Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем Страница 58

Мы отправились в каморку к Настеньке. Никифор, ее злобный отец, стоял и отвечал на вопросы. Его мучнистое лицо не выражало ничего. Мне показалось, что то и дело на физиономии его проскальзывает непонятная улыбка. Но если он потерял единственную дочь, то по крайней мере странно вел себя!

Тут же был и старый князь, он с великим интересом наблюдал за всей суетой. Молодой Святогорский, бледный и напряженный, сцепив руки, прислонился к стене. Он выглядел, как человек… Как человек, совершивший этой ночью убийство. Но ведь так это и было!

– Я не знаю, что случилось с моей дочерью, прошу вас, найдите ее, – голосил Никифор, и в его голосе я уловила торжествующую нотку. Дворецкий выглядел крайне фальшиво и неубедительно в роли горюющего родителя.

– Смотрите, Елена Карловна!

Арсений Поликарпович протянул мне листок бумаги, на котором печатными буквами был выведен новый стихотворный шедевр убийцы:

Ты есть тюльпан, цветок вечной юности.Ты тюльпан, Настенька!Тюльпан ты алый, горящий, как голубиная кровь.Твой нежный стан, изящный, тонкий,Пленяет взор все вновь и вновь.Однако стоит Садовнику сорвать тебя на грядке —И ты мертва, увяла, в тленный прах рассыпалась…Тюльпан погиб, скончался без оглядки…Завтра ты умрешь.

– Моя деточка, где моя Настенька! – говорил Никифор. – Найдите мне мою доченьку! Может быть, она еще жива?

Арсений Поликарпович отвел меня в сторону и тихо сказал:

– Тело девушки мы не нашли. Однако все указывает на то, что она мертва. Она стала новой жертвой Садовника!

Я хотела было рассказать Усольцеву о том, что пережила этой ночью, однако он был занят важными следственными процедурами. Я оставила его и подошла к старому Святогорскому. Князь, кхекая, наслаждался всей суетой.

– Бедная Настюша, умереть в таком нежном возрасте, – говорил он.

Его сын внезапно прервал отца:

– Прошу тебя, замолчи!

– Что ты себе позволяешь, Феликс! – назидательно сказал старший Святогорский. – Иди прочь, позаботься об Аде и своем сыне! Ты им сейчас нужен более всего!

Молодой князь беспрекословно повиновался и ушел прочь. Однако до того, как он исчез, я успела бросить пристальный взгляд на его руки. Вчера я сильно впилась зубами в ладонь убийце. Там наверняка остался след и даже рана.

Но руки молодого князя были идеальны, на них не было ни единой царапины… Значит, убить меня пытался не он? Значит, Садовник – не молодой Феликс? Я ничего не понимала! Голова у меня пошла кругом. Я прислонилась к стене. Старый Святогорский продолжал цинично подшучивать над судьбой исчезнувшей Настеньки.

– Возможно, эта девственница сбежала с кем-то… Молодым офицериком или приказчиком из лавки. Все они такие, эти девушки… Притворяются святошами, а сами думают только об одном. О деньгах!

В ушах у меня зазвенело, и я потеряла сознание.

– Елена Карловна, Елена Карловна! – долетело до меня сквозь пелену.

Я открыла набрякшие, ставшие свинцовыми веки. Около меня суетился Арсений Поликарпович.

– Что это с вами, уважаемая госпожа директриса? – сказал старый Святогорский. – Отчего это вам стало плохо? Уж не беременны ли вы, уважаемая? Что с вами?

Я и сама не могла ответить на этот вопрос. Я не могла сказать, почему я внезапно упала в обморок. Скорее всего, на меня навалилась усталость всех предыдущих дней. Такое бывает…

Арсений Поликарпович был не на шутку озабочен моим состоянием. Я возлежала на кушетке в холле дворца, думая: как же приятно иметь человека, который заботится о тебе, более того, любит тебя! В том, что Арсений Поликарпович Уссольцев любит меня, я ни на секунду не сомневалась.

Но не время тогда было думать о себе и о своих пусть и романтических чувствах. Исчезла бедная Настенька, которая, как все на то указывало, стала очередной жертвой безумного убийцы. Мне сделалось невыносимо горько. Бедная, бедная девочка!

– Елена Карловна, я прикажу, чтобы вас доставили домой, – сказал Арсений Поликарпович, и его рука легла поверх моей ладони. Мне было сладостно ощущать это. Но я не смела забывать, ради чего оказалась во дворце князей Святогорских.

– Арсений Поликарпович, – произнесла я слабым голосом. – Мне необходимо сказать вам кое-что…

Уссольцев покачал головой и произнес:

– О нет, потом, потом, дорогая моя Елена Карловна. Вы не можете оставаться во дворце, вам необходим полный покой и здоровый сон. Вы же устали, я это вижу!

Я продолжала настаивать на своем. Он же не знал о том, что мне довелось увидеть. Арсений Поликарпович должен узнать об этом, причем немедленно!

– Мой дорогой Арсений Поликарпович, – сказала я. – Мне необходимо сказать вам кое-что… Это очень и очень важно! Прошу вас, выслушайте меня!

– Ну конечно же, моя дорогая Елена Карловна, – ответил он заинтересованным тоном. – Я всегда внимательно слушаю вас… В чем дело?

Я, собравшись с духом, рассказала ему о том, чему стала свидетельницей минувшей ночью, а также о событиях, этой ночи предшествовавших. Он узнал о моей беседе с Настенькой, о ее страхах и ее мольбе о помощи. О странном и жестоком поведении отца ее, дворецкого Никифора, о том, как я отправилась к кладбищу и видела молодого князя, который нес женское тело, завернутое в одеяло, и скрылся с ним в своем родовом склепе, и, наконец, о том, что странный человек, по всей видимости, тот самый Садовник, пытался напасть на меня…

– Боже мой, боже мой! – только и сказал, когда я завершила повествование, Арсений Поликарпович. – Какая же вы храбрая, даже отчаянная женщина! Вы рисковали жизнью, едва не стали новой жертвой! Пообещайте мне, что никогда более не посмеете подвергать свою жизнь таким серьезным опасностям! Она мне слишком дорога… Вы мне слишком дороги, уважаемая Елена Карловна, я не могу потерять вас!

Я едва не расплакалась, слушая подобные речи. Мой Арсений был таким милым и шармантным! Он по-настоящему любил меня, как, впрочем, и я его.

– То, что вы рассказали, меняет весь расклад. Честно скажу, я ездил в Москву, чтобы проверить один след, который казался мне перспективным, я получил кое-какую информацию… Но в свете того, что вы рассказали мне, Елена Карловна…

– Что мы должны делать, Арсений Поликарпович? – спросила я, пытаясь привстать с кушетки. Голова у меня внезапно закружилась опять, и я была вынуждена откинуться вновь на спину. – Вы же как следователь имеете право потребовать от князя вскрыть его склеп. Если там находится тело Настеньки…

– Я так и поступлю, – нахмурившись, произнес Арсений Поликарпович. – Мы должны знать, что же произошло на самом деле!

Я попросила Арсения Поликарповича помочь мне подняться, он, поддерживая меня бережно за руки, оказал мне эту любезную услугу. Я ощущала, что ноги у меня ватные.

– Я хочу присутствовать при вашем с ним разговоре, – сказала я твердым тоном, и Уссольцев, понимая, что переубедить меня невозможно, сдался.

Мы тотчас направились в кабинет к князю. Никифор, который что-то слишком подозрительно суетился, встретил нас весьма нелюбезно. Узнав о том, что мы хотим немедленно переговорить с князем Феликсом, он ответил:

– Его светлость заняты, он не может принять вас, в следующий раз!

– Следующего раза не будет! – отмел его жалкие попытки Арсений Поликарпович. – Уважаемый, немедленно проводите нас к князю и доложите, что с ним желают беседовать директор Староникольского музея госпожа Олянич и статский советник, следователь по особым поручениям господин Уссольцев. Я думаю, – он особенно подчеркнул эту фразу, – князь нас примет!

Он оказался прав. Заскрежетав зубами, Никифор, который почему-то никоим образом не походил на убитого горем отца, чья дочь исчезла, по всей видимости, стала жертвой безжалостного убийцы, скрылся за массивными дверями и вернулся через короткое время, чтобы процедить:

– Его светлость желает вас видеть, прошу вас!

Посторонившись, он пропустил нас в княжеский кабинет. Старый Феликс восседал за огромным столом. Перед ним лежали бумаги, которые он просматривал. Князь был явно встревожен нашим визитом.

– Чем обязан? – произнес он сухим тоном, даже не предложив нам сесть. В его голубых глазах светилась непонятная мне ненависть и…

И страх! О да, я сумела распознать страх, сквозивший во всем его поведении. Может быть, он знал, что его единственный сын и наследник является убийцей? Возможно, это именно так!

– Ваша светлость, – сказал непререкаемым тоном Арсений Поликарпович. – У меня появились сведения о том, что в вашем родовом склепе может находиться тело мертвой женщины, вероятнее всего, бесследно исчезнувшей Анастасии Никифоровны Поляковой. Поэтому я вынужден просить вас предоставить мне возможность вскрыть склеп.

Я знала, что старый Феликс не является приятным собеседником и человеком, который склонен идти другим навстречу. Но я не предполагала, что он может быть таким надменным и упрямым, каким он оказался в тот раз. Едва Арсений Поликарпович завершил изложение своей просьбы, как князь вскричал: