Наталья Андреева - Стикс - 2 Страница 52

— Руслан, да?

— Я рад, что ты меня вспомнила! — весело говорит он.

— В голове еще туман. Надышалась этой дряни, — жалуется она.

— Ничего, пройдет. Нам тоже надо ехать.

— Мы сейчас в Р-ск?

— Да.

— Я рада, что ты меня вытащил. У нас были какие-то отношения?

— Какие-то.

— Я страшная, да? — трогает она заклеенную щеку.

— Нормальная. Пройдет когда-нибудь. Ну, поехали. Время дорого. Мне надо заехать домой, кое-что взять. И тебе тоже. Нас больше не побеспокоят. Они получили, что хотели.

— Что ты ему отдал?

— Так, пустяки. Фотографии, — врет он.

— Ты его шантажировал?

— Вроде того.

Он вешает на дверь тяжелый амбарный замок и прячет ключ под нижнюю ступеньку, как у них с мамой заведено.

Едут молча. Он думает о своем, она о своем. Правил вроде бы не нарушает, но из стоящей на обочине машины с синей полосой выходит сотрудник ГИБДД и поднимает черно-белый жезл, веля остановиться. Рядом стоит микроавтобус. Тоже они, гаишники. Облава, что ли? И на кого?

— Что за черт? — пожимает он плечами, но тормозит. Правил вроде бы не нарушал.

К нему тут же подходит патрульный, козыряет:

— Сержант Попов. Прошу выйти из машины.

— Свои, — подмигивает он и достает из кармана служебное удостоверение, которое все еще при нем.

— Попрошу выйти, — настаивает сержант.

— Что за черт? — он зло хлопает дверцей. — Послушай, Попов…

В этот момент из микроавтобуса выпрыгивают четверо мужиков и бегут к нему. Он с удивлением узнает Серегу-старлея и еще троих из его отдела. Что за черт?

— Извини, Руслан, — бросает старлей и вдруг орет: — Руки за голову! Лечь лицом на капот!

— Серега, ты чего?

— Выполнять!

Он усмехается и грудью ложится на капот «Жигулей», давая себя обыскать. Из машины вытаскивают женщину. Ах, Петр Иванович! Бесчестный ты человек! Вот и верь после этого людям! Был, выходит, звоночек-то! Засада на шоссе — твоих рук дело! Отпустил, называется! Ловкач!

— Серый, не надо руки выкручивать. Я сам поеду.

— При попытке к бегству, а также сопротивления… — бормочет старлей.

— Ладно, какие счеты меж своими? Отметь в протоколе, что оружия и наркотиков при мне не обнаружено.

Их везут в управление, где с ним беседует лично полковник. Начинает с внушения:

— Ты же понимаешь, Руслан, что это никуда не годится. Ты похищаешь из больницы подозреваемую в убийстве…

— Это не так, — тут же возражает он. — Женщина, которую я увез из больницы, к делу отношения не имеет. То есть имеет, но проходит по нему свидетельницей. Потому что это Ольга Маркина.

— Как так? — удивляется полковник.

— Тимофеева — другая. Та, что была сегодня со мной в машине. Произошла ошибка. Они ведь похожи, и обе после того, как угорели, память потеряли. Вот их и перепутали. Тимофееву увез жених, а Маркину доставили к нам в районку. Теперь же все сходится вплоть до отпечатков пальцев. Я говорю, что на пистолете, из которого убили Нахрапьева, ее отпечатки пальцев. Тимофеевой Олеси. Она поссорилась со своим любовником и застрелила его. Кстати, я уже давал показания по этому делу. В прокуратуре.

— Я в курсе, — отводит глаза полковник.

— И отказываться от них не собираюсь. Я готов выступить на суде свидетелем обвинения. Если таковой состоится.

— Вот как? — в глазах у полковника осуждение. — Что ж, это разумно. Значит, обвинения в похищении с тебя снимаются. Если, конечно, она это подтвердит. Задержанная. Что является гражданкой Тимофеевой.

— Она сейчас дает показания.

«А ты, значит, шкуру свою спасаешь», — взглядом сказал полковник. А вслух:

— Если все так, как ты говоришь, мы подумаем о том, чтобы прекратить внутреннее расследование. Тем более что инцидент с дракой в ресторане исчерпан. Пострадавший забирает свое заявление. Он нам звонил.

— Так что? Я могу идти?

— Ну, раз ты увез из больницы не Тимофееву… Она добровольно с тобой поехала? Эта, как ее…

— Маркина.

— Да, Маркина.

— Абсолютно. То есть абсолютно добровольно. Мы провели вместе пару замечательных дней. После чего она все вспомнила и отбыла по месту жительства. Если я перед кем и виноват, то только перед своей женой. Я, кстати, вез ее к вам. Тимофееву. Хотел добровольно сдаться. То есть сдать ее властям. Я ж понимаю: закон есть закон.

— Что ж, иди.

— Есть!

Он, насвистывая, выходит в коридор. Заглядывает в бывший свой кабинет, где пишет показания женщина, задержанная вместе с ним. Спрашивает:

— Все в порядке?

— Что? — поднимает она голову. — Да. Спасибо тебе. Серега ловит его у дверей, морщась, говорит:

— Извини, если что не так.

— Ты уже извинился. Там, на шоссе. Я все понимаю: закон есть закон. Ты выполнял приказ. Кстати, куда ее теперь?

— Тимофееву?

— Да.

— На освидетельствование. К психиатрам. А дальше судья будет решать.

— Ну, ладно. Работай, Серый, — хлопает он по плечу старлея. — А мне домой пора.

— Погулял, значит, женщину и сдал? — усмехается Серега. — А какая любовь была! Красивая! Ты теперь к жене, а она либо в тюрьму, либо в психушку.

— А ты меня никак осуждаешь? — прищуривается он.

— Да как-то это… — мнется старлей.

— По-свински, да? Ну, говори!

— Не по-мужски.

— А не пошел бы ты на…

— Сам напросился, — злится Серега. — Я сказал то, что думал. Другие еще не то скажут!

— Ничего, перетерплю. Без работы-то плохо. Я все понял, исправился, и мой устойчивый моральный облик принял правильное решение. Семейные ценности возвращаются в моду, не хочу отставать от жизни. Кстати, из отпуска я вернусь в другой отдел. Напишу рапорт, полагаю, мою просьбу удовлетворят.

— Так будет лучше для нас всех, — напыщенно говорит Серега.

— Вот именно.

Он едет к гаражам. Ставит машину и долго собирается с мыслями, прежде чем идти домой. Что сделано, то сделано. Выбор-то был небольшой. И все равно у них с Лесей ничего не получилось бы. Он это понял.

Полдень

— Я могу идти домой? — спрашивает она, поставив свою подпись под показаниями. — Извините, долго не писала, разучилась. Буквы какие-то кривые. Как я раньше-то расписывалась? До амнезии? Ха-ха! Кто бы мог подумать, что в сауне можно так угореть! До потери памяти!

— А как вы себя сейчас чувствуете? — напряженно смотрит на нее сидящий напротив парень.

— Отлично! Но зверски хочу кушать.

— Вас покормят.

— Где покормят?

— Сейчас мы проедем в одно место. В больницу.

— Зачем мне в больницу? — удивляется она.

— Небольшая формальность, — говорит парень и прячет исписанные ею листы бумаги в папку. — Вас надо осмотреть.

— Ах, формальность! Ну что ж, поехали!

Ей весело. К счастью, все закончилось. И закончилось удачно. Она в Р-ске, ее отпустили. Шрам, правда, па щеке останется. Но зато жива. А со шрамом что-нибудь придумаем. Нет, какая ж дрянь! Та, что на нее так похожа! Проворная оказалась! Вот пусть она теперь и выкручивается!

В состоянии эйфории она пребывает, пока не замечает на окнах решетки.

— Эй! Куда вы меня привезли?

— Успокойтесь. Присядьте.

— Не хочу!

— Вы помните свою фамилию, имя отчество?

— Конечно, помню! Тимофеева я! Олеся Владимировна!

— Год рождения? — говорит пожилая женщина в белом халате, что-то записав в медицинскую карту.

— Да что вы ко мне пристали? Я все помню!

Она называет год рождения.

— Быть может, вы все-таки присядете? — вежливо спрашивают ее. — Давайте для начала поговорим о вашем детстве.

— Я не хочу говорить о детстве!

— А о чем хотите?

— Ни о чем! Я хочу домой!

— Вы помните, что произошло в «Лесном»? Вы в состоянии давать показания?

— Я все написала!

— Успокойтесь. Нам надо выяснить, с какого момента вы себя помните и помните ли вообще. Можно ли вас считать дееспособной.

— Где я?

— На освидетельствовании в психоневрологическом диспансере. Сегодня судья должен принять решение, что с вами делать. Вы обвиняетесь в убийстве.

— Это обман! Меня обманули!

Она бросается к дверям. Вырывается из рук дюжих санитаров, которые пытаются ее удержать, отчаянно кричит, царапается и даже кусается. Слышит, как пожилая женщина, судя по всему, главная здесь, кому-то говорит:

— Ее надо сначала успокоить. Я передам медсестре назначение. Завтра поговорим. Диагноз может быть гораздо серьезнее, чем предполагалось изначально. Одно нам ясно: недееспособна.

— Да, да.

— Она останется здесь на принудительном лечении. Похоже, что в коре головного мозга произошли необратимые изменения.

— Да, похоже на то.

— Пустите меня! Пустите!…

ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТЫЙ

Она все вспомнила на аэродроме, когда садилась в самолет. Как позавидовала богачке, так на нее похожей, приезжающей в супермаркет на шикарной машине и, по слухам, собирающейся замуж за генерального директора фирмы. Как захотела поменяться с ней местами. А Сашка подлил масла в огонь. «О себе надо думать, о своем будущем». Вместе они это и придумали. Напасть на Ольгу, задушить ее и устроить пожар в сауне. Потом занять ее место, а все будут думать, что погибла кассирша из супермаркета. Таким образом они хотели добраться до денег следователя Мукаева.