Алексей Макеев - Фабрика отклонений Страница 6

– Или только готовится, – буркнул Гуров.

– Но-но-но! – Орлов погрозил пальцем. – Вы мне это прекратите. Готовится!.. Вы еще предложите мне подождать, а потом проверить правоту своих суждений. Давайте-ка от теории вернемся к практике.

– Собака след не взяла, – задумчиво глядя куда-то в сторону, сказал Гуров. – Значит, чем-то он отбивал свой запах. Дорогу с щебенкой выбрал умышленно, потому что на ней не остается следов, которые можно идентифицировать. Единственная зацепка – это перетрясти всех алкашей и бомжей в соседних районах Подмосковья. Не думаю, что преступник вез тело из Наро-Фоминска или Дубны. Кто-то мог видеть, слышать. Короче, мы разослали задания всем оперативникам и участковым по этим районам.

– Я бы все-таки не стал дразнить начальство, – с ухмылкой сказал Крячко. – Я бы разослал циркуляр и по Москве, и всем районам Подмосковья. Нас не поймут, если рамки наших интересов окажутся такими узкими. С Петра спросят.

– Это уж точно, – согласился Орлов. – Спасибо, Стас, за заботу. Один ты меня понимаешь.

– Пожалуйста. – Крячко пожал плечами. – Обращайся, если что.

В кабинете Гуров первым делом открыл окно. Городской шум ворвался в помещение, напомнил, что жизнь идет своим чередом, что многомиллионный город дышит, работает, отдыхает.

– Давай-ка, Станислав, кофейку дернем, – предложил он. – Взбодрим мозги и почитаем, наконец, в спокойной обстановке акт вскрытия. Ты забрал копию?

– Забрал, – включив чайник и расставляя чашки, отозвался Крячко. – А что же ты у Орлова в кабинете не стал этим актом размахивать. В нем есть убедительные вещи.

– Убедительные вещи нам нужны для работы. А Петру ими голову забивать нечестно. Он хотел быть в курсе дела и получил свое. На остальное у него все равно времени нет. – Гуров наконец-то уселся на свой любимый диван, закрыл глаза, на его лице появилось выражение удовлетворения. – Вот ты мне скажи, Станислав, почему так получается? Все мы заняты делом, стараемся кипеть на работе, многое успеть. Спроси любого в этом здании, и каждый ответит тебе, что он двумя руками за то, чтобы в сутках было двадцать шесть часов. Или даже тридцать. Но при всем при этом каждый норовит в своем кабинете поставить диванчик и предпочтет устроиться на нем, а не в рабочем кресле за столом.

– Легко! – с энтузиазмом отозвался Крячко, разливая по чашкам воду из вскипевшего чайника. – Все, кого ты спросишь, соврут тебе прямо в глаза. Человек – по натуре трепло и позер. Если можно не работать, то почти все сознательные граждане и не будут этим заниматься. Если можно проявлять трудовой героизм сидя и лежа, то большинство и будет работать лежа. Это аксиома, то бишь утверждение, не требующее доказательств.

– Эка ты о людях! – Гуров покачал головой. – Нет, Станислав, человек – это…

– А я вот сейчас акт вскрытия тебе вслух почитаю, – ласково сказал Крячко, ставя чашки с кофе на журнальный столик рядом с диваном. – Ты послушаешь, а потом мы вместе станем умиляться человеческой сущности, эдакой милой, непосредственной и изначально доброй.

– Погоди, – Гуров нахмурился, – не надо всех мерить одним мерилом.

– Вот и я о том же, – заметил Крячко. – Я давно замечаю, что этот диван тебя в философию погружает, причем барскую и никчемную. Выкину я его когда-нибудь.

– Черствый ты человек, Станислав, – проворчал Гуров. – Не романтик!

– Отчего же, сейчас я с выражением почитаю акт вскрытия. Могу добавить в голос романтики.

– Ладно, понял. – Гуров махнул рукой. – Давай к делу. Где твой акт?

Крячко, не вставая, дотянулся до края стола, где лежала папка, разложил ее на коленях и нашел акт. Он пробежал глазами по тексту и отыскал место, важное для их работы.

– Вот то, что нам надо. Мягкие ткани отделялись острым инструментом, возможно, хирургическим. Разрезы наносились торопливо, но минимальным количеством движений. Понимаешь? То есть этот умелец не кромсал, а аккуратно и хладнокровно отделял мягкие ткани.

– А кости?

– А вот кости у нас… да, перепиливались. Зубчатым инструментом хорошей закалки. Не медицинским, каким-то подручным, но весьма подходящим.

– Ну, в общем-то, я согласен с описанием. Видел я эти надрезы и надпилы. Ты можешь что-то предположить? – Гуров задумчиво посмотрел на напарника.

– Я их не видел, но, судя по резюме – это очень острый нож из хорошей стали и пила. Хотя…

– Ага, засомневался! – заявил Гуров. – Это правильно. Ты представь себе все в нужном порядке. Преступник сперва пользуется ножом, потом пилит кость. Он, Стас, обязательно заденет края мягких тканей, вот что важно. Не ширкал там никто пилой.

– А как?

– Вот и я не знаю как. – Гуров развел руками. – Сдается мне, что там использовался какой-то не совсем обычный инструмент, хотя и с зубьями, как у пилы. Тут патологоанатом ошибиться не мог.

– Специальный инструмент, – повторил в задумчивости Крячко. – Ну, может быть. Хотя опять все говорит о правоте твоего предположения. Хитрый тип, который все до мелочей предусмотрел. С другой стороны, у психически больных иногда и не такие завихрения бывают в мозгах. Иной раз им и профессор от криминалистики позавидует.

– Нет, Стас. Отдельные ходы у психически больных иногда бывают на грани гениальности. Но так организовать преступление, предусмотреть каждый свой шаг!.. Я бы сказал, что тут действовал профессионал. Например, бывший полицейский. Как раз с большим опытом в области расследования самых кровавых убийств.

– Ладно, сгодится как еще одна рабочая версия. Вопрос в том, как мы ее будем отрабатывать. Бывших полицейских по Москве пруд пруди. А если он приехал издалека, то искать именно по этому признаку – гиблое дело. Но заметочку себе в голове оставим, когда будем отрабатывать связи погибшего. Давай обратимся к кое-каким прошлым нашим делам. Например, к тому, по которому ты в свое время в Саратов ездил.

– Дело черных хирургов? Не вижу связи.

– Почему же? – возразил Крячко. – Связей хоть отбавляй. Специальный инструмент, например. Ты ведь не исключаешь такой возможности, что эти люди даже изобрели и изготовили специальный инструмент? Из соответствующей стали, с хорошей закалкой, строго определенной заточкой.

– В таких условиях извлекать органы? – с сомнением спросил Гуров. – Это нереально. Антисептика! Микробы! Грязь. Они должны были сначала в стерильных условиях его выпотрошить, а уж потом выбрасывать тело. Да и органы бомжа или алкаша не являются особой ценностью. Скорее наоборот.

– А если это чисто проверка инструмента? – продолжал настаивать на своем Крячко. – Испытания? В морге нельзя, там свидетелей полно. На мясных складах тоже. Там любая служба безопасности сразу засечет и пришьет попытку кражи. А тут – милое дело. И инструмент опробовали, и полицию на ложный след навели. Чистая работа. Убедились, что режет, пилит.

– Натяжки, Стас! – возразил Гуров. – Зачем изобретать инструмент, когда в хирургии все давно сделано. А если добычей органов решили заняться люди, далекие от хирургии, то у них ничего не получится. Сам подумай. В наше время не раздобыть такой ерунды, как хирургический инструмент?

– Ладно, с экзотикой не получилось. – Крячко хмыкнул. – А как насчет сокрытия следов преступления путем убийства невольного свидетеля. Антураж создан опять же с целью нас запутать и навести на ложный след. Бомж мог видеть все, что угодно.

– Только не квартирную кражу или другую мелочь. Вот тут я согласен, Стас, надо в план работы вставить задание ребятам порыться в сводках и выбрать значимые преступления. Может, где-то рядом бомжи и крутились. – Гуров замолчал и пристально посмотрел на Крячко: – Слушай, Стас, а ты помнишь, лет десять назад было у нас с тобой дело?..

– Черная вдова?

– Точно, ты так назвал тогда Караваеву, кажется.

– Помню. – Крячко почесал затылок. – Думаешь, есть некая аналогия?

Оба хорошо помнили это дело, потому что тогда сыщики столкнулись с совершенно непостижимой ситуацией. Спустя пятнадцать лет женщина разыскала человека, который совратил ее несовершеннолетнюю дочь. А потом на семейном совете они решили оставить ребенка забеременевшей девочки, чтобы не уродовать организм абортами. Слишком велик был срок, когда они спохватились.

Дочь умерла при родах. Мать пятнадцать лет потратила на то, чтобы разыскать негодяя и убить его. Правда, тогда случилось еще кое-что неприятное, но суть была примерно такова.

– А почему нет? Необязательно беременная дочь, но принцип может быть тот же. Нечто некрасивое, содеянное в далеком прошлом. Я бы сказал даже, что преступное. А потом нашелся человек, который решил отомстить. Он сделал это сам, причем в таком страшном виде, потому что вина была не менее ужасна. Может, мститель просто нанял профессионала, который вот так с выдумкой, творчески подошел к исполнению заказа. Может такое быть?

– Ладно, – согласился Крячко. – Пороемся в прошлом погибшего, когда нам посчастливится установить его личность. Кстати, Лев Иванович, тут ты мог и в точку попасть. В свете этой гипотезы вполне объяснимо выглядит и труп, изуродованный до неузнаваемости. Перестраховка. Чтобы не узнали и не порылись в прошлом. Дополним наш план работы и этим направлением.