Андрей Троицкий - Амнистия Страница 50

– Предположим, ты говоришь правду. Но с какой целью он предложил тебе встретиться?

– Я не знаю. Он сказал, приезжай, надо поговорить. Есть срочное дело. Я тут же перезвонил вам и передал этот адрес.

– К матери этот адрес и тебя к матери такой-то. Он тебя кинул. Видимо, Тарасов хотел использовать тебя для какой-то цели. Он в тебе сомневался. И решил проверить, сотрудничаешь ли ты с милицией. И проверил. На всякий случай проверил. А результат – положительный. А ты, вместо того, чтобы неотлучно находиться в городе, устроил себе отпуск. Укатил неизвестно куда задницу на солнце греть.

– Больше не буду никуда уезжать, – Локтев прижал ладонь к сердцу. – Пока мы не поймаем Тарасова. Обещаю.

– Теперь слушай меня. Я скажу тебе эти слова только один раз. Но ты запомнишь их на всю жизнь. Слушай сюда, Кактус. Ты меня подставил – это большая ошибка. Последняя твоя ошибка. Усек? Еще раз ты повернешься ко мне спиной, и я засажу тебе по самые помидоры. Ты просто сдохнешь, если вздумаешь меня натянуть. Ты сам себя закопаешь в могилу. И смерть у тебя будет плохая, тяжела. Гарантирую. Останешься жив только в одном случае: если будешь играть честно. Это мое последнее слово. Понял?

– Понял.

– Теперь я жду от тебя результатов, – прошипел Руденко. – Скорых результатов. Времени у тебя, считай, почти не осталось.

Локтев понял другое: на этот раз он дешево отделался. Руденко слишком утомился работой, чтобы заняться им вплотную. Инспектор встал, одернул пиджак и ушел. Локтев подошел к столику раздачи и выбрал, салат, макароны с котлетами, заказал двести водки. Он решил, что заслужил плотный ужин с выпивкой.

Через полчаса Локтев, вполне довольный ужином, вышел из шашлычной. Прохладный ветер разогнал низкие тучи. Дождь закончился, вода в лужах отражала плоское серое небо.

Локтев неторопливо прошагал квартал, остановился перед телефонной будкой, порылся в карманах, нашел пластмассовый жетон. Он зашел в будку, набрал номер пейджинговой компании, опустил жетон в прорезь.

– Пожалуйста, сообщение для абонента, – он назвал номер Тарасова. – Сообщение такое: напрасно ты это сделал с Лидой. Локтев.

Он положил трубку, вышел из будки.

Пейджер запикал в кармане. Локтев вытащил его, прочитал только что отправленное сообщение и зашагал дальше к станции метро. Через пять минут он остановился перед большой витриной хозяйственного магазина «Все для дома и сада». На стекле была приклеена высокая, в рост человека, аппликация: сосна, яблоня с большими красными плодами, под деревьями лежит садовая лопата.

Локтев подумал минуту, поднялся по ступенькам, зашел в магазин. Он долго бродил по закоулкам свободного от посетителей зала самообслуживания. Наконец, в углу он нашел, что искал.

Прозрачные мешочки с гранулами медного купороса в стандартной расфасовке по три килограмма. Локтев взял пару мешочков, отнес к турникету, рядом с которым за кассой скучала симпатичная кассирша в белом халатике.

– Больше ничего не желаете приобрести? – спросила девушка. – Сегодня у нас очень большие скидки на краску для потолка и на обои. Вам ведь нужна краска?

– Очень нужна, – ответил Локтев. – Но краску возьму в другой раз.

Он положил упаковки купороса в пакет и вышел из магазина.

Дождик, взявший короткую передышку, зарядил снова. Локтев не обращал внимания на дождь, даже шагу не прибавил. Когда до святящейся буквы М оставалась сотня метров, запикал пейджер. Локтев вытащил приборчик из кармана, прочитал сообщение: «Алексей, после всего, что случилось, ты ещё хочешь мне помешать? Ответь. М.Т.»

Локтев решил не отвечать на послание Тарасова.

Добравшись до дома Мухина на Большой Полянке, он оставил пакеты с купоросом в багажнике своих «Жигулей» и только после этого поднялся в квартиру. Старика дома не оказалась. Каждую среду вечером он посещал шахматный клуб «Черная ладья» и частенько, когда встречал интересных партнеров, засиживался в клубе чуть не до ночи.

Локтев прошел в комнату, поставил телефон на диван и, заглянув в записную книжку, набрал телефон Кислюка. Когда в трубке прозвучало дребезжащее старушечье «але», Локтев попросил к телефону Марата Павловича.

– А кто спрашивает?

– Это из Комитета по физической культуре вас беспокоят. Хотим передать ему приглашения на московский чемпионат по бодибилдингу.

Локтев отвечал басом, боясь, что параллельную трубку может снять сам Кислюк. Чтобы старуха поняла, что бодибилдинг это вид спорта, а не дурная болезнь, Локтев объяснил.

– В воскресенье во Дворце молодежи пройдут соревнования. У меня лежит приглашение для Марата Павловича. Хотелось бы передать ему приглашение.

– Марата сегодня не будет.

Старушечий голос задребезжал ещё пронзительнее и тоньше. Бабка заволновалась. Видимо, Кислюка не каждый день тревожили работники Госкомспорта, и уж тем более не часто бывшего штангиста хотели посадить в гостевой ряд на соревнованиях во Дворце молодежи.

– Вы мне оставьте это приглашение, – предложила старушка. – А я передам. Обязательно передам.

– Хорошо, – пробасил Локтев. – Постараемся передать с курьером. Завтра часика в четыре вас устроит?

Закончив приятную беседу со старушкой, он набрал телефон Журавлева, сказал, что завтра есть важное дело.

Локтев остановил машину во дворе серого сталинского дома в районе Таганской площади. Из кабины хорошо просматривался вход в парадное, палисадник, заросший густыми кустами боярышника и молодой рябины. Журавлев, сидевший на переднем сидении, дожевал бутерброд и вытер губы и руки несвежим носовым платком. На лобовое стекло летели мелкие дождевые капли.

– Может, мне с вами подняться? – спросил Локтев.

Он вытащил из внутреннего кармана куртки синий фирменный конверт с приглашением на соревнования по бодибилдингу.

– Сиди здесь. Если Кислюк дома, я его приведу.

Журавлев смахнул с брюк хлебные крошки, взял у Локтева конверт и спрятал его в кармане. Затем он достал из подплечной кобуры пистолет. Опустив дуло вниз, он потянул вверх затвор. Он поставил пистолет на предохранитель, а курок на боевой взвод. Расстегнув пиджак, он сунул пистолет под ремень.

Локтев внимательно наблюдал за сыщиком.

– Для чего все эти манипуляции?

– Для того чтобы ты поучился, как обращаться с оружием. Вот прикинь: в критический момент ты достаешь пушку из подплечной кобуры. Это занимает пару секунд. Затем ты опускаешь предохранитель. Еще секунда. Затем передергиваешь затвор, досылаешь патрон в патронник. Две-три секунды. А то и больше. И что получается?

– Что получается? – переспросил Локтев.

– Получается, долго. Очень долго. Получается, что к этому моменту твой противник наделал в тебе несколько лишних, не предусмотренных природой дырок. А тут только одно движение. Ты достаешь пистолет из-под ремня. Пока рука идет вверх, сбрасываешь предохранитель и давишь на спуск. Секунда. Бах-бах-бах. Обойма пустая. И, как говорит старик Мухин, пешка проходит в ферзи. Мне этот фокус один раз жизнь спас. Я хоть тоже не молодой уже, а выстрелил быстрее молодого человека. Мотай на ус.

– А не боитесь себе кое – что отстрелить? Ну, когда в штанах пушку носите?

– Чудак, пистолет на предохранителе.

Журавлев тяжело выбрался из машины, хлопнул дверцей и, надвинув шляпу на лоб, медленно зашагал к подъезду.

Локтев только сейчас подумал, что сыщик действительно не молод, далеко не молод. А со спины он выглядел даже старше своих лет. Журавлев ходил медленно, сутулился и косолапил ноги.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, сыщик позвонил в сороковую квартиру. Металлическую дверь приоткрыла сухенькая старушка в застиранном цветастом халатике, та самая, что отвечала по телефону неприятным надтреснутым голосом. Старуха, не снимая с двери цепочку, сверлила Журавлева маленькими, недоверчивыми, как у мыши, глазками.

Сыщик степенно снял шляпу, вытащил из нагрудного кармана месячный абонемент в баню и в раскрытом виде предъявил его хозяйке. Журавлев решил, что старуха все равно ни черта не видит. Ей хоть банный, хоть проездной билет предъявляй, хоть инвалидную книжку – все едино. Главное что-то предъявить. Похожее на документ.

– Здравствуйте, – сказал Журавлев. – Вам звонили насчет меня. Я представляю министерство. Короче, я из комитета по спорту. То есть по физкультуре.

Журавлев запамятовал, как точно именуется та организация, которую он представляет. Старуха высунула голову, близоруко щурилась, силясь разобрать мелкие буквы и водянистую синюю печать на банном абонементе.

– Вот мое служебное удостоверение, – заявил Журавлев и спрятал абонемент в карман. – А вот… Вот приглашение для Марата Павловича.

Он достал из другого кармана красивый синий конверт с золотым вензелем, но не передал его старухе, а только потряс перед её носом.

Возможно, солидная внешность Журавлева заслуживала доверия. Возможно, банный абонемент обладал магическим действием. Но лед недоверия был быстро растоплен. Бабка, захлопнула дверь, цепочка упала. Теперь дверь распахнулась настежь.