Татьяна Устинова - Третий четверг ноября Страница 6

Хотя, конечно, иногда ей хотелось, чтобы ответственности и порядочности у него было поменьше. Ну, чтоб он работу хоть раз проспал – из-за бурного утреннего секса. Или неприспособленную бывшую супругу хоть раз на дачу на электричке отправил – ради выходного дня с Лёкой. Или какую-нибудь смешную глупость сказал – просто чтобы Лёка перестала раздражаться.

Но ни ответственности, ни порядочности у Артема не убывало. А говорить смешные глупости умел только Платон Легран, но он не был ни милым, ни порядочным, ни ответственным.

Он все путал, обо всем забывал, и ему ничего нельзя было поручить.

Когда Лёка просила его заехать в магазин за кефиром и сельдереем, он или тут же забывал об этом, или привозил ореховый торт. Сельдерей его не интересовал решительно, и он нисколько этого не стеснялся.

Артем никогда ничего не забывал и не путал, и все Лёкины просьбы всегда записывал на бумажку, чтобы исполнить в точности.

Он очень хороший человек, ее Артем.

Теперь этот хороший человек невыносимо страдал в трубке возле ее уха:

– Лена, я, наверное, должен в Питер полететь, чтобы постараться... Настю найти. Только я понятия не имею, как я буду ее искать и, самое главное, где!..

Голос у Артема дрогнул, и Лёка, как охотничья собака, услыхав команду «Пиль!», вся навострилась, подтянулась, приготовилась – и бросилась вперед.

Утешать.

Утешала она довольно долго и, кажется, продуктивно, потому что истекающее из телефонной трубки предынфарктное состояние постепенно перешло просто в нервическое, а потом почти в стабильное.

– ...Все будет хорошо, я в этом уверена! Андрей Владимирович тоже обеспокоен, я как раз от него вернулась, он просил меня слетать с тобой, чтобы там чем-нибудь тебе помочь!

– Андрей Владимирович? Волнуется? Ни за что не поверю! Это, наверное, ты его уговорила, да, Лен?

Лёка моментально сообразила, что надо соглашаться – да, да, конечно, именно она уговорила генерального отправить начальников двух разных служб в командировку спасать одного «специалиста первой категории»!.. Артем поверит, что это она, и будет ей за помощь как минимум благодарен. Отличный ход.

– И как тебе удалось его уговорить, а, Лен?..

Лёка, покраснев – хорошо, он не видит! – сказала, что это было довольно трудно. Но она постаралась.

– Спасибо тебе, Лен. Ты... самая лучшая на свете. Никто меня не понимает так, как ты!

Никто меня не понимает, и молча гибнуть я должна, фальшиво пел Платон Легран, когда Лёка кричала, что он ни черта не понимает в ее, Лёкиной, тонкой натуре.

Господи-и, зачем он попался ей сегодня с утра пораньше?!.

Через час Лёка была уже дома и задумчиво стояла над сумкой, в которую следовало бы что-нибудь положить. Впрочем, можно и не класть – она летит всего на один день, ну максимум на два, потому что, если в эти два дня ничего не прояснится, придется «подключать» милицию, а это уж решительно не Лёкино дело!

Можно и не класть, но она так любила... наряжаться!.. Ей нравилось хорошо выглядеть. И нравилось, что теперь, когда она много зарабатывает, у нее есть такая возможность.

На завтрак в отеле надо в чем-то пойти? Надо!

Переодеться к ужину после целого дня беготни по городу надо? Надо!

Кроме того, она еще очень любила туфли на каблуках, и хотя как здравомыслящая женщина понимала, что на этих самых каблуках да по раздолбанным, залитым водой, а потом подмерзшим тротуарам ходить нельзя решительно, что каблуки годятся только для того, чтобы, выйдя из машины, донести себя до подъезда, что от них моментально устают ноги, а пальцы, на которых надо все время стоять, затекают и мерзнут – все равно предпочитала только каблуки!

Артем всегда очень беспокоился, когда она надевала шпильки.

– У тебя же ножки устанут, – говорил он, – давай возьмем с собой сменную обувь, чтоб ты в случае чего могла переодеть.

Но эта «сменная обувь» Лёку приводила в бешенство, и она героически шкандыбала на шпильках!

Итак, туфли – на каблуках, конечно, – и еще одни на всякий случай, если от тех каблуки отваляться. Белый свитер с высоким горлом, мечта, а не свитер. Артем подарил на прошлый день рождения. Джинсы такие и сякие, и к ним пиджачок, чтобы более или менее соблюсти официоз в офисе у партнеров.

Хватит?.. Или еще?..

И тут позвонила сестрица.

– Ну, ты где? – спросила сестрица с ходу. – Не звонишь с самого утра! Обалдела совсем!..

– Я не обалдела, меня посылают в командировку.

– В Йоханнесбург?

У сестрицы все время были какие-то странные фантазии.

Лёка моментально сбилась и некоторое время не могла сообразить, куда именно ее посылают в командировку.

– Почему в Йоханнесбург? Откуда ты его взяла?! Я лечу... Господи, в Питер я лечу!

– Только и всего? – протянула сестрица. – Возьми меня с собой! Мне скучно, ничего не пишется, надо сдавать, а я ни строчки не в состоянии из себя выжать!

– Я не могу.

– У тебя важное правительственное задание?

Лёка засмеялась.

– Почти попала! У меня полицейское расследование.

– Как полицейское расследование? Тебя забрали в кутузку? Подозревают убийство?

– Как ты думаешь, взять с собой юбку или не брать?..

– А кого ты могла укокошить? Ты же смирная, законопослушная, мирно пасущаяся овца!

– Я не овца. Вроде всего на два дня, и один уже, считай, прошел! Хотя юбка может пригодиться.

– Кто прошел? Куда прошел? Дворник прошел с лопатой, и именно его подозревают в совершении убийства, потому что удар был нанесен лопатой! Следовательно, лопата должна быть приобщена к делу, как орудие преступления. А лопата деревянная или совковая?..

Лёка окончательно запуталась.

Сестрица писала романы – детективные, разумеется. Мало того что она их писала, она еще как будто все время жила внутри того, о чем писала! Она постоянно придумывала. Еще в детстве она врала так вдохновенно, что родители не понимали, ругать девочку за гнусное вранье или хвалить за высокий полет фантазии. Пока они разбирались, ругать или хвалить Ника, выросла и стала писать романы.

Все вокруг утверждали, что «неплохие», а Лёке казалось – чепуха какая-то! Как это серьезный человек тридцати лет от роду может сочинять такую ахинею? Ну, вроде только что явившегося дворника с лопатой?!

– Ну, Лё-ёка! Ну, возьми меня с собой! Я буду сидеть тихо-тихо и нисколечко, ну, вот нисколечко тебе не помешаю!

– Да не могу я! – рявкнула Лёка, застегивая сумку.

Про юбку-то она позабыла. Брать или не брать?..

– У тебя там свидание, что ли? А этого ты куда денешь, красавца-мужчину?

Красавцем-мужчиной она звала Артема.

Неизвестно почему Артем Нике не нравился. Ну, то есть совсем.

Лёка, которой хотелось одобрения, скулила, что он замечательный – добрый, умный, интересный и правда красивый. В плечах косая сажень и все такое. Еще они работают вместе, и он все про нее, Лёку, знает, им хорошо вдвоем. Еще он любит то же самое, что и она, – за город поехать, шашлыки пожарить, в баню сходить.

Ника утверждала, что кроме этой самой сажени, которая в плечах, никакого другого интересу в нем нету. А шашлыки и баню любят все – под настроение, кто больше, кто меньше.

Все? Больше никаких достоинств не наблюдается? Или еще есть?

Лёка сердилась ужасно. Она доказывала, что он добрый, – «Собак не бьет!», тут же вставляла сестрица, – чуткий, ответственный, веселый и, самое главное, понимает ее, Лёку!

– Да чего тебя понимать-то? – спрашивала Ника. – Ты что, на китайском языке все время излагаешь, и тебя никто понять не может?! Только он один, как китаец?!

Особенно Нику злило трепетное отношение Артема к бывшей жене и дочери.

Конечно, Лёка не признавалась, что ей это тоже немного... странновато, но Ника просто буйствовала.

– Ты пойми, – говорила она очень убедительно, – он такой трепетный не от доброты, а от слабохарактерности! Да если б она его сама не выставила, эта бывшая, он бы никогда не ушел! Он просто надоел ей хуже горькой редьки, вот и все дела! А может, у нее роман посторонний случился, а эта твоя косая сажень ей мешалась все время, под ногами путалась!

– Ничего он не слабохарактерный. Просто он ответственный. Он столько лет ее любил! И девочку очень любит! Да это и правильно! Сколько мужиков-козлов детей бросают и знать потом не хотят, а он совсем не такой.

– Да я ж не призываю, чтоб он девочку бросил! Пусть себе любит на здоровье! Но он по первому свистку туда бежит и давай за девочкой ухаживать! То ее надо в школу, то у нее понос, то на дачу! А он знай, поворачивайся! Ему-то что теперь за дело, понос у нее или нет? Теперь у нее мамка и новый папка, а старый должен только красиво гулять с ней в парке по выходным!

– Ника, ты ничего не понимаешь в мужчинах!

– Ну, ясное дело! Я же выпускница Туринской католической школы и понятия никакого о них не имею! Всего только три раза замужем была!

Так они беседовали, но поссориться по-настоящему им никогда не удавалось, с тех самых пор, как морозным декабрьским утром их общая мама принесла на кухню увесистый сверток, похожий на гигантское печенье-трубочку, и объявила трехлетней Лёке, что внутри трубочки – ее сестра Ника. Лёке было страшно любопытно, она тянула нос вверх, чтобы посмотреть, что такое «сестра», и пахло от трубочки приятно – улицей, чистотой и еще чем-то хорошим.