Фридрих Незнанский - Выбор оружия (окончание) Страница 6

Он умолк, ожидая, что сейчас Пономарев спросит: «Почему?» И он спросил:

— Почему?

— Потому что консультант внешнеторговой ассоциации «Восход» Николай Иванович Ермолаев и Бурбон — одно и то же лицо. И лицо это было убито выстрелом из гранатомета возле дома номер пятнадцать по улице Маршала Катукова. И по этой естественной причине никаких «дальнейших указаний» господину Дорофееву не давало и дать не могло. А у господина Дорофеева не было никаких причин беспокоиться о безопасности своей семьи, потому что семья его давно уже находится не в Афинах, а совсем в другом месте. А триста семьдесят миллионов долларов, которые собраны на счетах Народного банка, предназначены не для ее спасения, а совсем для других целей. Только не спрашивайте меня сейчас, для каких. Вы были с нами откровенны в большей степени. Мы будем с вами откровенны абсолютно. Сейчас Денис Андреевич даст вам все материалы по этому делу, которыми мы располагаем, и вы ознакомитесь с ними. А потом продолжим нашу беседу.

— Все? — спросил Денис.

— Абсолютно все, — подтвердил Турецкий.

— И даже...

—Да.

— И их тоже.

— Но ведь...

— Ты прав. Но сейчас это не имеет значения.

— Значит, все?

— Я же сказал — все.

Денис вытащил из сейфа пухлую папку и положил перед Пономаревым.

— Располагайтесь поудобней и читайте, — предложил Турецкий. — Кое-что из этих материалов вы знаете, но многое будет в новинку. И боюсь, что чтение не принесет вам душевного спокойствия. Увы. А мы с Денисом пойдем в кафешку на углу и выпьем по банке пива. Минут через сорок вернемся. Думаю, этого времени вам хватит...

Пока шли в кафе, пока устраивались за белым пластмассовым столиком, пока разливали «Баварию» по стакашкам и ждали, когда осядет пена, оба молчали. Потом Денис спросил, рассеянно, словно бы думая о чем-то совсем другом:

— Мы не ошиблись?

— В чем?

— Что дали ему все материалы? Там даже копии допросов, которых мы вообще не должны иметь. Не имеем права.

Турецкий ответил, так же безучастно:

— Не знаю. Может, и ошиблись.

— А тогда — зачем же дали?

— Не знаю, — повторил Турецкий. — Просто почувствовал: нужно. Мы же обещали быть откровенными. Иногда стоит выполнять обещания.

— Но не всегда.

— Всегда. Только не всегда получается...

Закурили. Взяли еще по банке «Баварии».

Ничего было пиво. Неплохое. Но настоящее баварское напоминало только названием.

— Не успел вам сказать, — вспомнил Денис. — Просекли мои ребята, где этот Никитин-Погодин красит волосы. Частный мастер. Возле Никитских. Заезжает к нему раз в три-четыре дня. Подкрашивает волосы, а корни — черные. И крем у него в номере нашли. Две банки без этикеток. В одной — для загара. Как настоящий загар. И ничем не смывается. В другой — чтобы снимать этот загар. А усов не нашли. Выбросил, наверное. Решил, видно, что больше не понадобятся... — Он помолчал и заключил, как бы подводя итог своим раздумьям: — Странная все-таки жизнь. Вот люди бегают туда-сюда. Каждый думает о своем. А если бы вдруг закричали о том, что у каждого на душе? Что было бы?

— Сумасшедший дом, — предположил Турецкий.

— Нет. Мне приходилось бывать в психушке.

Там в основном все молчат. Каждый о своем. А кто кричит, того связывают и вкатывают укол. И получается как в обычной жизни. Так чем же отличается обычная жизнь от сумасшедшего дома? Выходит, ничем?

— Поздравляю, — сказал Турецкий. — Следующий твой вопрос будет: в чем смысл жизни? Свеженький вопрос.

— А вы о чем думаете?

— Я, к сожалению, человек приземленный. Возраст, видно, уже сказывается. И думаю я вот о чем... Помнишь тот телефонный звонок из Нью-Йорка в гостиницу «Космос»?

— «Приступайте». «Вас понял». Этот?

— Да. Только тот, кто звонил из Нью-Йорка, сказал не «приступайте», а «приступаем».

— А какая разница? — спросил Денис.

— Если вдуматься, есть. Можно, конечно, это «приступаем» понять как «приступайте». Но можно и по-другому: мы приступаем здесь, в Нью-Йорке, а вы — в Москве.

— Как говорят наши северные братья — чукчи:

— О великий и могучий русского языка!

— Вот именно, — кивнул Турецкий и взглянул на часы. — Пожалуй, пора...

На пороге «Глории» их перехватил Макс. Он был в обычной красной футболке с потным пятном на груди. И что-то не показалось Турецкому, что за время своих бдений за компьютером он хоть на килограмм похудел. Вспотел — да, а насчет похудеть — этого не случилось.

— С тебя бутылка «Амаретто», — заявил он Денису.

— Две, — сразу согласился тот. — Вник?

— И что?

— «Стройинвест». Зарегистрирован неделю назад. Учредитель — Народный банк. И бабки их же.

— Ну, дядя Саша! Что вы на это скажете?

— Пока ничего...

Пономарева они нашли в кабинете директора «Глории» на том же месте, где и оставили. Он грузно обосновался в директорском кресле: сидел уставший, откинувшись на спинку. Все бумаги были сложены в папку, а на столе перед ним лежали все фотороботы и снимки Никитина и Погодина, в том числе и черно-белый отпечаток, собственноручно разрисованный Турецким еще в Норильске. Начальник службы безопасности Народного банка и не подумал уступить директорское кресло Денису. Он лишь сделал короткое движение рукой: садитесь — и указал на один из снимков:

— Кто это?

— Настоящий Никитин, — ответил Денис.

— А это?

— Тот, кто убил Бурбона.

— А это?

— Его напарник.

— Хорошая работа, — помолчав, произнес Пономарев, и не понятно было, имеет ли он в виду качество снимков и фотороботов или собранные в папке документы. — Как я понял, все разговоры, которые идут здесь, записываются? Сейчас тоже?

— Если вы против, мы можем стереть пленку. Сейчас же, при вас, — предложил Денис.

Пономарев отказался:

— Нет, пусть... Пусть! То, что я вам сейчас расскажу, — государственная тайна. — В восьмидесятом году мы начали агентурно-оперативную разработку банды Корейца. В последующие три года внедрили в его окружение своих людей. Двух агентов подвели к нему, когда он сидел в Тулуне. Потом — через них — еще двоих. Одному не повезло — прокололся, пришлось вывести из игры.

— Что это значит? — спросил Денис. — Убрать?

Пономарев даже обиделся:

— За кого вы нас принимаете? Что мы — бандиты? Нет, просто отозвали на работу в аппарате.

А остальные трое крепко укоренились. Один стал правой рукой Корейца, второй тоже держался близко. Третий — чуть дальше, но так для дела было даже лучше, мы контролировали не только ближайшее окружение Корейца, но и периферию, дальний обвод. Когда было решено переместить Корейца в Штаты, двое первых уехали с ним, третий остался в Москве...

Турецкий перебил:

— Что значит: «решено было переместить в Штаты»? Кем решено?

— Кем надо.

— Смысл?

— В Москве он набрал слишком большую силу, уголовную Москву нужно было децентрализовать. Мы знали, что вместо себя Кореец оставит Бурбона. Это было как раз то, что нужно.

По своей психофизике Бурбон середняк. Поэтому не сможет объединить банды Москвы, как Кореец. С другой стороны, не даст этого сделать никому другому — не позволит подняться, на это ему ума хватит. Так и вышло.

— Каким же образом удалось заставить Корейца уехать? — спросил Денис.

— Ну, это азбука. Начали прижимать здесь, создали прессинг. Потом дали понять, что в Штатах он нужней — больше размах. Там уже были десятки тысяч русских, американцы выли от беспредела. Там нужен был сильный смотрящий.

Для разборок. И чтобы собирать деньги с тамошних русских в «общак». Мы не оставили ему выбора. В конце концов он уехал.

— В литерном деле Бурбона есть информация, что въезду Корейца в Штаты помогли спецслужбы США. Как и позже — поездке в Нью-Йорк Бурбона.

— Какой интерес в этом был для ФБР?

— Очень большой. Наркотики. Их стратегия была и есть: переадресовать поток наркотиков из Южной Америки, минуя Штаты, в Россию и СНГ. И Кореец был как раз такой фигурой, которая была им нужна в этой игре. Последнюю информацию мы получили в начале девяносто первого года: готовится сделка между Корейцем и главой боливийского наркосиндиката Караскильи о кредитовании закупки. Речь шла о трехстах миллионах долларов. Я думаю, сто двадцать четыре миллиона, что лежат сейчас в Народном банке на счету Никитина, как раз и есть первый транш из этих трехсот миллионов.

— Боже милостивый! — вырвалось у Турецкого. — Только этого нам не хватало! Так вот зачем три раза летал в Боготу этот треклятый Погодин. Богота — это же столица Колумбии.

— И это еще не все, — хмуро проговорил Пономарев. — Если им удастся комбинация с «Норильским никелем» и с этой — как ее? — Имангдой, Россию захлестнет поток наркотиков. Под прикрытием поставок горнорудного оборудования будет кредитоваться закупка таких партий героина, каких даже в жутком сне не увидишь.