темноте не видно, и никто не мешает. Хотя морщин у жены и так нет, лоб гладкий, как бильярдный шар. Дана это раздражало так же, как и запах ее сигарет. Не лицо, а застывшая маска.

— Значит, не получилось.

Говоря это, он думал о том, что Сажин хоть и разозлился, но самообладания не потерял. Это плохо. А может, он и не видел их с Дашей?

— Что именно не получилось? — в упор посмотрела на него жена.

— Я же говорил: выжди время. Не сразу тащи его наверх.

— Он все видел!

— И не прореагировал?

— Прореагировал, — усмехнулась она. — Сказал, что все равно любит свою жену.

— Что ж…

— Как только мы вернемся из круиза, я с тобой разведусь.

— Вот как? — с иронией спросил он, подходя к ней вплотную.

— А ты не смейся! Я тебя обдеру как липку! А Сажин из фирмы выпрет!

— Вы это с ним обсуждали? А я думал, делали то же, что и мы с Дашей: целовались. А ты, оказывается, деловая женщина. А я всю жизнь думал, просто женщина. Как мирто меняется! Что, вышла в тираж? Это старость к тебе пришла, дорогая. И на что ты потратила жизнь? Хоть чтонибудь в памяти осталось, кроме забитого тряпками платяного шкафа?