Б. Седов - Отшельник Страница 6

Борис Тимофеевич удовлетворенно кивнул и ответил:

- Удовлетворительно, вполне удовлетворительно. Теперь посчитай, Лев Наумович, сколько нужно отдать нашим кровопийцам.

- А что тут считать, - хмыкнул Лев Наумович, - тут и считать нечего. Все уже посчитано - сто тридцать тысяч.

- Кто повезет?

- Как обычно, Федорук из управы. С ним его люди.

- Когда поедут?

- Сегодня вечером.

- Добро, - Борис Тимофеевич поднялся из кресла, - а что у нас на сегодняшний вечер?

Лев Наумович сладко усмехнулся и сказал:

- Тут из Москвы певички приехали, молоденькие такие, лет по двадцать, не больше. «Бикини» называются. Я уже договорился, сегодня после концерта их привезут в вашу загородную резиденцию.

Борис Тимофеевич кивнул и вышел из кабинета.

Молоденькие девочки - это, конечно, хорошо, но, будучи мужчиной опытным, он знал, что его сорокалетняя секретарша Элла Арнольдовна даст фору любой молоденькой мокрощелке.

Он подмигнул Элле Арнольдовне, с готовностью взглянувшей на него, и сказал:

- Машину.

Сто тридцать тысяч американских долларов должны были уйти в Томск, человеку из областной администрации, который был таким же вором, как Борис Тимофеевич и Лев Наумович, но выше рангом. Все темные денежные ручейки, которые текли по стране, сливались в речки, потом объединялись в шелестящие широкие потоки и наконец зеленоватой Ниагарой низвергались в Москву.

Это было естественно и соответствовало всем законам природы, но Борис Тимофеевич каждый раз тяжело вздыхал, осознавая необходимость делиться с вышестоящими начальниками, однако исправно отправлял в Томск нарочного с пакетом. Нарочным обычно был капитан милиции Федорук, который тоже участвовал в теневом кругообороте денег, а сопровождали его двое крепких ребят из ОМОНа.

Все были в штатском, чтобы не привлекать особого внимания, но кое-кто из простых местных жителей, завидев большой черный «мерседес», летящий по трассе в сторону Томска, замечал:

- Поехали, гады… Замочить бы вас всех из гранатомета!

И возвращался к работе.

Например, к починке покосившейся двери в древнем, еще довоенном, нужнике, который давно уже сгнил и неизвестно почему до сих пор не рухнул на кого-нибудь из вечно пьяных посетителей.

* * *

Саня Щербаков сидел за рулем старой, как три рубля, «копейки» и ждал.

Он ждал уже двадцать пять минут, и внутренний голос неоднократно говорил ему о том, что можно уезжать. Никто не выйдет из подъезда шестиэтажного дома и не вынесет обещанные пятьсот рублей. Молодой человек с девушкой, которые демонстративно шуршали стодолларовыми купюрами по дороге в Петровск, в конце пути вдруг обнаружили, что у них нет с собой русских денег, и, оставив в залог небольшую пузатую сумку, пошли наверх, пообещав тут же вернуться и рассчитаться. При этом они убедительно просили не уезжать и сумку не увозить.

Саня покосился на оставленную пассажирами сумку и, вздохнув, вытащил из пачки сигарету. По крыше машины уютно барабанил дождь, ручейки воды прихотливо извивались на лобовом стекле, а Саня курил и думал о том, как он докатился до жизни такой.

Еще год назад он и представить себе не мог, что будет в погоне за нелегким и совсем не длинным рублем ездить по Томску на ржавой «копейке», внимательно следя за тем, не проголосует ли кто-нибудь на обочине. Год назад он был уверен, что дело, которым они занимались вместе с его старым школьным товарищем, принесет ожидаемые плоды и настанет наконец то благословенное время, когда можно будет не думать о том, где взять деньги на сигареты, на бензин, а также на личную жизнь. Ведь даже для того, чтобы принести любимой женщине цветы, нужно сначала купить их.

Саня мотнул головой, как бы отгоняя севшего на нос комара, и снова посмотрел на сумку. Ну что тут рассуждать, подумал он, кинули и кинули. В первый раз, что ли? Да и не в последний, наверное…

Он решительно подтянул сумку к себе и взялся за замок молнии. В голове мелькнуло: «а нет ли там случайно бомбы?» - но, отогнав эту мысль, Саня решительно расстегнул молнию и, как и ожидалось, увидел, что сумка набита мятыми газетами.

Выругавшись, он открыл дверь, выкинул сумку из машины и завел двигатель. Взглянув в последний раз на уходящую в небо мрачную стену шестиэтажки, размеченную темными и яркими окнами, врубил передачу и резко развернулся перед подъездом: - Тьфу на вас, гниды поганые!

Впереди была черная и блестящая от ночного дождя трасса, ведущая в Томск. Саня не торопясь ехал по ней и размышлял о превратностях российской жизни, а также о подлости и жадности некоторых клиентов. Старая «копейка» уютно журчала движком, и дворники лениво сгоняли со стекла воду.

В зеркале заднего вида неожиданно вспыхнул слепящий свет, быстро переместился в левое зеркало, и Санину «копейку», качнув ее воздушной волной, со свистом обошел черный толстый «мерседес».

«Ну, совсем мозгов у человека нет, - подумал Саня, - по мокрой дороге, да под двести!»

А в том, что «мерседес» выжимал под двести км в час, не было никакого сомнения. Задние фонари обогнавшей Саню машины стремительно уменьшались. Дорога впереди плавно уходила влево, и «мерседес», как на гоночной трассе, грамотно переместился к левой бровке.

И тут произошло то, чего, собственно, и следовало ожидать. Но только Саня совсем не был готов к тому, что это произойдет прямо сейчас и прямо здесь.

Самого «мерседеса» на фоне черного леса видно не было, но неожиданно и дико вдруг метнулись в воздухе задние фонари, прочертили в пространстве какой-то иероглиф, затем, кувыркаясь и беспорядочно светя в разные стороны, «мерседес» влетел прямо в лес. До него было метров сто пятьдесят, но даже на таком расстоянии Саня смог услышать жуткий звук корежащегося железа…

Притормаживая, Саня приблизился к месту катастрофы и, остановившись напротив раскоряченного между деревьями черного угловатого пятна, из которого в разные стороны торчали два ослепительных столба света, выскочил из машины.

А вдруг помочь еще можно, подумал он, подбегая к изуродованному «мерседесу», хотя точно знал, что помочь тут может только похоронный гример.

А если бак сейчас рванет?

Шикарный еще полминуты назад «мерседес» напоминал пустую мятую пачку из-под сигарет.

Осторожно обходя его, Саня в темноте задел за что-то головой и, вздрогнув, резко обернулся.

Лучше бы он не оборачивался. Прямо перед ним в воздухе висело окровавленное лицо. Одного из пассажиров «мерседеса» выбросило из салона и насадило спиной на еловый сук в двух метрах от земли. Он висел вверх ногами, хотя вообще-то трудно было понять, где у него ноги, а где что.

Потрясенный увиденным, Саня сделал шаг назад и, споткнувшись, упал на спину. Скользя и цепляясь за корни и кочки, он вскочил на ноги. Сердце его бешено колотилось. Нагнувшись, он увидел, выхваченное фарой то, что подвернулось ему под ноги. На земле, в бликах мокрой прошлогодней листвы, лежал плотно заклеенный скотчем небольшой пакет, по размеру очень похожий на пачку денег. Угол пакета был надорван, и Саня разглядел, что находилось внутри. А внутри была пачка стодолларовых купюр.

Вдруг раздался протяжный скрежет, и «мерседес» слегка осел, принимая более удобное положение.

От этого одна из его дверей со скрипом распахнулась, и из салона вывалился еще один труп. У него отсутствовала голова. Саня не стал интересоваться, куда она подевалась. Вместо этого он сунул пакет во внутренний карман куртки и быстренько пошел к своей машине.

На шоссе все еще никого не было.

Сев за руль, Саня подумал о том, что сейчас по законам жанра двигатель должен не заводиться, а сам он, нервничая, должен терзать трясущимися руками ключ в замке зажигания и бормотать в панике: «Комон, бэби, комон!»

Но «копейка» не подвела. Все врут американские кинофильмы. Двигатель завелся, передача воткнулась, и Саня, не совсем веря в реальность происходящего, тронулся с места и направился в сторону города.

По дороге он думал о том, какие оригинальные формы может принимать иногда белая горячка. Вот сейчас вдруг зажжется свет, изменится звук и изображение, и он увидит себя привязанным к больничной койке, капельница в вене, а вокруг стонут и мечутся братки-алкоголики. И не было никакой аварии, не лежала у него в кармане пачка долларов, и не ехал он в старой «копейке» по ночному шоссе.

Увидев впереди огни поста ГАИ, Саня скинул скорость до сорока, как и положено дисциплинированному водителю, и несколько раз глубоко вздохнул.

Гаишник в мокрой накидке, мимо которого Саня намеревался равнодушно проехать, вдруг шагнул вперед и сделал повелительный жест, предписывая Сане принять вправо и остановиться.

Саня почувствовал, как адреналин начал подниматься холодной волной от живота к ушам, и вдруг понял, что этак можно и в обморок упасть. Остановившись, он открыл дверь, вылез из машины и сделал на подгибающихся ногах несколько шагов навстречу гаишнику.