Дик Фрэнсис - Игра по правилам Страница 51

Опять никаких проблем. Одни письма были от Ги Серви, другие — от «Маартен-Панье». Никаких других фирм. Никаких других тайников, где могли бы оказаться семьдесят пять камней.

Я поблагодарил их, посмотрел, как Брэд приступил к очередной статье о профессиональном гольфе, и подумал о вероломстве и предательстве друзей.

В машине мне стало как-то спокойнее. Брэд продолжал читать. Я вспомнил о грабеже с насилием и о насилии без грабежа, о том, как меня уложили, ударив кирпичом по голове, и о том, как Симз умер от пули, предназначавшейся мне. «Интересно, смог бы кто-нибудь найти то, что я ищу, если бы я умер, считают ли они, что не могут этого найти, пока я жив?»

Я полез в карман и вытащил оттуда чек для Брэда, выписанный мною в офисе.

— Что это? — спросил он, уставившись на бумажку.

Я обычно платил ему наличными, но сейчас у меня не было с собой этой суммы, автомат мне сразу столько денег не даст, а в Хангерфорд, как он мог заметить, мы в последнее время приезжали тогда, когда банки уже не работали.

— Тогда заплатишь наличными потом, — сказал он, возвращая мне чек. — Кроме того, ты заплатил мне в два раза больше.

— За прошлую и за эту неделю, — подтвердил я. — Когда мы попадем в банк, я возьму наличные. В противном случае можешь привезти его назад, сюда. Это чек компании. Они позаботятся, чтобы ты получил по нему деньги.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

— Это все из-за стрельбы и прочего? На тот случай, если ты так и не попадешь в банк? Я пожал плечами.

— Думай как хочешь.

Посмотрев на чек, он аккуратно свернул его и убрал. Затем, взяв журнал, он машинально уставился на страницу, которую только что прочитал. Я был благодарен за отсутствие каких-либо комментариев и возражений и немного спустя как ни в чем не бывало сказал, что мне нужно еще подняться наверх, и предложил ему где-нибудь пообедать.

Он кивнул.

— У тебя хватит денег на обед?

— Да.

— Ты мог бы составить список своих расходов. Это я оплатил бы. Он вновь кивнул.

— Ну хорошо, — сказал я. — Пока.

Когда я поднялся наверх, Аннет сообщила мне, что она просмотрела сегодняшнюю корреспонденцию и положила мне на стол и что она разыскала Просперо Дженкса, который готов встретиться со мной в своем магазине в Найтсбридже в любое время с трех до шести.

— Отлично. Она нахмурилась.

— Мистер Дженкс хотел бы знать, собираетесь ли вы взять с собой товар, который приобрел для него мистер Фрэнклин. Грев — так он всегда звал мистера Фрэнклина. И мне это очень не нравилось. Я спросила, о каком товаре шла речь, и он ответил, что вы в курсе.

— Он имеет в виду бриллианты, — пояснил я.

— Но мы не... — Она замолчала и потом с какой-то отчаянной досадой в голосе добавила:

— Как жаль, что нет мистера Фрэнклина. Без него все не так.

Она посмотрела на меня взглядом, полным неуверенности и сомнений в моих способностях, и побрела на свое место. "При том, что меня ждет впереди, я предпочел бы «вотум доверия», — подумал я. И мне тоже всем сердцем хотелось, чтобы Гревил был жив.

Мне позвонили из хангерфордской полиции, узнав номер телефона у секретаря Майло. Их интересовало, не вспомнил ли я что-нибудь еще о той машине, на которой ехал стрелявший в нас преступник. Они уже опросили семейство, которое врезалось на своей машине в «Даймлер», не заметили ли они марку и цвет последней машины, вылетевшей им навстречу из-за поворота непосредственно перед аварией, и один из детей, мальчик, описал ее. Пока пожарные пытались извлечь меня из машины, полицейские также расспросили пассажиров и водителей других остановившихся автомобилей о последней машине, ехавшей им навстречу. Только первые два водителя видели какую-то машину вообще, но ничего полезного сообщить о ней не смогли. Не мог ли я вспомнить хоть что-нибудь, поскольку они пытались сопоставить все имевшиеся у них показания.

— Я бы очень хотел помочь, — ответил я, — но я разговаривал с мистером и миссис Остермайер и не смотрел на дорогу. Как вы знаете, она несколько извилистая, и я думаю, что Симз выбирал место, где бы обогнать впереди идущую машину. Как и в воскресенье, я могу сказать лишь то, что она была сероватой и довольно большой. Может быть, «Мерседес». Но я могу ошибиться.

— Мальчик сказал, что это была серая «Вольво», она ехала на большой скорости. Водитель автобуса утверждает, что эта самая машина ехала медленно, перед тем как «Даймлер» попытался ее обогнать. И он тоже собирался идти на обгон и прибавил скорости, поэтому с такой силой и врезался в «Даймлер». По его словам, машина была серебристо-серой, и, прибавив скорости, она умчалась, что соответствует показаниям мальчика.

— А водитель автобуса видел пистолет и вспышки выстрелов? — спросил я.

— Нет, сэр. Он смотрел на дорогу и на «Даймлер», а не на ту машину, которую собирался обогнать. Затем «Даймлер» резко вильнул и, отлетев от стены, оказался прямо у него на пути. Столкновение было неизбежным, сказал он. Вы подтверждаете это, сэр?

— Да. Все произошло так быстро. Он был бессилен что-либо предпринять.

— Мы обратились за помощью ко всем, кто мог видеть серый седан с четырьмя дверцами, предположительно «Вольво», на той дороге в воскресенье днем, но пока не услышали ничего нового. Если вам что-нибудь удастся вспомнить, даже самое незначительное, сообщите нам.

Я пообещал.

Положив трубку, я подумал, успевали ли убитые Ваккаро летчики заметить марку смертоносной машины, все свидетели тех убийств наверняка, думал я, стояли, оцепенев от ужаса, и смотрели на падающие жертвы, а не выскакивали на дорогу, чтобы разглядеть номер быстро удалявшейся машины.

В воскресенье никто не слышал никаких выстрелов. Никто, как говорила та вдова, не слышал выстрелов и когда убивали ее мужа. Пистолет с глушителем, нацеленный из проезжающей мимо машины... короткий хлопок... занавес.

Вряд ли Симза убил Ваккаро. Подозревать его было бы глупо. Один из таких же антисоциальных типов, каких полно в Северной Ирландии и еще где угодно. Прототип. Было множество подобных примеров.

Секретарю Майло пришлось еще поработать и сообщить мой лондонский номер телефона Филу Эркхарту, который, позвонив, известил меня о том, что в анализе Дазн Роузез барбитуратов не обнаружено и он может выписать свидетельство о здоровье, необходимое для продажи.

— Прекрасно, — сказал я.

— Сегодня утром я еще раз осмотрел лошадь. Она по-прежнему необычайно смирная. Похоже, это ее обычное состояние.

— Гм...

— Я улавливаю сомнение?

— На старте он всегда довольно возбужден.

— Естественный адреналин, — ответил Фил.

— Если бы не Николас Лоудер...

— Он бы ни за что не осмелился, — закончил за меня Фил, понимая, что я имею в виду. — Однако... есть вещества, стимулирующие выброс в кровь адреналина, кофеин, например. На них никогда не проверяют на состязаниях, поскольку они не считаются допингом. За анализы ты расплачиваешься своими деньгами. У нас еще осталась та моча для других анализов. Ты хочешь, чтобы я их сделал? Я имею в виду, ты действительно думаешь, что Николас Лоудер что-то давал лошади? И если да, ты хочешь знать что?

— Тот самый бейстер был у его приятеля по имени Роллуэй, а не у самого Лоудера.

— Вопрос остается открытым. Ты хочешь потратиться еще или не стоит беспокоиться? В любом случае это выброшенные на ветер деньги. А если анализ что-то покажет, что тогда? Ты же не хочешь, чтобы лошадь дисквалифицировали, это было бы глупо.

— Да... было бы.

— Так в чем же дело? — спросил он. — Я чувствую в твоем голосе какие-то сомнения.

— Страх, — сказал я. — Николас Лоудер чего-то испугался.

Он не сразу ответил.

— Я могу сделать анализы анонимно.

— Хорошо. Тогда сделай. Я очень не хочу продавать Остермайерам, как она бы выразилась, «кота в мешке». Если Дазн Роузез не хватает для победы собственных сил, я попытаюсь отговорить их от покупки.

— Итак, ты жаждешь убедиться в нормальных результатах.

— Разумеется.

— Пока я сегодня был у Майло, он по телефону разговаривал с Остермайерами, спросил, как они себя чувствуют, и пожелал им счастливого пути. Похоже, они все еще не пришли в себя после аварии.

— Ничего удивительного.

— Тем не менее они собираются вновь приехать в Англию, чтобы увидеть Дейтпама на скачках в Хеннесси. Как твоя лодыжка?

— К тому времени будет как новая.

— Ну что ж, пока. — Я словно увидел его улыбку. — Береги себя.

Поговорив с ним, я подумал о том, что в мире еще было что-то приятное, например, доверие Остермайеров и мое выступление на Дейтпаме в Хеннесси. Я поднялся и поставил свою левую ногу на пол в подтверждение достигнутых успехов по части выздоровления.

Все было не так уж плохо, если на нее не опираться, но она болезненно возражала против моих попыток ходить. «Ну что ж, — подумал я, вновь усаживаясь, — еще денек-другой...» Нельзя сказать, что я всю неделю занимался ее лечением, но, несмотря на это, она старалась меня не подвести. «В четверг, — прикидывал я, — попробую отказаться от костылей. Ну уж к пятнице точно. И вскоре после этого я уже буду бегать». Бесконечный оптимизм. Вера в выздоровление — лучшее лекарство.