Юлия Латынина - Промзона Страница 53

— Извольский дал мне этот ГОК, — сказал Ахрозов.

— И когда он посмотрит эту пленку, он бросит тебя губернатору, как кость собаке. Ты для него даже не пешка, ты мусор на доске.

Ахрозов молчал.

— Кстати, о мелких одолжениях, усмехнулся — Ты в своем Павлогорске заметил, что мы сменили в Оренбурге губернатора?

— И что?

— Между прочим, новый губернатор отдал нам в траст Карачено-Озерский ГОК. То есть принадлежат акции Макееву, а управляем ими мы. С правом выкупа.

Ахрозов вскинулся. Слова его прозвучали почти как крик.

— Акции не принадлежат Макееву! Они принадлежат мне! Я… я подам в суд.

— Подай. Я, например, готов сделать все, чтобы ты его выиграл.

У Ахрозова внезапно пересохло в горле.

— Ты врешь, — сказал он, — ты… ты не можешь… если я…

Ахрозов окончательно запнулся и кивнул на опустевший экран видеодвойки.

— Я рискну, — сказал Цой. — Я рискну там, где не рискнет Извольский. Потому что он не сотрудничает с убийцами.

— А ты — сотрудничаешь?

Цой пожал плечами.

— Ну, в сущности, что ты такрго сделал? Прикончил подонка, который к тебе приставал? Я бы на твоем месте сделал бы тоже самое, только давно и через специально обученных людей. Жалко, конечно. Мы этого не планировали. Полезный был подонок, надо признаться. Со мной работал.

— С тобой всегда подонки работают.

— Ну, вот это преувеличение. Ты же будешь со мной работать?

— Я сумасшедший. Но не до такой степени.

— Ты конечно сумасшедший. И я догадываюсь, чем тебя вылечить.

— Чем? Электрошоком?

— Тебя можно вылечить, если сделать из менеджера — собственником. Давай меняться. Ты отдашь мне Павлогорск, а я тебе — Озерский ГОК. У тебя очень распространенная болезнь, поверь мне, Сережа. Просто симптомы слишком яркие.

— Меня все равно выгонят, — сказал Ахрозов, — я разругался с Черягой.

— Из-за чего?

Ахрозову было уже все равно, с кем быть откровенным — с собутыльником, с попутчиком в метро или палачом.

— Из-за девки.

Цой, запрокинув голову, расхохотался.

— Ничего… посреди драки не выгонят. Потом — да, потом — извините. Ты там слишком много мозолей поотдавил… Так что, — будем меняться?

Ахрозов молчал.

— Ты сделаешь на Павлогорке то, что предлагал тебе Анастас, — сказал Цой. — Взамен ты получишь свой старый завод. Он мне не нужен. Он не вписывается в структуру моего холдинга.

Ахрозов усмехнулся.

— Я не знаю ни одной вещи в России, которая не вписывается в структуру твоего холдинга, Константин Кимович. Ты охотишься на все, что потребляет газ, воду и электроэнергию.

— У тебя есть выбор?

Ахрозов, опустив голову, глядел сквозь радужное стекло стола. Под стеклом плавали серые рыбки пираньи.

— Нет, — медленно проговорил Ахрозов, — выбора у меня нет.

Черяга был у Извольского в десять утра. За прошедшие несколько дней Извольский еще больше осунулся. Денис очень хорошо знал причину. Швейцарские врачи отказались делать операцию Ларочке — слишком велик риск, сказали они.

Майя Извольская прилетела из Франции. Ее видели вместе со Степаном в одном из ночных клубов столицы. Извольский рывком встал, обошел стол и навис над Черягой.

— Что у тебя там с Серегой?

— Ахрозова надо убирать, — сказал Черяга.

— Почему?

— Он не контролирует себя.

— В смысле?

— Он избивает людей. Когда выключили в первый раз свет, он охранника на подстанции чуть не убил.

Извольский смотрел на Дениса тяжелым, ничего не выражающим взглядом.

— У тебя есть эта девушка, Настя? — спросил Извольский.

Денис молча кивнул.

— Сережа напилбя и лапал ее, а она ему отказала?

— Да.

— И после этого он избил охранника на подстанции?

Денис молчал.

— Я бы в этой ситуации не только охранника избил, — сказал Извольский, — я бы в этой ситуации еще и тебе по морде съездил.

— Дело не в том, что он его избил. Дело в том, что это не единственный случай. Он бил рабочих…

— Пусть не воруют.

— Он врезал Мансуру.

— Эта тварь заслужила не оплеуху, а то, что она получила от Самарина.

— Он…

— Хватит, Денис. Если мой лучший директор ухаживает за твоей девушкой, это еще не довод, чтобы я его увольнял.

— Если ты считаешь, что я использую свое служебное положение в личных целях, я могу написать заявление об отставке — сказал Черяга…

— Я подумаю над этим предложением, — ответил Извольский.

Ахрозов приехал в офис около полудня. Его провели в переговорную и оставили там одного. В переговорной было прохладно и тихо, и в углу сонной мухой жужжал кондиционер.

Ахрозов плюхнулся в кресло, запрокинул голову и задремал. Когда Ахрозов открыл глаза, перед ним стоял Извольский.

— Ну что, хорошо погулял? — спросил Извольский.

— Хорошо, — внутренне содрогнувшись, ответил Ахрозов.

Извольский крякнул, подошел к Ахрозову и эдак обошел его слева направо, настолько, насколько позволял стол. Потом присел на краешек столешницы.

— Так что ты там тер насчет Дениски? Да еще по телефону?

Ахрозов молча махнул рукой.

— Так. Вижу, осознал. А что мне утром насчет тебя Денис предлагал, повторить?

— Не надо.

— Правильно. Не надо. Нехай сам Денис повторит, не хватало мне еще чужой хай пересказывать.

Извольский помолчал.

— Мало нам проблем в Павлогорске. Света нет, окатыша нет, на Дениса уголовщину вешают, — нет, ты подумай! Еще вы задрались! Как два кобеля! Из-за бабы!

Извольский наклонился к самому лицу Ахрозова.

— Ну ведь его баба, а? Он ее привез, он за ней в Черловск сорвался, ну ты скажи, куда ты полез? Ты ведь в дом чужой не полезешь, чего ты к бабе чужой прицепился?

— Я…

— Цыц!

Извольский встал и сердито заходил по комнате.

— Визгу на пол-Сибири, один другому в грызло дал, на аэродроме склоку устроили из-за «мерса», как бабы из-за морковки! И какие из всего этого выводы?

— Выводы такие, что один из нас лишний.

— Ну ты смотри. И Денис такой вывод тоже сделал. Читай.

Извольский сунул Ахрозову лист, и Сергей увидел собственноручное, с подписью, заявление Дениса об уходе по собственному желанию. Мечено заявление было сегодняшним числом. Сердце Ахрозова оборвалось.

— Это он сам написал? Без принуждения?

— Нет, я ему ствол в морду ткнул, — сердито ответил Извольский. — А ты надеешься, что я подпишу, да? Во тебе!

Извольский, на глазах Ахрозова, порвал заявление напополам и спихнул лоскуты в корзинку для мусора. Пододвинул одной рукой кресло и сел напротив Ахрозова.

— Значит, так, — сказал Извольский, — я тут давно на этот счет думал, раньше хотел сказать, да только все это дерьмо началось. Был, Сережа, полгода назад, Павлогорский комбинат, и был это не комбинат, а акционерное общество «авгиевы конюшни». И ты это АО вычистил. В общем, в связи с этим: у меня сейчас шестьдесят два процента комбината. Твоих — одиннадцать процентов. Когда разгребемся с нынешним дерьмом, купим остальное. Если будешь хорошо работать — получишь блокирующий пакет. — Ахрозов сидел совершенно неподвижно. Ему показалось сначала, что он ослышался или до сих пор под кайфом. Извольский встал.

— Я вчера не успел с тобой поговорить, — сказал Извольский, — знаешь почему? Этого еще нет в газетах, но Альбинос купил Корсунький ГОК.

Ахрозов вздрогнул. Он только вчера говорил, с Цоем — и тот даже не счел нужным похвастаться новой покупкой.

— Я слишком поздно узнал о сделке, — продолжал Извольский, — пытался ее сорвать. Альбинос заплатил за ГОК сто сорок миллионов долларов. Я предложил сто шестьдесят, но, видно, там не одни деньги были. Ты понимаешь, что это значит?

Если мы не будем единой командой, мы не выиграем, Сережа. Альбинос пленных не берет.

Пламя промышленной войны между АМК и группой «Сибирь» распространилось по всей России.

Извольский купил крупный угольный порт в Новороссийске, — Цой перекупил менеджеров порта и запугал их, и прежде чем Денис успел отследить произошедшее, менеджеры сдали порт Цою же в аренду на 99 лет за две тысячи долларов в месяц.

Цой выложил десять миллионов долларов за крупную угольную шахту, а когда он туда зашел, оказалось, что Извольский за несколько сот тысяч долларов получил в аренду горно-обогатительную фабрику, запиравшую единственную ведущую из шахты дорогу. Извольский запросил за переработку столько, что реальная рентабельность шахты упала до 2%, и Цою ничего не осталось, как согласиться.

На первый взгляд, силы противников были несравнимы. Извольский, хоть и мог держать губернатора у себя в приемной по часу, — был все-таки хозяином одного завода и нескольких связанных с ним технологической цепочкой предприятий. Извольский никогда особо не нуждался в политической поддержке, не терся в Кремле и не имел в правительстве ни врагов, ни дорогостоящих союзников.