Роман Канушкин - Стилет - Обратный отсчет Страница 56

- Это все очень долго, - проговорил Макс голосом человека, перепутавшего дороги, осознавшего это, но не вернувшегося назад. - Очень долго...

- Витя, - произнес генерал Панкратов, - дальнейшее продолжение операции бессмысленно и... преступно.

Но что в действительности Макс мог рассказать Деду? Что проводимая им секретная операция имела двойной смысл? Что устранение Зелимхана Бажаева, устраивавшее очень многих в этом городе, многих воюющих в Чечне из Москвы, многих по обе стороны несуществующей линии фронта - и тех, кто был под свинцовым дождем, и тех, на кого проливался дождь золотой, - что это устраивающее слишком многих устранение нужно прежде всего ему, Максу? Хвостик той самой незаконченной венской операции... И тело Тиграна, всплывшее и прибитое к берегу Дуная спустя лишь несколько недель... И Натали, вхожая во многие закрытые дома, - она помогла Виктору, своему Тарзану, тайно и без выгоды для себя реализовать бумаги, неожиданный сюрприз, и открыть секретные номерные счета в одном из старейших банков Европы, имеющем репутацию надежной респектабельной и весьма конфиденциальной институции. И он щедро отблагодарил Натали, настолько щедро, что фотография любимой и потерянной им женщины почти не требовалась. Ну, если только иногда. Да, она почти не требовалась, когда он спал с Натали, - мы все имеем тайные грешки, Тигран! Прости, бледнолиций. Что из всего этого он мог рассказать Деду? Что все развивалось великолепно и осталось всего лишь поставить точку, и вот тогда вмешивается твой друг, любимый друг...

Когда он узнал, что конвоировать Зелимхана в Чечню поручено Ворону, он решил, что это злосчастный Рок, его Черная Звезда. Он никак, никак не мог допустить того, чтобы Зелимхан Бажаев пережил этот день, - хвостик незавершенной венской операции обязательно бы всплыл, а вкупе с сегодняшним возможным провалом... Все доводы целесообразности, может быть, ошибки, но в смягчающих обстоятельствах служения интересам государства, отметаются и вырастает лишь одна уродливая цель проводимой сегодня акции - спрятать хвостик венской операции. Неправда, большая неправда, и очень несправедливо - успех устраивает всех, за провал должен платить он один...

- Значит, вы решили все закончить, - произнес Макс.

- Уже слишком поздно что-либо менять, Витя...

- Понятно. - Макс кивнул. - Значит, все коту под хвост? Отвечать же придется тому, у кого хватило смелости хоть что-нибудь сделать...

- Мне нужны коды, Макс, - сказал Дед.

- Конечно. Самолет сядет, и страшное приключение закончится. Появятся герои. Чеченский герой и русский герой. И еще триста героев. И может быть, ордена.

- Прекрати... Ты никогда не был паяцем, Макс.

- Павел Александрович, - он вдруг снова посмотрел на Деда своим открытым взглядом, - вы всегда являлись для нас... больше чем непререкаемым авторитетом. Иногда мне казалось, что вы были нам отцом. От вас мы узнали, что такое интересы страны и чем ради этого иногда надо жертвовать. И вы многому нас научили. Некоторых - всему. Но только не сказали одной вещи, одной простой вещи. Что Мир совсем не то, чем он был в "Команде-18". Не знали? Не захотели? И когда все закончилось...

- Макс, Игнат Воронов, Стилет, - Дед сделал паузу, - сейчас в заминированном тобой лайнере.

- У нас еще есть время. У нас у всех есть еще время. - Макс вдруг посмотрел на улицу - в окнах окружающих зданий горело, плавилось заходящее солнце. - Какой красивый закат, правда?

- Что ты затеял, Макс?

- Я? Ничего. Вы спрашиваете - зачем? И я пробую ответить на этот вопрос. Мы вам верили и готовы были пойти за вами хоть в омут. Но все кончилось, и каждому пришлось выплывать самостоятельно. А Стилет решил продолжить затянувшуюся игру, и вот сейчас он в заминированном лайнере. Жестокая ирония, как считаете?

- Что случилось, Макс, что с тобой случилось? Мы же теряем время.

- Несправедливо как-то, Павел Александрович. Очень несправедливо...

- Виктор, я тебя не понимаю, - вмешался генерал Панкратов. - Я вас не понимаю, товарищ майор.

- Человек - большая загадка. - Макс улыбнулся, и от этой ледяной улыбки Деду вдруг стало не по себе: что он затеял?

- Вот что, товарищ майор, - поговорил генерал Панкратов, - вам стоит прийти в себя, а потом вас ожидает очень серьезный разговор. - Он обернулся к Деду: - Этот файл имеет странное птичье название - "Галка"...

- Совершенно верно, - так же странно улыбаясь, проговорил Макс, только она совсем не похожа на птицу.

Генерал Панкратов даже не обернулся к нему.

- Расшифровку файла знают еще несколько человек, я сам все проверил...

- А вот здесь не совсем точно. Мне была нужна страховка на случай подобного развития событий, и пришлось кое-что изменить. В самый последний момент. Там действительно всего четыре цифры - мои четыре цифры. И за все оставшееся время, - Макс посмотрел на часы, - их никто не успеет расшифровать. Никто. Поэтому, может быть, все же продолжим разговор...

- Товарищ майор, - генерал Панкратов обрел свой прежний низкий и волевой голос, - да ты у меня полетишь под трибунал, к е...ой матери! Я сам за все отвечу, но ты у меня...

- Это все потом, как было сказано. А сейчас я единственный, кто владеет ситуацией. Потому не стоит на меня кричать, товарищ генерал, я выполнял важную операцию, мне была нужна страховка... Ее плодами воспользовались бы многие, а почему за неудачу должен расплачиваться я один?

- Ты сошел с ума, Макс. - проговорил Дед.

- Зелимхан Бажаев, если для него все кончится хорошо, может обвинить меня черт-те в чем, а у нас ведь теперь государственные преступники превращаются в национальных героев.

- О чем ты говоришь?

- Я говорю о многом, да только вы не хотите слушать. Вы помните, Павел Александрович, как мы двадцать дней сидели в лесу? Конечно. Жарко было. И Стилет нашел ослепшего ежика. Помните? Ему выклевали глаза. Мы начали его кормить, он жил у нас эти двадцать дней, сам приходил за едой в одно и то же время. Мы смеялись, радовались, как пацаны, - нашли себе живую игрушку. Мы приучили его есть из рук. А в то утро, когда нам надо было уходить, этого ежика кто-то убил. "Что это за сволочь сделала такое?!" Это были ваши слова. "Что за мерзавец?!" Помните? А ведь это я его убил, Павел Александрович. Он все равно бы не выжил, он был слепым, а нам пришло время уходить. Мы приручили его, мы по доброте душевной научили его есть из рук, но нам пришло время уходить... Прошло много лет, а мне все не дает покоя мысль: кто же убил этого ежика? Кто его убил на самом деле, двигая моей рукой? Как вы считаете, Павел Александрович?

- Макс, послушай меня... Я... я, может быть, - Дед не мог подыскать нужных слов, - тебя смогу понять. Нам, может быть, действительно стоит о многом поговорить. Ты считаешь меня в чем-то виноватым?

- Разве я это говорил?

- Тогда при чем здесь заминированный самолет?

- Я просто не хочу быть ослепшим ежиком, Павел Александрович. Я пытаюсь выплыть самостоятельно, когда пришло время уходить.

- Макс, триста человек и Игнат...

- Ворон?! - Макс светло улыбнулся, как улыбаются, когда вспоминают прошлое и что-то лучшее, в нем оставшееся. - Ворон у нас буддийский монах, Павел Александрович...

- Макс...

- Его все любят, только ему ничего не надо. Ни я, ни вы, хотя именно он был вашим любимчиком. Он собирает все, что есть вокруг, и уносит с собой, но не замечает этого.

- Макс, у нас уходит время.

- Нет, Павел Александрович, у нас еще есть время. Вы просто не знаете. Ради него люди жертвуют многим, но он не понимает жертв. Он забрал у меня все, что можно было забрать, и даже не заметил этого. Он что, святой? Женщину, которая достойна гораздо лучшей доли, он забрал, посадил в каком-то клоповнике и заставил стареть, воспитывая его ребенка. А таких женщин носят на руках, Павел Александрович, и этого вы не знаете? Теперь уже плевать. Но он только забирает, а ничего, ничего не отдает.

- Ты и вправду так думаешь? - вдруг спросил Дед.

Макс удивленно посмотрел на него:

- Чем он сейчас занимается в заминированном самолете? Спасает людей? Нет, он делает то, что необходимо ему. А это была моя операция. Он не желал ее разрушать. Он ведь ДАОС, он следует правильному пути. Только после него останется лишь высохший след. Он даже не знал, что это моя операция, но и ее он отобрал у меня. Это слишком много, Павел Александрович. Что мне остается? - Трибунал, а если еще Бажаев раскроет пасть, то и расстрельная статья. А он, победитель, который, как всегда, не получит ничего и даже не заметит этого. Слишком много для друга. Или слишком мало.

- Макс, все, что ты говоришь, это... это действительно требует времени, - проговорил Дед, - но сейчас надо заканчивать. Самолет - это настоящая проблема.

- Пора заканчивать... проблема... Но у меня уже больше нет проблем. Когда у человека не остается выхода, у него больше нет проблем.

- Ворон, Макс, твой старый друг. Это тебя остановит?

- Конечно. Это все мелочи - сегодня он у меня отобрал последнее. А так - все мелочи...