Джон Гарднер - Месть Мориарти Страница 54

Происходящее уже напоминало какую-то дешевую драму.

— Не могу! — Он едва не сорвался на крик. — Вы заслонили дверь.

— О! — Она отступила в сторону. По лицу ее катились слезы.

— Извините. Простите. Пожалуйста, простите. — Проклиная и себя, и ее, униженный и расстроенный, Санционаре выскользнул в коридор.

Карлотта села на постель. Слезы струились по ее щекам, плечи дрожали. Но не от страха — от смеха. Какая картина! Луиджи Санционаре, самый опасный человек в Италии, отступил — нет, сбежал! — из ее купе, потому что не смог совладать с ситуацией. Мориарти будет доволен — все прошло именно так, как он и говорил.

Пережитое унижение не только терзало гордость, но и фамильную честь. В других обстоятельствах, мрачно размышлял Санционаре, он взял бы эту стерву — как бы она там ни вопила. Весь его жизненный опыт, все принципы, определявшие его существование требовали наказания для этой полукровки — и ее папаши. Да, его отец был простым пекарем, но он до сих пор помнил, как когда-то, когда ему было семь лет, дочка мясника отвергла притязания его старшего брата. Вспыхнувшая тогда вражда тлела и теперь.

К унижению примешивалось и кое-что еще: ужас от брошенных Карлоттой слов — «но вы же старый». Многие женщины находили его неотразимым, и даже Адела — вот уж женщина, брильянт! — постоянно его ревновала. Неужели это начало конца? Неужели его, Луиджи Санционаре, чары и жизненная сила начинают слабеть, чахнуть, как старое дерево, и умирать?

Он лежал в темном купе, терзаемый унижением, болью и отчаянием. Метался, ворочался, слушал стук колес, даже считал рельсовые стыки, по которым они проезжали, и паровозные гудки. В Милане поезд остановился, и Санционаре подумал, что уж теперь-то уснет, но вагоны стали куда-то перегонять, дергать, отцеплять и прицеплять к другому, парижскому, составу, и надеждам на покой и отдых не суждено было сбыться.

Невыспавшийся, растрепанный, с красными глазами, он с первым светом нового дня вызвал Бенно и приказал принести завтрак в купе. Встречаться с Карлоттой и ее отцом до конца путешествия не было ни малейшего желания.

На вилле в Остии служанка Аделы подала госпоже — в постель — поздний завтрак. Вместе с утренними газетами на подносе лежало одно письмо.

Любовница самого опасного человека в Италии приподнялась на локте — в отсутствие Луиджи ее ждал день безделья и неги. Потягивая кофе, она внимательно посмотрела на письмо, словно стараясь определить что-то по почерку, потом взяла серебряный ножичек для разрезания бумаги и вскрыла конверт.

А через несколько секунд по дому разнеслись крики, сдобренные сочными и образными выражениями, имеющими хождение в городских трущобах, но небогатых пригородах. Крики адресовались: Джузеппе — немедленно подняться наверх, горничной — собрать вещи в дорогу, лошадям — быть поданными к подъезду. Через час ни у кого, кто оказался в пределах досягаемости человеческого голоса, не осталось и малейших сомнений в том, что Адела Асконта отправляется в Лондон.

В доме на Альберт-сквер Карлотту и Профессора, вернувшихся из путешествия в прекрасном расположении духа, встречал Спир.

— Успешно? — поинтересовался он, оставшись наедине с боссом.

— Великолепно! Мне нужно увидеть Сэл. И как можно скорее. Пусть поднимется, как только осчастливит нас своим присутствием. Нашей итальянской Тигрице впору выступать в театре. Наш итальянский друг уже связан и ощипан, как рождественский гусь, хотя сам об этом еще не догадывается.

— Здесь тоже хорошие новости, — ухмыльнулся Спир.

— Да?

— Кроу.

Профессор вскинул голову, моментально позабыв обо всем на свете.

— Начальство отправило его в отпуск, — с важным видом пояснил Спир.

— Вот как. — По лицу Мориарти растеклась довольная улыбка. — Значит, мы все-таки до него добрались. Они такие осторожные, эти полицейские. Ты заметил, как редко скандалы в их среде становятся достоянием публики? Отпуск… Держу пари, в Скотланд-Ярде его стул уже греет другой. — Он по-хозяйски уверенно уселся за стол. — Что ж, новость и впрямь хорошая. Наконец-то мы прижали это проныру. Что еще?

— Сычи ведут наблюдение за железнодорожным вокзалом, ждут леди. О ее приезде сообщат почти сразу же по прибытии.

— Хорошо. Как только она приедет в Лондон, сразу же беремся за дело — времени терять нельзя. Держи наготове Гарри Алена. Он свою роль знает?

— Обучен всему, как вы и распорядились. Я бы сказал, парень может играть в пьесах мистера Ибсена.

— Записка?

— Доставлена и ждет итальянки.

— За «Ланхемом» наблюдают?

— Днем и ночью.

— Хорошо. А теперь, Спир, раз все готово, можешь рассказать, что еще здесь произошло, пока я был в Риме. Как поживают мои злодеи, сколько сейфов вскрыли, сколько карманов обчистили.

Позднее, выслушав подробный отчет Спира о состоянии дел в криминальной империи, Мориарти взял свой дневник, открыл страницы, отведенные для Энгуса Маккреди Кроу и, по заведенному обычаю, перечеркнул заметки по диагонали, подведя, таким образом, итог, и закрыв счет. Некоторое время он еще перелистывал, держа наготове ручку, страницы, посвященные Луиджи Санционаре, но последнюю черту так и не провел, отложив это удовольствие на ближайшее будущее.

Мистер Шерлок Холмс послал за инспектором Кроу через неделю.

— Ну как, мой дорогой Кроу, уже оправились? — поинтересовался он, довольно потирая руки.

— Все еще чувствую себя полным простофилей, — вздохнул Кроу. — Этот мерзавец Мориарти выставил меня таким идиотом, что хорошему настроению просто взяться не с чего.

— Ваши домашние дела, похоже, пошли на поправку.

— А вы откуда знаете? — встревожился Кроу.

— Простое наблюдение. У вас новая булавка и вид человека, о котором неплохо заботятся. Держу пари, вы все же топнули ногой.

— Да, топнул.

— Хорошо, хорошо, — рассеянно отозвался Холмс, набивая табаком трубку. — Надеюсь, вы не станете указывать мне на зловредное влияние никотина, — добавил он с улыбкой.

— Вовсе нет. Признаться, я высоко ценю благотворные достоинства табака. — Достав из кармана трубку, инспектор последовал примеру великого детектива.

— Отлично. — Холмс затянулся и с довольным видом выдохнул струйку дыма. — В мире нет друга лучше Уотсона, но он имеет привычку постоянно напоминать мне о моих же слабостях. Впрочем, должен сказать, он правильно делает, что не дает мне забыть о них.

— Хотел бы я познакомиться с доктором Уотсоном, — закинул удочку Кроу.

— Нет, нет. — Холмс решительно покачал головой. — Этому не бывать. Есть вещи, допустить которые я не желаю. Пусть остается в неведении относительно и наших нечастых встреч и в особенности, наших совместных предприятий. Уотсон не должен знать, что Мориарти жив.

— Кстати, где он сейчас?

— Если бы я знал. — Некоторое время Холмс сидел неподвижно, погрузившись в раздумье, потом встрепенулся. — А, так вы имели в виду Уотсона?

— Да.

— А я уж подумал, что Мориарти. — Великий сыщик вздохнул. — Уотсона я снова отправил в Корнуэлл. Мне и самому придется в ближайшее время вернуться туда — иначе упреков не оберешься. Я, кажется, уже упоминал, что доктор Мур Эгер прописал мне отдых.

— Так почему же вы не едете?

— Выговорил себе немного времени, сославшись на то, что заказал несколько книг и должен немного поработать в Британском музее. Предлог вполне безобидный, но Уотсон знает, что я интересуюсь валлийским языком и намерен в свое время опубликовать статью по сему предмету. Так что мне удастся отвлечь его на какое-то время. А теперь, Кроу… Вы готовы совершить небольшое путешествие?

— Путешествие? Но куда?

— В Париж, куда же еще, мой дорогой друг? Мы знаем, что Мориарти взялся за старое. Также мы с вами знаем, что он причастен к тому корнхиллскому делу и убийству Тома Болтона. Нам известно, что он взял на прицел и вас, Кроу. Взял и почти свалил. И при всем этом единственный имеющийся в нашем распоряжении точно установленный факт — это встреча Гризомбра с Морнингдейлом.

— Верно.

— Вы согласны со мной, что Морнингдейл и Мориарти — одно и то же лицо?

— Я в этом убежден.

— У нас есть описание Морнингдейла, однако ж никто не удосужился навести справки об этом человеке. Находясь в Париже, он не мог все время оставаться в отеле «Крильон». Кто-то должен был его видеть и даже разговаривать — этих людей, Кроу, необходимо найти.

Простая, но неопровержимая логика рассуждений Холмса в очередной раз поразила воображение инспектора. Конечно, детектив прав — на данном этапе какие-то ключи можно обнаружить только в Париже.

Отель «Ланхем» на Ланхем-плейс — здесь также находиться знаменитая церковь Всех святых Нэша — представлял собой величественное строение в готическом стиле, занимавшее площадь в добрый акр. В его шестистах с лишним комнатах могли разместиться две тысячи гостей. Облюбовали отель главным образом странствующие американцы, хотя обслуживались и прочие иностранцы самого разного положения, так что прибывший сюда Санционаре вовсе не испытал каких-либо неудобств.