Данил Корецкий - Менты не ангелы но... Страница 51

— Да знаю… Это я так…

— Что он сотворил в сухом остатке?

— Девушка не захотела с ним встречаться, он напал на нее в парке, несколько раз ударил, да еще отобрал сотовый телефон… Формально — грабеж…

— Ну, мы же не формалисты! — возразил Шабанов. — Ссора на почве личных неприязненных отношений…

— Ну да, — не очень убежденно согласился Фирсов.

Ему было уже сорок семь, звание — майор, значит, в любой момент могли отправить на пенсию. Он старался служить верой и правдой, но, скорей всего, это ему не поможет: сейчас пошла тенденция на омоложение кадров, а он, как ни крути, бесперспективен.

— Твое решение?

Фирсов вздохнул.

— Будем вести на прекращение.

— По каким основаниям?

— Вследствие изменения обстановки.

— А что там изменилось? — усмехнулся начальник.

— Ничего.

— Тогда почему такое основание?

— Другого не придумал, — честно сказал Фирсов.

— Ладно, я тебе придумаю… Итак, бытовая ссора. Побои… Телесные повреждения есть?

— Были синяки, но она не зафиксировала.

— Значит, и побои под вопросом. Что остается?

— Так он же телефон забрал!

— А телефон… Умысла на хищение, скорей всего, не было. Он взял телефон, чтобы проверить номера — из ревности! Так что здесь отсутствует состав преступления. Так и решай. Это гораздо правильней. И убедительней, кстати.

— Все ясно, Виктор Сергеевич! Разрешите идти?

— Иди, работай.

После обеда Шабанова вызвал Баринов.

— Опять ЧП! — начальник РОВД был мрачен. — Воскобойников на Придонской трассе разбился! Вырастили борзых, они думают — им никто не указ, вот и гарцуют!

Полковник смотрел на Виктора так, будто именно он вырастил Воска и не названного, но узнаваемого Баню, который уже отгарцевался.

В кабинет без стука вошел Сивцов.

— Он жив? — спросил Баринов.

— Сам живой, а баба в тяжелом состоянии…

Баринов выругался.

— Догарцевался, супермен долбанный! Как отписываться будем? Чего ему делать в Придонске?

— Доложим, что проводил оперативные мероприятия.

— Какие такие мероприятия? — закричал Баринов, но тут же успокоился. — Хотя тебе лучше знать. Это ведь твой подчиненный. Вот и выкручивайся.

Начальник УР нахмурился.

— Никому он не подчинялся! Захотел, взял телку и поехал. У него там дача на побережье!

— Я этого не слышал! — снова завелся Баринов. — Подбери все материалы, чтобы комар носа не подточил!

— Моя задача, товарищ полковник? — напомнил о себе Шабанов.

— Там сейчас осмотр делают. Как запишут, так потом и определять виноватых будут, — Баринов многозначительно постучал ручкой по столу. — Выезжай на место и сделай, что можно и как нужно… Это тридцать пятый километр…

— Я понял. Разрешите идти?

— Лети, а не иди! — рявкнул Баринов.

И он полетел. Хотя вначале зашел в свой кабинет и взял толстое, с уплощенным концом шило, для подшивания уголовных дел.

На тридцать пятом километре наблюдалось такое скопление милицейских и прокурорских машин, будто здесь, по меньшей мере, упал самолет. ДТП с участием офицера — серьезное происшествие, о каждом сообщают в Москву, и «отметиться» на месте должны по должности многие руководители. Сейчас они беспорядочно толкутся вокруг обнявшей фонарный столб воскобойниковской «мазды», перебрасываются репликами, воспользовавшись случаем, обсуждают какие-то свои дела, некоторые уже разъезжаются. Не они будут оценивать ситуацию, и не дознаватель ГИБДД, который привычно рисует схему аварии, показывая инспекторам, что замерить длинной желтой рулеткой. Раз ДТП совершил сотрудник милиции, расследовать дело будет Следственный комитет. Но его сотрудники еще не прибыли, значит, у Шабанова имелись несколько минут.

Он не стал рассматривать «мазду»: потом, сейчас важней другое.

Виктор подошел к дознавателю — капитану средних лет, матерому милицейскому волку, хорошо знающему службу, представился. Тот сразу понял, о чем пойдет речь, показал схему, глянул вопросительно.

— Тормозной след рисуй длиннее на два метра. Нет, лучше на три… В его начале укажи: «масляное пятно округлой формы размерами два на полтора метра…»

— Не… Не пойдет, — капитан покачал головой. — Сейчас следаки приедут и свой протокол составят. И спросят: где пятно, где эти ваши три метра?

Шабанов подумал.

— Ладно, масло — хрен с ним. А метры напиши. Объясним — стерли все машинами начальства!

Дознаватель с сомнением покусывал губы.

— Я тебе схему подпишу! — усилил давление Шабанов. — И дам показания!

— Ну, тогда ладно, — неохотно согласился капитан. Деваться ему было некуда. В ДТП попал «свой», за него впряглись начальники, а следовательно, умничать и проявлять принципиальность — означало идти против Системы.

Машины начальников разъехались, «гайцы» закончили свою работу и курили в стороне. Шабанов подошел к разбитой «мазде», обошел ее кругом, присел, воткнул шило в правое переднее колесо, хорошенько покрутил и выдернул. Воздух со свистом рванулся наружу. Ну, вот и все!

Спрятав шило в рукав, он вернулся к дознавателю.

— Машину жалко. Красивая была! А теперь, видно, не восстановишь!

Капитан сплюнул.

— Девушка у него тоже красивая была. Ее тоже не восстановишь…

В голосе слышалось осуждение. Только в чей адрес — Шабанов так и не понял.

— Вон, едут, наконец-то! — зашевелились гаишники.

К месту происшествия подкатил микроавтобус с крупной надписью «Следственный комитет» на борту.

Шабанов вернулся в свою машину и поехал в больницу. Воскобойников отделался трещинами ребер и переломом руки. Двадцатидвухлетняя Надежда Синицына получила тяжелые травмы и находилась в реанимации.

— Скорей всего, не выкарабкается, — печально сказал заведующий отделением. — А если и выживет — будет инвалидом.

Шабанов нашел Воска, который курил на лестничной площадке. Тот выглядел вполне прилично — только загипсованная рука напоминала о случившемся несчастье.

— Ну, чего? — жадно спросил он, корябая Виктора своим неприятным взглядом. — Тачка восстановлению не подлежит? Жаль. А что Баринов, как настроен?

— Я тебе сделал прокол правого переднего колеса и увеличил тормозной след, — сразу сказал Виктор. — Значит, несчастный случай, ты не мог предотвратить аварию.

— Ух ты! Молодец, Витек! — захохотал Воск. — Я тебе такую поляну накрою!

— Зря радуешься. Твоя девушка вся переломана. Неизвестно, выживет ли… Поэтому увольнения не избежать. Напишешь задним числом рапорт «по собственному», как обычно…

— Да ты что?! Какое увольнение?! — вытаращил блеклые глазки Воск. — Она же, сучка, за рулем сидела! Я в этом деле потерпевший!

— Как «она»? — ошарашенно переспросил Шабанов. — Ты же никогда никого за руль не пускал?

— А кто это знает? Если она загнется, то и вовсе концы в воду. Да и вообще, пока очухается, уже все решения будут приняты! Пусть потом доказывает… Ты меня отвезешь в Тиходонск? Влом здесь оставаться, лучше домой поеду… Ты что?! Что так смотришь?!

— Ну и сука ты, Воскобойников!

Шабанов хотел ударить его в рожу, но с трудом сдержался. Он повернулся и вышел из больницы.

Воскобойникову объявили выговор за то что, выезжая на служебное задание, он подвозил случайную попутчицу. А за передачу управления постороннему лицу лишили прав на год. Воск был доволен и считал, что ему повезло. А ездил он без прав: гаишники его никогда не проверяли.

Надежда Синицына выжила, родители отправили ее на реабилитацию в Германию и, вопреки прогнозам, инвалидом она не стала. Так что ей тоже повезло. Но вряд ли она осталась довольной.

— К нам тут две студентки с юрфака пришли, на практику, — доложил Фирсов.

Шабанов кивнул.

— Ты мой зам, вот ты ими и занимайся. Закрепи за опытными следователями, пусть покажут им весь процесс расследования: от возбуждения уголовного дела до направления его в суд. Рабочий день с девяти до шести. Каждую неделю пусть пишут отчет.

— Хорошо! — кивнул Фирсов.

Но через полчаса Фирсов позвонил на внутренний телефон шефа.

— Они к вам просятся!

— Кто просится?

— Практикантки.

— Зачем?

— Поговорить хотят.

— Ну пусть заходят.

Через несколько минут в дверь постучали и в кабинет вошли… Ангелина и Жозефина. Обе очаровательно улыбались.

— Вот те на! — удивился Виктор. — Какими судьбами? Что-то случилось?

— Нет, — тряхнула волосами Ангелина. — Мы на практику.

Шабанов потерял дар речи.

— Так это вы практикантки?

— Ну да!

— Вы что, на юрфаке учитесь?!

— Уже заканчиваем, — заливисто рассмеялась Жозефина. — А что, не похоже?

— Похоже, похоже, — растерянно сказал Виктор. — А что такое структура уголовно-правовой нормы? Гипотеза, диспозиция, санкция?