Наталья Костина - Яд желаний Страница 6

Внезапно Бухин увидел на столе у хозяйки книгу.

– Вы знаете, это самая потрясающая книга, которую я читал за последние двадцать лет! – объявил он.

Хозяйка взяла в руки роман Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик», и взгляд ее смягчился.

– Я тоже так думаю, – сказала она. – И кстати, сколько же вам лет, молодой человек?

В кармане запиликал телефон.

– Извините. – Саша деликатно отвернулся в сторону.

– Я в отдел, – сообщил голос Лысенко. – Ну что, нашел еще кого-нибудь?

– Да.

– А Савицкого?

– Пока нет.

– А сам скоро?

– Еще не знаю, Игорь, – задумчиво сказал Бухин. – Интересный разговор.

– Ну, это хорошо, – одобрил капитан, дал отбой и вышел из сумеречного служебного вестибюля под сияющее майское солнце.

Прямо у двери на корточках сидел голубоглазый ангел в маечке и потертых джинсах и кормил толстую полосатую кошку. Кошка, урча, поедала из мисочки творог, а ангел отталкивал в сторону нахального черно-белого кота, норовящего добраться до угощения, и говорил:

– Ешь, Мура, ешь…

– А этому почему не даете? – Лысенко присел рядом с ангелом.

– Этот не беременный. – Ангел снова довольно бесцеремонно отпихнул кота и поднялся, отряхивая джинсики. – Бедная Мура!

Кошка, доев приношение, благодарно терлась о ноги ангела. Примерно год назад капитан тоже стал неравнодушен к усатым-полосатым.

– Игорь, – представился он. – Кстати, у меня тоже есть кот. Может быть, он даже родственник вашей Муры!

Ангел вскинул на него небесного цвета глаза и заправил прядь золотых волос за маленькое круглое ухо. Представиться он не успел, потому что из открывшейся двери служебного входа показалась некая фигура и недовольно спросила:

– Вы у меня на сегодня записаны. Заниматься будете?

– Да, конечно. – Ангел подхватил с земли пустую мисочку и заспешил в театр.

– …Тома, я тебя прошу!

– Брось, Лёля, об этом все знают. И если я не расскажу, то расскажет кто-то другой. А я буду объективна…

– Я знаю, что ты будешь объективна… учитывая твою пылкую любовь к Кулиш! – Завтруппой иронически взглянула на подругу. – И если Оксана все-таки умерла своей смертью, Тома, то тебе потом будет неловко.

То, что прима Оксана Кулиш умерла не своей смертью, Саша Бухин знал совершенно точно. Поэтому он поощрительно взглянул на Тамару Павловну и кивнул. «Черепаха» в расшитом бисером платье поджала губы.

– Она была любовницей Савицкого довольно давно, – немного помолчав, осторожно сообщила концертмейстер и быстро взглянула на подругу. Но та сидела с непроницаемым лицом и молчала. – Это… э… началось почти сразу же, как Кулиш пришла в театр, то есть… лет десять уже. Или больше… Вам нужны точные даты?

– Нет, необязательно.

– Да, такая, знаете… милая была девочка.

Завтруппой хмыкнула, но ничего не добавила.

– Ну и не без голоса, конечно. Сначала она занималась со мной, но у нас как-то не сложилось, и с тех пор она все свои партии пропевает с Аллой… Аллой Аркадьевной.

– И что же, у них с Савицким сразу начались отношения?

– Нет… я бы не сказала. Но она, кроме всего прочего, оказалась довольно честолюбива. Много занималась, я помню.

– В основном являлась, чтобы глазки Савицкому строить, – ядовито вставила завтруппой.

– Лёлечка! Ты же сама просила быть беспристрастной! И к тому же она умерла!

– Все мы умрем, – спокойно парировала подруга. – Даже ты и я!

– Да… Господи, ты меня сбила своими замечаниями…

– Потому что я просила тебя просто говорить все как есть, а не делать из Кулиш милую и добрую девочку, когда там и близко такого не лежало! Если хотите знать правду, Оксана была еще той стервой…

– Она первая завела отношения с Савицким, так?

– Ну, мы свечку не держали, – снова не выдержала завтруппой. – Но Оксана явно его ловила. Ну, учитывая, что Савицкий сам не ангел… Однако ему эта всеобщая влюбленность щекотала самолюбие. Ну, чего ты-то краснеешь, Тома? Мы с тобой ему давно уже не интересны! Я просто констатирую тот факт, что не было такой молодой певицы, с которой он не завел бы интрижку. Не говоря уже о поклонницах. Но вот Лариса… Ларису было жалко.

– Лариса – это…

– Это его жена. До того как Кулиш отобрала у нее почти все первые партии, Лариса была примадонной.

– А что, жена не возражала против увлечений мужа? – спросил Бухин с интересом.

Оказывается, режиссер был весьма любвеобилен, и это наталкивало на определенные мысли. Спать старлею уже давно расхотелось, разговор тек в нужном ему направлении, и даже поощрять этих милых театральных дам не было надобности.

– О, Лара сначала просто сходила с ума, даже сцены устраивала прилюдно, но потом, знаете ли, все как-то образовалось. Из семьи он не ушел, хотя, я думаю, Оксана на это очень надеялась.

– Разумеется, надеялась! Уж я-то знаю, она такие истерики ему на гастролях закатывала! Вы не против, если я закурю? – спросила завтруппой.

Бухин не курил, поэтому никак не смог помочь даме. Однако та, не обращая внимания на замешательство гостя, ловко щелкнула зажигалкой, помахала в воздухе сухой лапкой, разгоняя дым, и продолжила:

– Да, Оксана хоть и выглядела этакой романтической девочкой, на самом деле была цинична и практична до крайности. А Лара успокоилась, тем более что она сама в театре все реже бывает, практически уже не поет…

– Хотя еще могла бы… Могла бы! – с жаром воскликнула вторая музыкальная дама. – Какой был голос! Все мельчает – голоса, люди, отношения, – философски изрекла концертмейстер. – Но все равно – какой голос! Как она пела Аиду!

– А у покойной тоже был выдающийся голос? – поинтересовался Бухин.

– У Оксаночки? О, у Оксаны тоже прекрасный голос… был.

– Что, Тома, всегда нужно следовать правилам хорошего тона? О покойниках либо хорошо, либо ничего? Ну, мы уже достаточно тут наговорили, чтобы не начинать врать! Это молодой человек не заметил бы никакой разницы между Кулиш и Ларисой… Простите?.. – Она повернулась к Бухину, но тот не возражал.

Тогда Елена Николаевна поджала губы и сделалась еще более похожей на черепаху. Она не спеша прикурила следующую сигарету, презрительно посмотрела на обгорелую спичку в пепельнице и продолжила:

– Раз уж ты сама завела этот разговор, то, по крайней мере, будь честной… Ты сама знаешь, что Оксана Ларисе в подметки не годилась. Ты же, как профессионал, прекрасно ощущала разницу.

– Лёля, я не то хотела сказать, – стушевалась концертмейстер. – Я просто говорила, что у Оксаны был яркий сценический талант.

– Ради бога, не делай из нее Лину Кавальери![2] И талант, и голос у нее были весьма средние, – едко заметила завтруппой.

Шел уже третий час так называемого чаепития, хотя чай употреблял только старлей, а обе его собеседницы предпочитали сигареты. После недолгого молчания, связанного с некоторыми разногласиями в оценке творчества Лины Кавальери, о которой Бухин имел весьма смутное представление, разговор снова повернул в нужное ему русло – к личности покойной певицы и отношениям в труппе. Кто, когда, с кем, как… Он был более чем уверен, что смерть оперной дивы напрямую связана с кем-то из труппы, скорее всего, с ее любовником – Савицким.

– И что же, – спросил он, – после своего прихода в театр она сразу получила первые роли?

– Партии, – поправила его завтруппой. – Ведущие партии.

– Конечно нет. – Тамара Павловна придвинула поближе к Саше вазочку с печеньем. Этим жестом она, наверное, хотела сказать, что они здесь просто пьют чай и мило беседуют, но уж никак не сплетничают или – упаси боже! – не доносят. – Сначала она стажировалась…

– Да, и очень удачно. Так удачно, что сразу залезла к Андрею Всеволодовичу в постель, – проскрипела завтруппой. – Естественно, это очень помогло… развитию ее голоса! И сценического дарования, разумеется. А уж после этого началось и самое интересное. Лариса болела, и Оксана подменила ее раз, потом другой, и – вуаля! – Андрей сделал ее примой! А ведь кроме нее в труппе на тот момент было еще два великолепных сопрано. Как раз возобновили «Травиату» – в новом составе, и специально для Кулиш. И это притом, что «Травиату» Кулиш не вытягивает. В речитативе перед арией делает такой незаметный переход – и поет на полтона ниже! Каково?! Вы думаете, что в зале сидят одни профаны? Пенсионеры? Люди, которым все равно? Это просто позор! Даже мне, которая не должна вмешиваться в музыкальную часть, было стыдно. А Савицкий совсем потерял голову от этой девчонки и шел у нее на поводу! Он во всеуслышание заявил, что Рената Тибальди[3] тоже так пела, он поговорил с дирижером, и тот Кулиш разрешает. Разрешает! Я представляю, чего ему это стоило! Цирковые номера просто!