Артур Жейнов - Музыкант Страница 6

Кубинец достал пистолет и принялся отчаянно решетить потолок, при этом рулил и криком пытался донести до находящихся в вертолете, как они не правы. Последнее кое-как еще получалось. Но без колеса машина потеряла управление. Ее начало крутить, и контролировать движение не было никакой возможности. От сильного удара о светофор вырвало двигатель, и тот с неистовым ревом поскакал по тротуару, выскочил на переезд и затих в прицепе припаркованной у обочины фуры. Автомобиль влетел в стеклянную витрину парфюмерного магазина, занимающего нижний этаж большого офисного центра. Агонизирующий немецкий «зверь» никак не успокаивался. Кружась на скользком кафеле, он сшибал стойки с духами и косметикой, давил дезодоранты и серебристые тюбики с лаком. Краска для волос брызгами разлеталась по стенам. Посетители – красивые, стройные, ухоженные дамы, ломая каблуки, наращенные ногти, цепляясь друг за дружку, с воплями отпрыгивали и шарахались в стороны от несущегося железного хлама. То, что минуту назад можно было назвать автомобилем, припарковалось возле кассы. Помещение наполнилось дымом. После грохота, лязга и криков стало вдруг неожиданно тихо. И поэтому все вздрогнули, когда нечто, напоминающее автомобильную дверь, отлетело в сторону. Сначала показалась рука, затем другая, черные волосы, загорелый лоб, глаза, нос и губы. Губы улыбались. Кашляя и сплевывая на кафель, молодой крепкий мужчина выбрался наружу. Достав из машины что-то большое и черное, он оперся на него, потом похлопал себя по карманам и вытянул пачку сигарет. Из другого кармана извлек зажигалку и, подняв глаза на перепуганную кассиршу, вдруг сам изменился в лице:

– Вы так смотрите… У вас тут, наверное, не курят?..

Не прошло и двух минут, как возле разбитой витрины, скрипя тормозными колодками, остановилось сразу несколько автомобилей. Хмурые мужчины в серых и черных пиджаках с пистолетами в руках заполнили зал. Они крутились возле разбитой машины, прикрывая друг друга, отворяли офисные тумбы, шкафы, выставляя вперед стволы, заглядывали за кассовые аппараты. Под черными блестящими туфлями с прощальным хрустом издыхали брастматики, тени, румяна и тональные крема.

Скоро внизу остался только один – длинный, с огромным носом. Прочие, а их было человек девять, оставляя разноцветные отпечатки подошвы на ступенях, умчались наверх. В магазин через разбитую витрину почти бесшумно въехал, а скорее, вкатился черный «хаммер». Небольшого роста брюнет с большими залысинами, одетый в черный плащ, появился так же неожиданно и незаметно, как и его автомобиль.

Носатый, сидевший на стуле и задумчиво рассматривающий потолок, вздрогнул, когда владелец черного плаща резким и властным голосом произнес:

– Ну и что?

– Ох! Простите! Я вас не заметил, – оправдывался носатый, вставая со стула. – Рэм, вы всегда так неожиданно появляетесь. Я тут присматриваю внизу. Тут такой кавардак. Это магазин косметики. Женский…

– Ну и что?

– Он в ловушке, – радостно объявил носатый, улыбаясь. – На этот раз он не выскользнет. Удрал наверх, дурачок. Куда он теперь… У него патроны кончились. Пистолет бросил. Тут его куртка. Необычная расцветка и материал очень похож на кожу. Может, даже и кожа. Я сам нашел.

– И?..

– Качественная вещь… Да… Там два паспорта: русский и туркменский. Через Турцию хотел уходить. Ух, смотрите, дезодорант… – Носатый наклонился и посмотрел по сторонам. – Возьму себе… Чего зря пропадать?.. Не надо? Хорошо, оставлю.

– Инструмент с ним?

– Конечно. Я тут все разузнал. Вот на этой машине он влетел в окно.

– Я заметил.

– Да. Он вытащил виолончель и…

– Если опять уйдет, знаешь, что будет?

– Не в этот раз… Даже, если не здесь, на улице сразу возьмем. Его ранили… Кровь на пиджаке, и служащие магазина говорят, что он сильно хромал. Или мы его зацепили, или те с вертолета… Но, возможно…

– Кто они?

– Которые? А!.. Колумбийцы. Может, азиаты. Может, и агентство. У них тут два филиала. Кто угодно может быть. Только им уже ничего не светит. Он наш.

– Жаль Кубинца. Бедняга! Свои же сдали, – сочувственно сказал Рэм. Поднял с полу тюбик с губной помадой и подошел к стене. Вскоре ее украсил странный рисунок – большой красный, в человеческий рост, футляр от виолончели.

– Скажи, Фил, как жить на свете, полном предательства? А?!

– Да, уж… – подумав, согласился носатый. – И сколько нам это стоило… Честных так трудно купить…

– Что у нас со временем?

– С властями я договорился…

– К черту местных… Тут хватает охотников за головами. Мне здесь неспокойно. Поторопись. Поналетят коршуны, постреляют нас в этом скворечнике.

Где-то послышались глухие пистолетные выстрелы. Рэм и Фил переглянулись.

– Это наверху, – сказал носатый. – Сейчас его возьмут.

Неудобная, громоздкая виолончель шаркала о стены, с гулким звоном ударялась о дверные косяки, выскальзывая из потных ладоней. Подниматься было все труднее. Боль в ступне, топот преследователей, взмокшая спина и растерянные взгляды офисных аборигенов удручали до бесконечности. Но над всем этим довлела мысль об ошибочном выборе жизненных ориентиров. Контраст между реальностью и давно обозначенными идеалами счастья поражал.

Кубинец остановился перевести дух, склонился над перилами и встретился взглядом с одним из преследователей. Раздался выстрел. Пара сантиметров, и пуля раздробила бы его мужественную челюсть.

«Между нами этажа четыре, – размышлял Кубинец. – Надо менять тактику, а то ведь и обогнать могут…» – он скользнул в дверь на этаж и похромал по коридору. Слева дверь заперта и справа на замке. Выбил ногой. За ней еще одна. Эта поддалась. По столам, мимо вешалок, пиджаков и моргающих ресниц, сквозь «охи» и запоздалые угрозы завернул за угол, потом в коридорчик. Тупик. Глухое окно разбил стулом. Инструмент в правой, левой за трубу и вниз… не спеша, не спеша… Спустился на три этажа. Раздался скрежет. Труба подалась от стены. Еле успел схватиться за карниз. Подтянулся на одной руке, разбил стекло инструментом, бросил его внутрь, а сам следом. Вовремя: по карнизу защелкали пули.

«Или мне так страшно, или я, и впрямь, не в такой уж плохой форме…»

Коридоры, двери, окна. С этажа на этаж. По шахте лифта, по тонкому выступу на внешней стене… Не отстают, гонят и наступают на пятки. Свистит железо, впивается в столы, бьет окна, сечет стены…

«И так не получается, – размышлял Кубинец. – Без оружия совсем грустно. Надо рисковать».

Светлый кабинет, сквозные двери, пара столов, компьютеры, принтеры и две девушки как часть интерьера неподвижно склонились над рожающим факсом. Кубинец скинул пиджак, швырнул под стол, туда же виолончель, сам подскочил к стулу, уселся, схватил ручку и, потрясая ею, зло крикнул:

– Верочка, и не смотрите на меня так! Да с такой работой вам не то, что в бухгалтерии!.. В пересыльной тюрьме щи разливать не доверят! Понимаете?! Платежей нет! Так вы еще мне палки в колеса будете ставить! Второй квартал запороли! Где отчет по дебиторке?!.

Ответа не последовало. С шумным треском с петель сорвалась дверь. Трое ворвавшихся промчались мимо, словно табун, страшный в своем животном безумии.

Кубинец постучал по столу пальцем, прикрикнул на девушек:

– Не отвлекайтесь! – Затем не спеша поднялся, забрал свои вещи и, предупредив, что к этому разговору они еще вернутся, удалился.

Верхние этажи – самые оживленные. Все офисы нараспашку, в коридорах столы с табличками, автоматы с кофе, пахнет столовой. Здесь по одному почти не ходят, – все группками, со своими разговорами, терминами. Они могли бы основывать народы. У них уже своя культура, наречия и лозунги… Конечно, разные сюда захаживали, но появление такого большого количества вспотевших, злых и уставших незнакомцев настораживало.

– Да кто они такие? – возмущались аборигены, потягивая кофе из пластиковых стаканчиков.

– Может, налоговая? – предположил задумчивый парень в белой рубашке с заляпанным чернилами рукавом, обращаясь к симпатичному мужчине с мужественным загорелым лицом. Мужчина был никто иной как Кубинец. Он подошел всего минуту назад, но уже успел внушить присутствующим уважение и легкий трепет.

– Не думаю, – ответил он, по-товарищески хлопая парня по плечу.

Все, кто были рядом, уже знали: он будет, как минимум, замом. «Вопрос решен» – он сам так и сказал по секрету.

По столам, мимо вешалок, пиджаков и моргающих ресниц, сквозь «охи» и запоздалые угрозы завернул за угол, потом в коридорчик.

– Ну а с кадрами как в этом месяце? – спросил он у того же молодого человека. – Много уволилось?

– В этом никого, а в прошлом да. Взяли нового кадровика, и вроде бы…

Кубинец ухмыльнулся и небрежно отмахнулся.

– Вижу, не в курсе… Этого будем менять… Как тебя зовут, еще раз?..

– Михаил.

– Михаил, пусть мне принесут кофе, а сам пододвинься: лишние разговоры ни к чему, потолковать надо.