Квест "Охота на маньяка" - Тася Тараканова Страница 53

Мы не разговаривали, нас вёл голос в колонке, через некоторое время я вошёл в иллюзию. Изменённое сознание погрузило меня в воспоминания Майи, как я и просил.

Фильм ужасов мелькал на внутреннем экране, я просмотрел всё, что Майя смогла воссоздать. Возможно раньше, в прошлой жизни, пару дней назад меня бы засосало в воронку гнева и негодования, я бы орал о законе, морали, высшей справедливости и принципе бумеранга. Сейчас те картины меня взволновали не больше, чем ледяной покров на реке в период небольшой оттепели — возникли и угасли.

Изменения, которые произошли в моей психике, сделали из меня стороннего наблюдателя чужих страданий, помогли остаться нейтральным.

Я шагнул на новую ступень взаимодействия с вибрациями зла. Чувства превосходства не было, скорее печаль по утраченному субъективному, личностному восприятию. С позиции отстранения накопленный мусор — страх получилось гораздо легче воспринимать и взаимодействовать.

Мои нейтральные эмоции синхронизировались с эмоциями Майи. Она перешагнула через свою ненависть и боль. Перед ней встала задача не разрубить гордиев узел, а распутать его чуткими пальцами.

Появившийся через час начальник, который, оказывается, сначала бдел под окнами, потом, не дождавшись выпрыгнувшей из окна Майи, переместился в приёмную. Джон якобы любезно открыл на компьютере картинку моего кабинета. Пётр увидел нас с Майей, сидящих в креслах с масками для глаз, и успокоился. Оказалось, всё гораздо проще, чем можно было придумать. Необычный антураж рисовало лишь воображение, на самом деле заурядная обстановка могла отвратить клиентов, поэтому Джон никогда не демонстрировал тёмную комнату желающим поглазеть «как оно там».

Сеанс закончился, вояка забрал у меня Майю, оставил её в приёмной (доверил Джону) и вернулся в кабинет, ожидая вердикта. Думаю, он сказал о своей должности при знакомстве, предполагая, что я могу увидеть в кошмарах Майи. Вояка представлял, что я думаю о методах, практикуемых в его ведомстве. Я не стал его разубеждать.

— В колонии Майя перенесла физическое насилие. Вы знаете, что она не совершала преступление, за которое получила срок?

Вояка окинул меня ледяным взглядом. Я не замёрз и не раскрошился.

— На суде она признала вину. Ей вынесли справедливый приговор. Справедливо было и то, что два года ей заменили двумя месяцами… в особых условиях. Её согласие подтверждено документально.

— Майя не знала, что её ожидает.

— Незнание, не освобождает от ответственности. Все, кто попадают к нам, в курсе ситуации. Никто не имеет претензий. Почему это не коснулось Майи, не известно.

— Почему она провела в колонии больше двух оговоренных месяцев?

— Из-за нарушения режима.

Вот, значит, как наказывается свобода воли, высказанная осуждённой.

— В документе имеется пункт о возможной смерти?

Вояка хмуро наблюдал за мной.

— К чему этот допрос?

— Приоритет — психологическая адаптация Майи, а не ваши желания.

— Ладно, доктор, — вояка саркастически усмехнулся. — Пункт о форс-мажоре в документе присутствует.

— Если бы она погибла, вашей вины не было?

Вояка прищурился. Редко кто осмеливался ему дерзить, но, как говориться, и на старуху бывает проруха.

— Я контролировал…процесс, и не допустил смерти.

Я обращался к нему на «вы», он беспардонно «тыкал». Указать вояке на его неуважительно обращение — лишний раз провоцировать волкодава, я и так балансировал на тонкой грани.

— Майя — жива и…, — запнулся и не произнёс «здорова». — Я заплачу вдвое, втрое больше, если ты ей поможешь.

Так, так. У каменных истуканов тоже случаются приступы щедрости. Радел он за неё, на самом деле ради своего блага. К вояке я не испытывал неприязни, Майю не получалось жалеть, образ жертвы ей не подходил. Я засёк её дерзкий взгляд, пробившийся из-под маски пришибленности. Маска хоть и стала на время её сущностью, на самом деле, ею не являлась.

В этой странной паре начальник — осуждённая чувствовалась глубинная связь, словно две души договорились получить мучительный опыт, испытать себя, пройти до финала, а потом самоотверженно погрузились в игру.

Я понимал, моё видение сильно смахивало на оправдание ужасов, творящихся в колонии, на безразличие под маской мистического обоснования. Вряд ли я узрел истину в последней инстанции. Мне требовался чёткий маркер, доказательство, что это не бред воспалённого разума.

С другой стороны мой бред в этом «лучшем из миров» являл для меня смысл бессмертной, мудрой души в странствиях по лабиринтам пространства — времени, где на самом деле не было тупиков, были лишь иллюзии.

— Я не могу гарантировать немедленный результат. Захочет ли Майя говорить с вами, сможет ли попросить о помощи? Я не знаю, не знает и она. Суицидальных мыслей нет, тревожность снижена. И если вы…хотите (неожиданное, конечно, предположение) наладить с ней отношения, всё в ваших силах.

— Это… реально?

Смешно и грустно. Меня ведь тоже не хочет та, которую хочу я.

— Сильным мужчинам не стоит бояться слабых женщин.

Напряжение, державшее вояку в постоянном тонусе, исчезло, широкие плечи опустились, спина ссутулилась, взгляд потух. Сигналы мозга передали команду по нервным волокнам, дошли до места назначения, мышцы организма расслабились. Я воочию наблюдал, как человек, превозносивший свою значимость, сдулся.

— Майя оказалась сильнее меня.

Я не был уверен в счастливом финале для этих двоих, но разве надежда не умирает последней, когда всё остальное уже скрыто во мгле.

— Она меня ненавидит. Она одержима своей ненавистью.

Я щелкнул мышкой компьютера. Экран показал изображение Майи. На её лице было что угодно, только не ненависть, Майя была одновременно испуганной и дерзкой. Увеличил её изображение. Бледное лицо с широко расставленными светло-карими глазами казалось легкоуязвимым. Такой она уходила из моего кабинета. Я повернул экран к Петру. Он всмотрелся в лицо, прилип взглядом к изображению, словно там крылся ответ на его мучительный, судьбоносный вопрос.

— Звоните, если потребуется моя помощь.

Эмоциональная и физическая боль иногда невыносима, шагнуть с четырнадцатого этажа бывает самым безболезненным выходом, но в самой низшей точке пути всегда заложена возможность исцеления души.

Глава 23. Фанты

С трудом проталкивая в лёгкие раскалённый воздух, я шёл по улице в зоомагазин, находившийся на первом этаже соседского дома.

В квартире ждал рыжий сожитель, который, наверное, уже нагадил на коврике перед порогом (лучший вариант) или в ботинки, которые придётся выбросить. Естественные потребности никто не отменял, а я, взяв в дом кота, обязан позаботиться о нём. Требовалось купить всё необходимое для моего безболезненного проживания с рыжим бродягой на общей территории. Зачем я притащил кота, до сих пор являлось для меня загадкой.

Продавщица магазина — высокая корпулентная дама в летнем платье, с кокетливым бантиком