Наталья Андреева - - Автора! Страница 54

Спустя полтора часа, он сидел в своем кабинете и пил кофе, ожидая, когда обрушится шквал телефонных звонков. Понедельник. Рабочую неделю будут загружать, чтобы потом, постепенно теряя темп, откатываться к пятнице. Секретарша Марина зевала и терла глаза. Потом спохватывалась и смотрела в карманное зеркальце: не размазалась ли тушь. Сотрудники делились впечатлениями о прошедших выходных, гудел ксерокс, печатая новый прайс, уже раздавались первые звонки. Вскоре началась обычная суета, и Алексей закрутился.

В конце дня Марина заглянула в кабинет с видом заговорщицы. Леонидов говорил по телефону, она подмигнула, и он, извинившись, прервал разговор, включив музыкальную паузу для собеседника.

— Там Соня на проводе. Как мне поступить? Соединять?

— Нет, скажи, что уехал по делам.

— Ясно. — И Марина закрыла дверь. Леонидов договорил, а потом вышел в приемную.

— Ты можешь сделать мне одолжение? — спросил он.

— Какое? — Марина уже поняла и лукаво улыбалась.

— Эта соседка по даче меня достала, нахальная оказалась девушка, и все время норовит нагрубить моей жене. Ты не могла бы…

— Регулярно отсылать ее? Да с удовольствием!

— Правда? Вообще-то врать нехорошо.

— Только не секретарям, это их профессия. Мне не нравится ее голос. Кстати, тут некоторые наблюдали, как эта Соня садилась в твою машину, и по фирме ползут слухи…

— Что я завел юную любовницу?

— Ты же знаешь, что офис, все равно что аквариум. Все прозрачно.

— Я понял. Впредь буду осторожен.

— Я тоже. Никогда не соединять.

— Умница.

Секретарша улыбнулась. На ее столе зазвонили сразу два телефона. Марина сняла одну трубку, выслушала, пообещала поискать кого-то, подняла другую.

— Это Серебрякова, — сказала она, понизив голос.

— Переведи звонок в мой кабинет. Больше на работе он о Соне не слышал. Никогда.

А вечером позвонил Михин. Алексей сразу понял, что дела у него пошли. Игорь говорил бодро, словно рапортовал:

— А ты пророк, Леша! Как в воду глядел!

— Что, Демина нашел?

— А чего его искать? Все оказалось просто. Более чем.

— И?

— Знаешь, как девичья фамилия Любови Николаевны Солдатовой?

— Кажется, уже знаю.

— Правильно. Демина.

— Значит, Максим Демин ее брат?

— Да. Родной брат.

— Какое, оказывается, семейное дело! И чем ты сейчас занимаешься?

— Выясняю некоторые подробности его биографии. Каким образом они с Клишиным пересеклись, и так ясно: сестра познакомила. Но вот что интересно. Клишин ее бросил, а дружба с Деминым продолжалась. Тот ничего, проглотил.

— Значит, был у них друг в друге какой-то интерес.

— А с Верой Валентиновной не Клишин своего приятеля свел?

— Он. И Соню тоже. Похоже, Павел Андреевич сделал это нарочно. Зная своего приятеля, хотел тетке напакостить. Она, видимо, к нему обратилась за деньгами. После кризиса. Клишин же переадресовал ее к Демину. Он, мол, богатый, у него есть.

— Они, случаем, не ровесники?

— Не-а. Демину к сорока.

— А чем он занимается?

— У него издательство.

— Ах, да! Стал рассеянным. Забываю детали. Это уже интересно. А доходы?

— Стабильные.

— И деньги Вере Валентиновне дал. Должно быть, под хороший процент. И с дальним прицелом. А Любовь Николаевна…

— Работает у него.

— Все сходится. Я же говорю: семейное дело. А машина у Демина есть?

— При своем бизнесе и без машины? Смеешься!

— Какая?

— Я ее покамест не видел. Но обязательно посмотрю.

— Игорь, я тут кое-что разузнал. Машину Веры Валентиновны видели в тот вечер на шоссе. Она ее бросила и к дому пошла пешком. Пряталась, должно быть. Не хотела привлекать к себе внимание племянника.

— Так я и знал! Она все-таки выкрала завещание! И отравила племянника, чтобы завладеть наследством! Значит, есть свидетель?

— Есть. Его только надо прижать маленько. Некий Петя. Мужчина лет сорока с небольшим, лысый, в подтяжках. Дом напротив нас.

— Сделаем.

— Послушай, Игорь… — Он замялся. — Гончаров лежит в больнице с инфарктом. Ты был у него?

— Ну. С утра был. В пятницу.

— О чем говорили?

— А что?

— Ты его в каком состоянии оставил?

— В нормальном.

— Про Аллу рассказывал?

— Я пытался выяснить, ездил он в тот вечер к Клишину, или нет. Но записей не показывал. Думаешь, я мог его до инфаркта довести? — возмутился Игорь.

— Я знаю, что ты на это не способен. Тогда кто? Клишин от Гончарова подозрение отвел и теперь подсунул нам тетку. У нее, мол, был мотив, здесь и копайте. Ох, и хитер Павел Андреевич!

— Значит, кто-то был у Гончарова после меня? И довел его до инфаркта.

— Именно. Много ли профессору надо? Он и так из ума выжил. И сердце слабое, один инфаркт уже был.

— Значит, убирают свидетелей, — задумчиво сказал Михин. — Слушай, Леша, предскажи мне завтрашний день. А?

— Я до полуночи не гадаю.

— Ишь ты! Ну бывай.

— Спокойной ночи.

Михин многозначительно хмыкнул, потом в телефонной трубке раздались гудки. Алексей не успел отойти от телефона, как вновь раздался звонок. Он догадался, кто это, и решительно взял трубку.

— Прячешься, Леша? — раздался нежный голосок Сони.

— Мы уже обо всем поговорили. Продолжения не будет.

— Твоя секретарша меня сегодня пять раз отсылала. Она просто мегера! — пожаловалась девушка.

— Мало.

— Думаешь, так просто от меня избавиться?

— На работе работают.

— А домой тебе можно звонить?

— Нет, нельзя. И запомни: я тебя больше на порог не пущу. Ты меня рассердила.

— Ой, подумаешь! Сказала ей правду!

— Я люблю свою жену.

— Да? Врешь. Жен не любят.

— Думай, как тебе угодно. Но предупреждаю: не попадайся больше на моем пути. Если понадобится, я найму личную охрану.

— Какие мы! Ладно. Согласна. Одна услуга.

— Какая?

— Скажи Михину, чтобы он оставил в покое маму. Ты можешь на него влиять. Ведь это ты все раскопал. Я догадываюсь. Найди ему кого-нибудь. Взамен.

— Что?!

— Пусть не копает. Мать Пашиного внебрачного ребенка претензий на наследство предъявлять не будет, завещания нет, копия вряд ли всплывет.

— Зачем тебе это нужно?

— Деньги мне нужны. Понимаешь? Я жить привыкла хорошо. На курорты ездить, дорогие вещи покупать. Думала замуж удачно выйти, а не получается. У Демина, похоже, другая, я на днях ею займусь, но он, сволочь, даже номер домашнего телефона сменил, — со злостью сказала Соня.

— Как я его понимаю! Мне тоже это сделать?

— Я сказала, что тебе надо сделать.

— Твою мать завтра в прокуратуре будут допрашивать, пусть лучше скажет, как все было. А на Михина я влияния не имею.

— Врешь. Я вас сразу же вместе засекла, потому и подбросила тебе Пашины бумаги.

— А переспала ты со мной тоже поэтому?

— Не из любви же. Так что?

— Твою бы энергию, да в мирных целях, — не удержался Алексей. — Кто тебя свел с Деминым? Клишин?

— А тебе зачем? Ревнуешь?

— Это он сочинил твой брак?

— Скажем, посоветовал.

— Решил подложить приятелю в постель бомбу замедленного действия. Ловок! Почему же не вышло? Братец был таким умным, таким проницательным. Значит, не усвоила ты уроки, девочка!

— Не станешь говорить с Михиным?

— Лучше номер телефона сменю.

— Ну почему вы все такие сволочи?

— Ты на себя посмотри. Твоя мать одному Демину должна?

— Если бы!

— Соня, а не ты ли была в пятницу у профессора Гончарова? — наугад спросил он. — В твоих талантах я не сомневаюсь. Ты вполне могла довести пожилого человека до инфаркта'.

— Что ты несешь? У какого профессора?

— Не знаешь такого? Аркадия Михайловича Гончарова?

— Не заговаривай мне зубы, Леша. Жаль, что я не подготовилась. — Не ожидала, что таким коротким будет наш с тобой роман.

— Ты обычно фотографируешь на память? Или на видео снимаешь?

— Теперь буду. На ошибках учатся. Только не думай, что я прощаюсь.

— О таком счастье я и не смею мечтать. Она бросила трубку. Леонидов тяжело вздохнул: значит, Демин сменил номер телефона. Подумал: «Хорошо бы и мне… Осенью вернется жена. И если Соня по-прежнему будет звонить сюда…»

Надо срочно заняться вопросом.

2

На следующий день Алексей выбрался в больницу к Гончарову. Марина была истинной секретаршей, она умела добывать любую информацию. К вечеру он уже знал, куда ехать, и даже получил большой пакет фруктов. Букет Алексей решил не покупать. Если Гончарову совсем плохо, получится нелепость: цветы на могилу. Но он надеялся, что профессор выкарабкается.

В больнице ему сразу сказали, что к Гончарову нельзя. Он, мол, в реанимации и по-прежнему без сознания.