Анна Данилова - Если можешь – прости Страница 6

Вот такие были у меня мысли. Не совсем чистые, даже гадкие. И все это исключительно ради того, чтобы лишний раз не очаровываться никем. Даже такой, в общем-то, приятной старушкой, какой была Зоя Григорьевна.

Петр говорил о чем-то, но я не особенно прислушивалась. Таисия между тем накрыла на стол, приготовила бутерброды, которые Петр с аппетитом поедал.

– …Я говорю ему: «Оставь мою мать в покое». А он мне: «Не лезь, щенок, не в свое дело. Она денег мне задолжала и пока не отдаст, пусть стоит на рынке, мерзнет». У нее почки больные, мне ее так жаль. Вот я и решил стать бомбилой, в перерывах между занятиями. Трудно, конечно, но что поделаешь?

Мать, если ему верить, задолжала хозяину точки на рынке миллион двести рублей. Откуда он взял эту сумму – трудно понять. Говорит, что у нее украли товар, а она раньше была должна гораздо меньше, просто проценты набежали. Но она же торгует просто кастрюлями да сковородками на рынке.

Я вынырнула из густого облака своих мыслей, пытаясь уловить суть сказанного Петром. Еще одна человеческая драма. Музыкант, баянист вынужден подрабатывать на старой машине, чтобы помочь матери расплатиться с хозяином товара. Интересно, кто-нибудь в этом мире счастлив?

Оказывается, я произнесла этот явно риторический вопрос вслух. И Петр немедленно замолчал. У него даже рука с бутербродом опустилась, и он как-то совсем по-взрослому вздохнул.

Внезапно наше уютное и мирное чаепитие разорвал женский крик, переходящий в затяжной стон. После него на нас откуда-то сверху словно прорвалось облако великой боли, посыпались горькие слова и фразы, смысл которых был очевиден: «Я же любила его!», «Как он мог так поступить со мной?», «Что плохого я ему сделала?», «Он забрал моих детей, где они сейчас, с кем?», «Господи, прошу тебя, помоги мне!»

И ни одного намека на сквернословие, оскорбление, словно эта женщина, святая Елена, жила в каком-то своем чистом мире, куда не проникали грязные ругательства, слова, которыми можно ранить или даже убить человека.

Потом мы услышали низкий голос доктора, и все стихло.

– Да, я сразу понял, что вы едете сюда не за свежим воздухом, – сказал Петр. Лицо его еще больше погрустнело, словно тяжелые мысли о нелегкой судьбе матери плавно перетекли в реку чужого, но не менее близкого сердцу горя. У меня возникло непреодолимое желание схватить этого мальчишку, чувствительного музыканта, за руку, что я и сделала. Сжала его теплые пальцы.

– Это не моя история, – сказала я извиняющимся голосом.

– Ее муж избил и выкинул, скотина, – вдруг произнесла Таисия, сверкнув потемневшими от злости глазами. – Наша это история, бабья. У нее муж – богатая сволочь, выставил, говорю, из квартиры чуть ли не в ночной рубашке. А Зоя Григорьевна, соседка наша, привезла ее сюда. Не думаю, Петя, что ты знаком с Борисовым, не верю в совпадения, но вижу, что душа у тебя есть, потому и говорю правду.

– Такое сплошь и рядом, – развел руками Петр. – И что теперь делать будем?

– Ты отвезешь доктора домой, мы заплатим тебе, и твое участие на этом закончится, – ответила Таисия.

– Доктора-то я отвезу, но вы не скидывайте меня со счетов. Может, и я чем могу помочь. Я хоть и музыкант, не качок какой, на меня дунешь, и я свалюсь, да и денег у меня, как вы поняли, нет, но вы во всем можете на меня положиться. Я умею хранить чужие секреты. Еще я контактный, лажу с людьми, могу добывать информацию.

– Это ты к чему? – удивилась я. – На работу к нам хочешь устроиться?

– Да нет, просто, – растерялся Петр, которого я как-то уж слишком резко оборвала.

– Да и чем тут поможешь?

– Как – чем? – оживился наш баянист. – Насколько я понимаю, ваша подруга или соседка хочет вернуть детей. Возраст детей?

– Малыши совсем, два и три года.

– Отлично! Я бы мог, к примеру, украсть их. Я не трус! Я вообще ничего не боюсь. Думаю, ее дети сейчас с няней, в таких семьях просто не может не быть няни. Они отправятся на прогулку, я выкраду детей, посажу в свою машину и привезу к вам, сюда.

– Блестящий план, – горько усмехнулась Таисия. – Но ты все равно молодец.

Послышались быстрые шаги, в кухню вошла Зоя Григорьевна, следом за ней доктор.

– Михаил Семенович, давайте уже чайку, а? Сорвали вас, привезли сюда. Давайте-давайте, не стесняйтесь. Таечка, налей, пожалуйста, Михаилу Семеновичу чаю.

Таисия принялась ухаживать за доктором. В какой-то момент я почувствовала, что движения ее стали замедляться, она как-то странно посмотрела на меня, потом глаза ее закатились, и она, не успев, к счастью, взять в руки чайник, повалилась на стул, а оттуда на пол. До сих пор не знаю, как Петру удалось подхватить ее на руки.

Молчаливый Михаил Семенович бросил вопросительный взгляд сначала на Зою, потом на меня.

– У нее обморок… Молодой человек, несите ее в комнату, на диван. Кто-нибудь может мне объяснить, что с ней?

– Зоя Григорьевна, Петр, вы вернитесь на кухню, – сказала я, испытывая страшную неловкость, – мне надо поговорить с доктором. Глаза Зои увеличились от удивления, а маленький рот даже приоткрылся.

– Хорошо, детка. Пойдем, Петя.

Доктор уложил Таю на диван, принялся осматривать ее.

– Вы хотите мне что-то сказать? – спросил меня Михаил Семенович, оттягивая нижнее веко правого глаза Таисии, словно пытаясь заглянуть таким образом в ее душу.

– Ее изнасиловали сегодня, – шепнула я. – На работе. Я подобрала ее на улице, она была без сознания. Мы приехали к ней домой, а тут Зоя Григорьевна рассказывает, что случилось с соседкой Леной. Я и сама не понимаю, как Тая могла вот так быстро взять себя в руки и все силы бросить на ее спасение. Ее саму нужно спасать.

– А в полицию почему не обратились? – строго спросил доктор. – Кто ее изнасиловал?

– Один человек.

– Что ж, хорошо, что один. Я должен ее осмотреть. Выйдите, пожалуйста, я вас потом позову.

Я послушно вышла. На кухне мне было тяжело смотреть в глаза Зое.

– Что с ней, девочка?

– Проблемы, – уклончиво ответила я, чувствуя, как спираль событий закручивается все туже и туже.

– Если по медицинской части, Михаил Семенович поможет. Он хороший врач, толковый, знающий, опытный, к тому же умеет держать язык за зубами.

– А что он сказал по поводу Лены? – попробовала я свернуть на другую тему.

– Он сказал, что ей нужно время, чтобы прийти в себя. Он поработал немного с ее лицом, оно у нее распухло, бедняжка, потом начал задавать ей какие-то вопросы, и вот тут она сорвалась. Думаю, вы сами все слышали. Главное, сказала я ей, когда она немного успокоилась, что твои дети в безопасности. А уж как мы их тебе вернем – не твоя забота.

– Детей-то мы, может, и вернем, да только его наказать надо, – Петр просто прочел мои мысли.

– Как же его накажешь? – всплеснула руками Зоя. – У Лены нет своего жилья. Ту квартиру, где они жили семьей, в нашем доме, Борисов предусмотрительно оформил на свою мать, как и загородный дом и многое другое. У Лены как бы ничего нет, плюс она давно нигде не работает. Хотя у нее есть образование, она экономист, я знаю, мы же с ней общались. Бедная девочка…

Вернулся Михаил Семенович. Странно было слышать, глядя на его непроницаемое лицо, нотки иронии.

– Зоя Григорьевна, осталось только вам да этой молодой даме сделать успокоительный укол, и ваш прекрасный дом превратится в одну большую спальню. Я прав, молодой человек?

Он улыбался одними глазами, этот чудесный доктор. Я же улыбнулась ему во всю ширину своего рта – так умиротворяюще действовало на меня его присутствие. В какой-то момент я и вовсе почувствовала себя защищенной в обществе этих милых людей – Зои, доктора и храброго Петра.

– Пристрелить его надо, собаку, – прошептала я, мысленно выпуская пули из своего (вернее, из присвоенного мною) пистолета сначала в насильника Иванова, затем в гада Борисова.

– Иди, детка, на второй этаж. Как поднимешься, сразу налево, там есть комната для гостей, увидишь там кровать, застеленную клетчатым пледом, – сказала Зоя, включая полную посудомоечную машину. – А я посплю здесь внизу, в своей комнате. Ты мне так и не расскажешь, что с Таисией?

– Думаю, она сама вам все расскажет.

Поблагодарив хозяйку за чай, я подхватила свой рюкзачок, легко поднялась наверх, открыла дверь в комнату для гостей, забралась под красное клетчатое одеяло и моментально уснула.

4. Лука

Татарочка Роза, пышнотелая молодая женщина, появилась на пороге гостиной с блюдом дымящихся бараньих котлет, и Лука, на мгновенье вынырнув из черноты своего дурного настроения, потянул носом.

– Люблю твои котлеты, Розка, – сказал он, тяжело вздыхая, как человек, который рад бы порадоваться жизни, да права не имеет.

– Лука, хватит тебе уже вздыхать, найдутся твои миллионы, – Роза тряхнула черными блестящими локонами, энергично подошла к столу, за которым сидел, развалясь, Лука, и с торжественным грохотом водрузила на стол блюдо. – У тебя вон сколько людей рыщет по городу, обязательно найдут. Тебя не было в этом дворе каких-то пять минут. Ну кто за это время мог взять сумку? Кто-нибудь из этого же дома. Да если хочешь, я сама пойду, буду расспрашивать абсолютно всех, все разнюхаю, ты меня знаешь…