Антон Леонтьев - Отель сокровенных желаний Страница 53

— К Мишке? Они с ним на ножах, пару лет назад едва друг друга не угробили, так как каждый подозревал другого, что тот его «обул». Но Мишка вряд ли к исчезновению причастен, он слишком осторожный, да и конфликт был исчерпан…

Но Роберт Ильич не сомневался, что на верном пути.

«Петрополис» наводнили люди в плохо сидящих костюмах, по слухам, шла война между Министерством внутренних дел и КГБ за право вести это дело и докладывать об успехах на самый верх.

Роберт Ильич понимал, что его дочка была разменной монетой в игре циничных мужчин.

Понадобилось еще какое-то время, чтобы установить, что у скромного Миши Прасагова имеется загородная дача, причем далеко не самая дешевая, в престижном районе, около Финского залива.

Роберт Ильич колебался недолго, отправился на эту дачу и, разбив окно, проник в дом.

Обыск в комнатах ничего не дал, и подвал дачного домика был на удивление маленький. Величай прошелся по комнатам, пытаясь сообразить, где же ему стоит искать.

Оказавшись на кухне, он вдруг обратил внимание, как под ногами скрипят доски. Откинув искусственную шкуру белого медведя, он заметил квадратную дверь, которая вела в подполье.

Открыв люк, он почувствовал резкий специфический запах. Так пахло тронутое разложением человеческое тело.

Спустившись по шаткой лесенке в подполье, он зажег висевшую под потолком лампочку — и заметил деревянный подклет, на котором висел большой замок. Пришлось долго возиться, чтобы его сорвать, однако наконец Величай сумел попасть внутрь.

В углу, прикрытое целлофаном, лежало человеческое тело. Роберт Ильич осторожно приподнял целлофан — и отшатнулся.

Так и есть, это было тело мужа Тони и его незадачливого зятя, Виктора Сипливого. Судя по всему, кто-то не менее дюжины раз вонзил ему в грудь нож. Труп явно подготовили к окончательному исчезновению, однако утилизовать еще не успели.

Но самым интересным было даже не это; у трупа Виктора имелись кисти обеих рук: и правой, и левой.

На нем лежала еще одна кисть — женская, явно некогда являвшаяся конечностью Яны Ставрогиной.

А чуть дальше Величай заметил второй труп — тоже мужской, но без левой кисти, которая была кем-то отрублена. Роберт Ильич сверился с фотокарточкой: да, так и есть, тот самый Мухин по кличке Муха…

Только вот как тогда вышло, что согласно официальной версии отпечатки найденной в номере 184 кисти мужской руки были отпечатками Виктора Сипливого?

Этот вопрос он адресовал главному из комитетчиков, которому предложил выпить кофе в ресторане «Петрополиса». Тот, внимательно выслушав директора, жестко произнес:

— Не стройте из себя сыщика-любителя. Вы ведь понимаете, что нарушили ряд статей Уголовного кодекса, вторгнувшись на чужую дачу и…

— И отыскал труп, который вы не смогли найти! — заявил Величай. — Причем труп с двумя целыми конечностями! Кстати, кто утверждал, что рука принадлежит моему зятю? Майор Лялько?

Комитетчик блеснул глазами и отчеканил:

— Мы все проверим. Но вы угомонитесь!

А Роберт Ильич, конечно, и не собирался бросать расследование, потому что Тоня все еще оставалась в СИЗО.

…Однако день спустя произошло невероятное: Тоню отпустили. Причем Роберт Ильич даже не был в курсе, и когда пришел в «Петрополис» после очередной своей вылазки, увидел дочь в компании Ильфата в ресторане гостиницы.

Они о чем-то беседовали, Тоня смеялась, а Ильфат смотрел на нее влюбленными глазами.

Роберт Ильич понял, что не ошибся в молодом человеке, подошел к ним, и Тоня с визгом бросилась отцу на шею.

— Папка, папочка! Они меня отпустили! И даже извинились! И все обвинения сняли! Это же ты сделал, скажи, ты?

Величай расцеловал дочку, скромно отметил, что сделал то, что было в его силах, а когда Тоня предложила присоединиться к ним за столиком, заявил:

— Нет, нет, вам лучше без меня… Зачем вам, как ты выражаешься, трухлявый предок?

И шепнул дочери:

— Ты к Ильфату присмотрись… Я ему жизнью обязан. Очень толковый, и «Петрополис» любит…

Дочка скривилась, а отец добавил:

— «Петрополис» — это наша судьба! И моя, и твоя. Так что последуй моему совету…

Роберт Ильич был за стойкой администратора, когда в холл гостиницы вальяжно вошел Роман Романович Лялько.

Нахмурившись, директор дождался, когда тот подойдет, и сухо спросил:

— Чему обязан?

— Нам надо поговорить! — заявил Лялько и практически силой затолкал Роберта Ильича в подсобное помещение.

— Вы в бегах? — осведомился Величай. — Вас ведь наверняка должны были арестовать за причастность к этой афере. Потому что именно вы подтасовали отпечатки, ведь так?

Лялько усмехнулся:

— Значит, это вы комитетчикам всякие небылицы про меня наплели? Они пытались под меня подкопаться, но не вышло… Потому что я к этому непричастен!

Величай парировал:

— Конечно же, причастны! Да, вы сами сказали — «снова номер сто восемьдесят четыре». И я понял — за всем этим стоит незаурядный ум. Да, имеется Михаил Прасагов, который то ли предоставил свою дачу, то ли помог с наводкой на этого самого Муху, рука которого должна была стать рукой моего преступного зятя и убедить весь мир в том, что он убит! А ведь он к тому времени был еще жив!

Осклабившись, Лялько произнес:

— И зачем весь этот сыр-бор с одним трупом, потом с другим, с отрубленными руками и прочей лабудой?

Роберт Ильич произнес:

— Эта история своего рода картинка в калейдоскопе — чтобы получить требуемый узор, нужно смотреть под особым углом и совместить все детали головоломки. Имеется этот самый Стивен Кошкин, бывший князь, американский атташе по культуре, а на самом деле, подозреваю, резидент ЦРУ. Попав в Союз, он активно знакомится с представителями «золотой молодежи», среди которых и отпрыски высокопоставленных и, что немаловажно, имеющих доступ к секретным документам людей. Как, например, Яна Ставрогина. Имеется и честолюбивый и алчный Виктор Сипливый, который хочет много денег, а еще больше — оказаться с этими деньгами в капиталистическом раю. Наверняка Кошкин пытался завербовать или даже уже завербовал Сипливого, но тому было мало поставлять информацию, получать за это гроши и жить в страхе, что его рано или поздно разоблачат. Ему хотелось удрать на Запад, только вот как?

Лялько молчал, а Роберт Ильич продолжил:

— Ему требовалась, во-первых, ценнейшая секретная информация, в обмен на передачу которой американцы согласились бы вывезти его из СССР. И он заполучил ее, охмурив Яну Ставрогину, которая то ли сама украла у своего высокопоставленного папы документы, то ли Сипливый, воспользовавшись халатностью ее родителя, стянул бумаги у того из московской квартиры. А во-вторых, требовался труп самого Сипливого, ведь сбеги он в американское посольство в Москве, это бы вызвало небывалый дипломатический скандал, который бы закончился его выдачей советским властям, осуждением за шпионаж и расстрелом. Да и вывезти его из СССР американцы смогли бы только в том случае, если бы все было шито-крыто и никто бы, по крайней мере на первых порах, не искал Сипливого. Но как сделать невозможное возможным?

Лялько продолжал молчать, но его лоб был покрыт бисеринками пота.

— Ему требовался собственный труп! Но, если у тебя нет брата-близнеца, наличием которого Сипливый похвастаться не мог, это нереально. Значит, нужен был не труп, а часть трупа, которая бы была объявлена частью его трупа. А когда бы правда выяснилась, он бы уже оказался за океаном, в логове своих вашингтонских хозяев. И тут его мысль заработала. Часть трупа, например, левая кисть, была бы уместна только в подходящем антураже, например, в номере сто восемьдесят четыре «Петрополиса»! Легенды-то о проклятии номера все слышали, и это всех напугает и запутает. Но Сипливому требовался доступ в «Петрополис», сведения о тайных ходах и возможность, не привлекая внимания, пронести в номер тело. То, что он убьет Яну, было понятно: ему лишняя свидетельница, которая бы сразу указала на него, была не с руки, простите за циничный каламбур.

Собеседник усмехнулся, а его рука скользнула в карман плаща. Роберт Ильич вздрогнул, но не прервал рассказ.

— Остальное — дело техники. Завязав роман с моей дочкой, он влюбил ее в себя, даже женился, прекрасно зная, что вскоре сбежит на Запад, где начнет совершенно иную жизнь, а заодно выведал сведения о секретных ходах и потайных дверях, которыми обладает Тонечка. Она мне сама об этом рассказала! Далее — все по заранее разработанному плану: пока Тонечка после поездки в Прибалтику хворает дома, пытаясь отойти от пищевого отравления, которое устроил ей любящий супруг, мой драгоценный зять убивает Яну, а также несчастного мелкого бандита Муху, от которого ему нужна только рука. Тела он прячет на даче Прасагова, который посвящен в происходящее то ли полностью, то ли частично и после побега наверняка обещал устранить тело Мухи так, чтобы его никто никогда не нашел. Тело Яны вместе с рукой Мухи по потайному ходу доставляют в номер сто восемьдесят четыре, а когда их на следующее утро находят, то на сцене появляетесь вы, ретиво принимаясь за расследование и объявляя всем, что отрезанная левая кисть — рука Сипливого. Что заставляет всех скинуть его со счетов и исходить из того, что он мертв!