Александр Ольбик - Почка для Президента Страница 6

- Немного подожди здесь, - сказал Николай и едва уловимым движением выдернул ключ зажигания. - Не обижайся, старик, это на всякий случай...

- Мне-то что, - Карташов в приоткрытую дверь смотрел на озерцо, по которому плавали десятка полтора жирных уток. "Не доверяет хмырь", - но это открытие, высказанное про себя, его ничуть не тронуло.

Из открывшихся ворот вышел Николай. Он вернул ключи, но сам в кабину не полез, видимо, хотел сгладить не совсем корректную ситуацию.

- Поезжай на территорию и остановись возле второго крыльца, - велел охранник Карташову.

Двор был широкий, с асфальтовыми дорожками, всюду густо разрослись туи, жасмин и рододендроны. Было ощущение будто он попал в ботанический сад...

Заглушив мотор и положив руки на баранку, он стал ждать. Однако отдыхать ему долго не пришлось: подошедший Николай позвал его за собой. Они поднялись по крыльцу из шести ступенек и сразу, за порогом, попали на лестницу, ведущую вниз. На них дыхнуло каменной прохладой.

Пройдя два длинных коридора, они оказались в ярко освещенной резекционной. На обитых алюминием столах лежали разрезанные трупы. На груди полного мужчины поблескивал кем-то оставленный скальпель. Пахло хлороформом и лизолом.

К горлу подкатила тошнота.

- Здесь курить можно? - спросил он Николая.

- Подожди, еще успеешь насосаться.

Лицо охранника тоже побледнело и сделалось не к месту озабоченным.

Из дальней двери вышел человек в зеленом халате и шапочке, закрывающей лоб и брови. Карташов узнал того, кто вместе с Таллером позапрошлой ночью был в Ангелово. Хирург Блузман...На лице эскулапа лежала печать усталости и озабоченности. Они пошли за ним, и вскоре, за обитой жестью дверью увидели деревянный, не обтянутый материей гроб.

- Справитесь вдвоем? - спросил Блузман и уступил им дорогу.

Вопреки ожиданиям, гроб оказался вполне подъемным и они без труда вынесли его комнаты и направились на выход. Прошли оба коридора и уже показалась лестница, когда вспотевшие пальцы Карташова соскользнули и гроб, потеряв равновесие, с грохотом полетел на пол. Крышка сдвинулась и углом больно ударила по ноге оторопевшего Карташова.

Бывают вещи, на которые лучше не смотреть. Они увидели то, что осталось от выпотрошенного водителя Брода. Торчащие концы ребер напоминали металлическую арматуру бетонного желоба. Живот - открытое вместилище, где вместо печени, желудка и кишок лежали окровавленные куски ваты. Но самое отвратительное заключалось в том, что ноги и голова лежали рядом.

- Возьми, придурок, себя в руки! - прикрикнул Николай, стараясь поднять и уложить на место крышку гроба.

Карташов не проронил ни слова. Сдерживая рвотные позывы, он со своей стороны приладил крышку, и снова взялся за днище.

- Тащим, - сказал он, и подал всем корпусом вперед.

Когда поднимались по лестнице, крышка снова угрожающе начала сползать и чтобы удержать равновесие, надо было идущему позади Карташову, поднять гроб до уровня груди.

Он чувствовал себя отвратительно. Казалось, нормальная жизнь навсегда кончилась и он попал в какую-то кошмарно-запредельную ирреальность. Но на улице, оглядевшись, он увидел вокруг себя прекрасный зеленый мир, голубое небо и яркие бутоны рододендронов, росших вдоль освещенных солнцем дорожек.

Задвинув гроб в машину, закурили.

- Что это за контора? - указывая сигаретой на здание, спросил Карташов.

- Экспериментальная клиника. Нас такие вещи не должны интересовать, тем более, мы сейчас поедем в более интересное место.

Движение на Пятницком шоссе было интенсивное и Карташов стал ошибаться. Дважды, меняя полосы, он чуть было не подставился под бамперы КАМАЗа.

- Если не соберешься, можем оказаться в его положении, - Николай мотнул головой в сторону кузова, где стоял гроб.

- Этого нам все равно не избежать, - философски отреагировал Карташов. От мельтешения машин и людей у него заслезились глаза.

Когда свернули с шоссе и подъехали к воротам, Карташов прочитал вывеску: "Митинское кладбище". Справа виднелись желтое кубообразное здание, от которого черной свечкой вверх уходила дымовая труба.

- Заезжай в ворота и рули вон к тому двухэтажному домику, - сказал Николай.

Притормозил как раз напротив заржавевшей таблички: "Крематорий".

Послышались душераздирающие ноты, из-за угла дома выходила траурная процессия, впереди которой медленно двигался черный лакированный катафалк. Обогнув росшие у стен крематория молоденькие сосенки, процессия по дорожке направилась вглубь кладбища. В глаза бросались характерные уголовные лица, сопровождавших катафалк. Венки в их руках напоминали по размерам скаты от трактора "Беларусь". Они заметно оттягивали руки и ленточки от венков вместе с длинными полами модных плащей полоскались у самой земли.

- Подай немного вперед и за мусорными контейнерами остановись, - сказал Николай.

Когда припарковались, охранник опять вытащил из колонки ключи и отправился улаживать дела. Карташов, чтобы не сидеть в тоске, вышел размяться. У стены, накиданные друг на друга, лежали мощные колосники обожженные, потерявшие в испепелении человеческих тел свои огнеупорные качества. Тут же находились отслужившие свое газовые горелки, напоминавшие по форме реактивные сопла. Хоздвор, хотя и был заасфальтирован, однако наводил на размышления о российском разгильдяйстве. Три гигантских контейнера были переполнены кладбищенским мусором, а рядом с ними он разглядел под остатками венков порядочную кучу пепла. Он подошел к ней и шерохнул ногой. То, что он увидел, заставило его отвернуться. Это был кусок человеческого черепа с чудом сохранившихся остатками седых волос. Сергей отошел к машине, едва сдерживая тошноту, взял в рот сигарету. "Куда меня занесло? " - изумился он прихотям судьбы.

Он осмотрел рулевую колонку, ища подходы к электропроводке, чтобы соединить ее напрямую. Однако фокус не удался: на крыльце появился Николай в сопровождении пожилого, в рабочем сером халате мужчины. Тот на ходу закуривал, кашлял, сморкался на отлет и все это делалось одновременно. Когда они подошли к машине, Николай сказал: "Давай, Мцыри, подавай к крыльцу", - и бросил ему ключи.

Когда человек в халате заговорил, Карташову показалось, что это раздался скрежет железа о битое стекло.

- Мы его аккуратненько, без очереди поставим на салазки и поддадим жару, - скрежетал голос "печника".

Втроем они вытащили из "шевроле" гроб и, преодолев несколько ступеней лестницы и один поворот, попали в небольшое помещение, где было жарко и приторно пахло шашлыками. Карташов обратил внимание на то, как за чугунными дверцами двух печей полощется белое пламя с синими языками. Две другие печи, судя по снятым заслонкам и куче сложенных возле них огнеупорных кирпичей, находились в ремонте.

- Один момент, я счас, - скрежетнул "печник" - закончу эту плавку и возьмусь за вашего.

И действительно, через пару минут он сделал то, что полагается делать с сгоревшим, превратившемся в пепел товаром. Прочистив колосники и сбросив в отдельный поддон пепел от трупа, он выкатил из печи нечто похожее на носилки с колесиками. На них и поставил гроб. "Печник" несильным толчком задвинул его в горячее чрево и закрыл дверцу. Нажал на красную кнопку и процесс предания огню того, что осталось от человека, начался.

Николай стоял бледный, хотя и при внешнем спокойствии. Карташов отошел к холодной печи и отвлеченно стал рассматривать ее обнаженное жерло. "Вот он натуральный ад, - думал он, - его изобрели люди для себе подобных". Он видел как Николай, открыв свой пухлый портмоне, извлекал оттуда зеленые бумажки. И слышал, как жестяной голос "печника" лебезил:

- В любой момент - пожалуйста, милости просим. Только давайте посмотрим, когда я в следующий раз дежурю.

Они подошли к висевшему на стене графику и Николай, вытащив из кармана ручку и записную книжку, внес в нее нужную информацию.

Карташову хотелось простора. И когда они, наконец, оказались на улице, он широко раскрыл рот и стал втягивать в легкие воздух. И опять в ноздри шибанул далекий шашлычный парок.

Уже в дороге, Николай по мобильнику куда-то позвонил и, видимо, доложил о проделанной работе. Скорее всего он разговаривал с Бродом, ибо в какой-то момент охранник, взглянув на Карташова, сказал в трубку:

- Пока держится молодцом, только много курит. Конечно, заедем...

Дважды Николай корректировал курс, пока они не оказались в Рождествено, у торгового комплекса.

- Тебе, Анатолий Иванович, какая оправа больше нравится - роговая или металлическая?

Озадаченный вопросом, Карташов не сразу понял, о чем идет речь. Догадался, когда увидел как охранник входит в дверь, над которой серебристо отливает слово "Оптика". Его словно током ударило. Он бросил взгляд на колонку - ключи на месте. "О черт, может, у меня второго такого шанса больше не будет", - подбодрил он себя и включил зажигание. Подав машину немного назад, он объехал стоящий впереди старый "москвич" и выехал на середину улицы. Машина торопливо набирала обороты и он ее не сдерживал...