Роман Канушкин - Стилет - Обратный отсчет Страница 54

И вот сейчас акробатические номера и воздушное видеоинтервью закончено, экран телевизора погас, и "ретивая молодежь" пребывает в некотором подобии шока.

- Что мы будем со всем этим делать? - повторил генерал Панкратов свой вопрос.

* * *

В это время черная "Волга" остановилась у бокового подъезда тяжеловесного гранитного здания, плывущего, словно каменный броненосец, сквозь изгибы старых московских улиц. Это было ведомство генерала Панкратова. Дед очень спешил. Он знал всю тяжесть предстоящего ему разговора и понимал, что придется действовать жестко и быстро. И все же Дед надеялся, что все еще удастся решить миром.

* * *

В это же время в двухстах километрах к западу от тяжеловесного каменного броненосца на высоте нескольких тысяч метров над землей Стилет приоткрыл дверь, ведущую в кабину пилотов:

- Командир... Тут у меня несколько неожиданные обстоятельства. Этот мальчик... Нам придется спуститься с ним вниз.

- Что вы имеете в виду, капитан? - спросил командир экипажа. Он посмотрел на Игната с недоверием.

- Да, вы меня правильно поняли, - подтвердил Стилет.

- С этим ребенком?.. Надеюсь, вы... - В глазах командира экипажа промелькнула тревога.

- Да, именно так, - сказал Стилет. - Нам придется показать ему бомбу.

* * *

Первым нарушил нависшую тишину Виктор:

- У него нет никаких доказательств. Не может быть.

- Возможно, - проговорил генерал Панкратов. - Зачем тогда он прислал эту кассету мне? Интуиция?!

- Вряд ли...

- Зачем? Вспоминайте свои хвосты.

- Их нет.

- Майор Бондаренко?

- Он ничего не знает. Только ликвидация заключенного при попытке к бегству. Но это была даже не прямая команда. Ни письменно, ни устно такой приказ не был сформулирован.

- Хорошо. Что еще?

- Больше ничего.

- Так что мы будем со всем этим делать?

- У него не может быть никаких доказательств, - упрямо повторил Виктор.

- Но операцию пора заканчивать. Он перевел все свои звонки на мобильную связь. Значит, придется выдать ему коды.

- Или обменять ему коды, если он что-то знает.

- Раньше надо было быть таким умным. - В голосе генерала неожиданно появились сухие нотки.

- А я и был, - проговорил Виктор. - Им не расшифровать самостоятельно дискету. По крайней мере за оставшееся время не расшифровать. У нас есть предмет для торга - мы отдаем им самолет, они нам - все, что связано с этой пленкой. Но это на всякий случай, так сказать, откупного, потому что у Деда не может быть никаких доказательств.

- Виктор, ты провел с ним столько лет... - В голосе генерала Панкратова неожиданно появился упрек. - Паша не из тех людей, кто торгуется...

- С любым человеком можно договориться. - Теперь и голос Виктора зазвучал сухо - он не собирается все это в одиночку расхлебывать, поэтому одну козырную карту он оставил себе.

- Ладно, умники, - подытожил генерал Панкратов, - вон Пашина машина, внизу у бокового подъезда. Сейчас главное - закончить операцию, и хорошо бы при этом сохранить лицо. А потом у меня к вам будет много вопросов, очень много, и прежде всего к тебе, Витя.

В этот момент Дед поднимался по лестнице. Он тоже имел вопросы прежде всего к Виктору. Только и Дед, и вся "Команда-18" всегда называли этого человека по-другому. Много лет назад Дед дал им всем, своим мальчикам, имена-прозвища. И сейчас Дед имел несколько вопросов. И к Толе Панкратову, старому боевому товарищу, и к Виктору, которого никто в "Команде-18" так не называл. Да, Игнат Воронов был для них Стилетом, Коля Рябов - Рябчиком, а Виктор...

Правда, с тех пор многое изменилось.

Четверг, 29 февраля

16 час. 11 мин. (до взрыва 00 часов 49 минут)

КОДА ОТКЛЮЧЕНИЯ БОМБЫ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ.

Мальчик смотрел на тускло мерцающий красный огонек - бомба, пульт управления бомбой. Значит, вот подо что оно маскируется - мальчик впервые увидел его наяву, - спящее Чудовище. Оно совсем не такое, как в этом бесконечно повторяющемся сне, но когда оно проснется и его язык будет называться ОГОНЬ...

Нить... Где в этих убывающих цифрах может быть нить? Они должны знать код отключения бомбы, всего лишь четыре цифры, но где здесь может быть нить?

КОДА ВСЕ НЕТ...

Он его нашел, человека с серо-голубыми глазами. И впервые с того момента, как папы... как папы не стало, мальчик почувствовал, что он больше не один на один с Чудовищем. Нет, конечно, это было не так, как с папой: тогда между ним и Чудовищем стояла прочная стена. Настолько прочная, что мальчик даже не знал, что там, за ней, не было причин думать на эту тему и задаваться подобными вопросами, и совершенно не важно, что за стеной находился вход в Лабиринт, потому что этой самой прочной на свете стеной был папа. Но в один из дней стену разрушили.

Нить, знающая выход из Лабиринта, - это все, что ему осталось. Не совсем так, потому что теперь мальчик стал несколько богаче.

Чудовище... Оно выбралось из его снов, и мир действительно оказался темным запутанным Лабиринтом. Ты не замечаешь, как входишь в него, ведь тогда, в день рождения, в чудесном магазине игрушек мальчик тоже ничего не замечал, а именно тогда он завел свою семью в Лабиринт, и лишь только тоненькая нить должна быть у тебя в руках, нить для того, чтобы вернуться.

Чудовище выбралось из его снов, и сейчас для него и еще трехсот пассажиров большого бело-серебристого лайнера оно решило называться БОМБОЙ. Оно растворилось, растеклось по стенам этого самолета, оно хочет, чтобы его не узнали, но его выдает запах и выдаст тень, косматая тень, неразличимая в темном и пропитавшемся зловонием логове Чудовища, но здесь, когда рядом с ними движется огромный круг Солнца...

Чудовище проснется молниеносно, и язык его будет называться ОГОНЬ почему папа говорил, что когда-то в сердце Лабиринта жил поэт, но времена сменились, и поэт превратился в Чудовище? - но пока оно спит, и лучше его не тревожить, и лучше... Мальчик вдруг снова подумал о ружье, двухствольном детском ружье с разноцветными шариками (как же зеркальны сны - Чудовище здесь, в реальности, становится бомбой, однако смешное детское ружье там превращается в настоящее оружие), папа выстрелил из него и убил почти настигшее мальчика Чудовище. Папа выстрелил и... Конечно, ведь это очень важно, мальчик видел во сне два ствола, две черные бездны, они блеснули тусклым холодным огнем, а потом папа выстрелил, но перед этим он показал ему ружье, и мальчик должен был что-то заметить, что-то очень важное...

Мальчик снова посмотрел на пульт управления бомбой - цифры продолжали бежать: нить... может быть, это нить времени? Нет, все не так... Потом мальчик поднял глаза - Игнат улыбнулся ему:

- Ну что, парень, что-то нашел? Это здесь?

Мальчик покачал головой, снова уставился на цифры, начал вдруг грызть ноготь на безымянном пальце левой руки - Стилет подумал, что так он запросто отгрызет себе полпальца:

- Слышишь, парень, прекрати... Прекрати, краснокожий...

Мальчик снова покачал головой и, глядя на убывающие цифры, произнес:

- Нет, не здесь. - Потом какая-то искорка мелькнула в его глазах. - Это находится в другом месте.

Четверг, 29 февраля

16 час. 13 мин. (до взрыва 00 часов 47 минут)

Дед остановился перед большой, покрытой узорчатыми панелями полированного дуба дверью: вот так вот, еще одна секунда - и все в жизни может перемениться, вся прошлая жизнь может стать другой, а тебе не останется ничего... Так стоит ли? Долг? Бесспорно. Но это последнее, что остается человеку, когда мир внутри и вокруг него начинает рушиться. Дед становится сентиментальным? Стареет? Сейчас он сделает этот шаг через дверь, и все изменится, и уже никогда ничего не вернется.

- Анатолий Иванович ждет вас, товарищ генерал...

Дед вздрогнул, но быстро взял себя в руки, коснулся массивной золоченой ручки, потянул ее вниз - они ошиблись, но еще можно все исправить. Наверное, можно все исправить... Обычно Толя выходит к нему с широко распростертыми объятиями, а сейчас лишь свинцовая тишина за этой огромной полированной дверью. Шаг, из которого станет все ясно...

Потом Дед посмотрел на свои командирские часы, вспомнил, как Стилет с Максом часто шутили:

- Эх, Павел Александрович, у всех ваших давно золотые "Ролексы"... А вы, как мы, - вечные лейтенанты...

Дед грустно улыбнулся, и хоть главная мысль, пришедшая в голову, была: "Осталось лишь сорок шесть минут. Все, медлить больше нельзя, мне нужны коды", но где-то подспудно возникала и еще одна: "Они были лучшими - Стилет и Макс. Даже не так: МОИМИ лучшими. Как старшие сыновья..."

Все. Дед вдруг подумал, что и Толя Панкратов всегда был смелым человеком, предпочитающим разговор с открытым забралом...

- Кто там еще находится? - тихо спросил Дед.

- Несколько человек, товарищ генерал.

- "Ретивая молодежь"?

- Товарищ генерал?..

- Ладно тебе, ладно... Мне известны некоторые ваши секреты. Так сказать, стариковские причуды: я тоже когда-то своим ребятам давал имена... Ладно. Я прав? "Ретивая молодежь"?