Татьяна Степанова - Валькирия в черном Страница 6

– Извини, вырвалось нечаянно, – сказала Гертруда Офелии, убирая мобильный со стола. – Садись, пицца остынет.

Офелия села. Отделила кусочек пиццы с анчоусом вилкой и протянула Гертруде:

– Ну хоть попробуй.

Виола, успевшая умять полпиццы, ехидно наблюдала за сестрами.

– Не искушай, ей нельзя. Она у нас красотка. Мисс, как там вас?

Гертруда кротко вздохнула – который уже по счету раз? Да, разрешите представиться: «Мисс Электрогорск», а также «Мисс Открытый купальник» и «Мисс Красота по-русски».

Кто-то может подумать, что все эти конкурсы красоты последних двух лет ей помогли выиграть деньги их семьи. Так мог решить лишь тот, кто совсем не знает их семью – клан Архиповых, состоящий ныне из бабушки Адель и мамы.

Бабушка Адель все это время скорбела. Глубочайший траур по сыну, их отцу… Она сняла траур в тот день, когда стало известно об убийстве где-то за границей бывшего компаньона отца.

Бабушку не интересовали конкурсы красоты, не интересовало ничего – кроме этой вот новости, что дядя Саша – сын бабушки Розы, в прошлом компаньон отца, а ныне – их смертный враг, мертв.

А мама… она после смерти отца много плакала. А потом взяла себя в руки. Ее тоже никогда не прельщали конкурсы красоты. Она всегда увлекалась общественной работой. Странно для жены крупного бизнесмена, владельца завода, правда? Но мама уж такая. И ныне она увлекается рабочим профсоюзным движением. Тем, чего у нас нет, как она говорит.

Можно увлекаться – завод больше их семье не принадлежит, он продан. И деньги за фонды, за акции выручены такие, что хватило бы на тысячу конкурсов красоты. Но ради победы Гертруды семья не заплатила ни копейки. Гертруда участвовала на общих основаниях, как и остальные девчонки. И победила.

«Мисс Электрогорск»…

«Мисс Открытый купальник»…

«Мисс Красота по-русски».

И теперь вот подана заявка на участие в конкурсе «Мисс Россия».

Порой по утрам она вставала с постели, снимала ночную рубашку и подолгу разглядывала себя в зеркало. Эта привычка у нее от бабушки. Но бабушка Адель никогда не отличалась красотой. А вот она, Гертруда, – настоящая красавица. Какие у нее ноги, какие волосы… А грудь… бедра…

Когда он впервые увидел ее голой в постели, он…

Но об этом довольно. С этим все кончено.

– Ну хоть капельку съешь, смотри, тут рыбка запечена. Анчоус.

– Отвяжись от нее! Не видишь, она в ступоре. Мечтает… а я знаю о ком.

Сестры трепят языками. Виола корчит смешные рожи. Офелия все протягивает ей вилку с кусочком пиццы. Соблазняет. Хочет как лучше. Печально видеть, как старшая сестра каждый день точно корова или овца питается лишь одной травой – салат, отварной шпинат, овощной супчик протертый, когда жизнь… жизнь предлагает столько соблазнов.

Например, яблочные меренги…

Зефир…

Или торт «Анна Павлова» – взбитые сливки с безе и свежей клубникой. Этот торт непременно закажут ресторану на бабушкин юбилей. Море взбитых сливок…

– Филя, ты мне вилкой в глаз ткнешь, – сказала Гертруда. – Успокойся, ешь. Что на десерт вам заказать?

Сестры выбрали по капкейку. А Гертруда попросила официанта принести ей чашку зеленого чая. Вот так. Главные постулаты жизни. Главные обеты.

Отказаться от сладкого совсем.

Не отвечать больше на его телефонные звонки, хотя когда-то звонила ему сама сто раз на дню.

Ходить по четвергам на фитнес, а по понедельникам на пилатес. Иногда наоборот.

Победить на конкурсе «Мисс Россия» и готовиться к конкурсу «Мисс Мира».

Любить свою семью и сестер. Во всем поддерживать их и помогать. Особенно любить, помогать и быть рядом с Филей. Всегда.

И никогда ни при каких обстоятельствах ни днем ни, сохрани боже, ночью не ходить, не ездить на машине даже с большой компанией друзей в сторону Сороковки – заброшенной части заводской территории, где, словно вросшая в землю крепость, подставляет снегам и дождям свои кирпичные стены, зияя провалами разбитых окон, старый гальванический цех.

Когда отец был жив и стал владельцем завода, он хотел подогнать бульдозеры и сровнять с землей этот цех.

Но бабушка Адель сказала: нет.

И бабушка Роза – мать компаньона отца дяди Саши – тоже сказала: нет, не надо, оставь.

Тогда еще они, бабушки, были лучшими подругами и всегда говорили и действовали заодно, как в детстве.

Потому что были живы их сыновья.

А затем наступил полный мрак.

В развалинах гальванического цеха обитает зло. Об этом все в Электрогорске знают, но вслух не говорят.

Нет места хуже в Электрогорске.

Так отчего же эти развалины отцу запретили снести? Как-то они, сестры, спросили это у мамы. Она лишь пожала плечами – наверное, потому что смета сноса оказалась слишком дорогой. Поэтому.

Видимо, о некоторых вещах лучше не спрашивать. Лучше догадываться самой. Узнавать… Но это потом, когда появится время, а сейчас все мысли о подготовке к конкурсу «Мисс Россия». Это же по телевизору показывают на всю страну.

Гертруда залпом выпила зеленый чай – кто-то уже налил его ей из чайничка в чашку и даже бросил туда кусочек лимона и…

– Что за гадость?! Почему такой мерзкий вкус?!

– Я тебе по-тибетски сделала чай, пока ты мечтала, – младшая сестра Виола невинно, лукаво улыбалась. – Они же в Тибете пьют чай с маслом и солью. Вот я и тебе положила кусочек масла и посолила.

Гертруда смотрела на сестер. Офелия лишь руками развела – моя вина, я за Виолкой не уследила.

– Вкусно чай по-тибетски? – настойчиво допытывалась Виола.

В кафе «Шелк» торгового центра, где они сидели, вечно полно молодежи. Это самое стильное кафе Электрогорска, не считая сетевой кофейни на площади.

– Поставь на место солонку, – приказала Офелия Виоле. – Никогда не делай подлостей сестре.

– Я просто пошутила.

– Никогда не делай подлостей, если не хочешь, чтобы мы с Геркой считали тебя дрянью.

– Девчонки, не ссорьтесь, – Гертруда, как старшая и самая мудрая, решила погасить бузу в зародыше. – Вкус у чая по-тибетски, скажем так, жуткий, но оригинальный.

Глава 8

ПРИЗРАК

Анна Дмитриевна Архипова, невестка Адель Захаровны и мать сестер, возвращалась в Электрогорск на своей машине из Москвы вместе с водителем-охранником Павлом Киселевым.

Весь этот день она провела в Комитете объединенных профсоюзов, переходя из кабинета в кабинет профсоюзных боссов и выслушивая их вежливые сентенции. В основном недоуменные вопросы и отказы. «Вы что, милочка, там у себя в городе планируете организовать центр рабочего движения? Ах, борьба за свои права, за повышение зарплаты и лучшие условия труда… Да, да, конечно, это так актуально. А вы кто сами, простите? Вдова Бориса Архипова? Бывшего владельца завода, того самого известного Архипова из Электрогорска? Это так странно, чтобы дама вашего круга… и вдруг прониклась идеями рабочей солидарности… А что вам, собственно, нужно?»

Анна Архипова устала объяснять этим самым Объ-единенным комитетам. И с чего начинать объяснения? С того, что в далекой юности она студенткой в институте работала активно в бюро комсомола? Или начать с того, что в ее жизни не было никого дороже мужа, который любил ее, боготворил – именно за это, за энергию, за характер. Или начать с того, что когда его застрелил неизвестный, «так и не установленный преступник» на проспекте Мира и об этом передали в новостях, всем, кроме семьи, погрузившейся в бездну отчаяния, в общем-то оказалось наплевать на его смерть?

Начать с того, что она, его вдова, возненавидела их всех. ВСЕХ ИХ. Кому оказалось наплевать, что ее Борис убит.

И когда вдовьи слезы высохли, в душе разгорелся пожар – показать им всем, ИМ ВСЕМ кузькину мать. Городу Электрогорску, властям, столичным боссам – ИМ ВСЕМ…

По телику иногда бубнили что-то о «протестных настроениях». Вот и она, потеряв мужа, обретя солидное наследство, решила, что так больше жить нельзя – надо бороться.

Она искренне думала, что обрела свое новое призвание. И даже когда бывший компаньон ее мужа Александр Пархоменко сдох на своей кипрской вилле тоже от выстрела «неустановленного киллера», душа ее не успокоилась. Она решила, что теперь… вот теперь уж точно, как в давней своей комсомольской юности, займется общественной работой и целиком посвятит себя людям. Всем этим рабочим, которые должны и могут бороться за свои права.

Она решила, что именно в этом найдет новый смысл своей вдовьей жизни. Она так хотела и уже развила бурную деятельность. Даешь борьбу! Даешь «протестные настроения»! Однако с некоторых пор…

Анна Архипова, сидя в машине, смотрела на крепкий затылок своего водителя-охранника Павла, то и дело натыкалась в зеркале заднего вида на его настойчивый взгляд.

Тридцать лет парню. Когда три года назад на проспекте Мира его тоже ранили тяжело, думали, что охранник не выживет, но он выкарабкался и остался служить у них.

Машину он ведет стремительно и плавно. Асфальт шуршит под колесами.