Эллери Куин - Кот со многими хвостами. Происхождение зла Страница 6

— Есть еще много всего — особенно насчет Абернети, Вайолет Смит и Моники Маккелл.

— Что именно?

— Хочешь знать все подробности? С удовольствием сообщу тебе.

Эллери немного помолчал.

— Ты не обнаружил никакой связи между кем-нибудь из пяти жертв? — спросил он.

— Ни малейшей.

— Никто из них не знал друг друга?

— Насколько нам известно, нет.

— У них не было общих друзей, знакомых, родственников?

— Пока что мы их не обнаружили.

— А как насчет их религиозных убеждений? — неожиданно поинтересовался Эллери.

— Абернети принадлежал к епископальной церкви[23] — до смерти отца он даже учился на священника, но бросил занятия, чтобы ухаживать за матерью, и нет данных, что он возобновил их после ее смерти. Вайолет Смит происходила из лютеранской семьи. Насколько мы знаем, она не посещала церковь. Семья изгнала ее много лет назад. Моника Маккелл была пресвитерианкой[24], как и все Маккеллы. Ее родители исправно ходили в церковь, и сама она, как ни странно, тоже была религиозной. Райан О'Райли был глубоко верующим католиком. Родители Симоны Филлипс были французскими протестантами, но сама она интересовалась «Христианской наукой»[25].

— Их пристрастия, неприязни, привычки, хобби?

Инспектор отвернулся от окна:

— Что-что?

— Я ищу общий знаменатель. Жертвы относятся к самым различным социальным группам. Но между ними должно быть нечто общее.

— Нет ни малейших указаний на то, что эти бедняги были хоть как-то связаны друг с другом.

— Да, насколько тебе известно.

Инспектор рассмеялся:

— Эллери, я верчусь на этой карусели с первого круга и уверяю тебя, что в этих убийствах столько же здравого смысла, сколько в нацистском крематории. Они не происходили по какому-либо графику. Интервалы между ними составляют девятнадцать, двадцать шесть, двадцать два и десять дней. Правда, все произошли в ночное время, но ведь коты бродят по ночам, не так ли?

Все жертвы — жители Нью-Йорка. Восточная Девятнадцатая улица возле Грамерси-парка, Западная Сорок четвертая между Бродвеем и Шестой авеню, Западная Двадцатая около Девятой авеню, угол Парк-авеню и Пятьдесят третьей (в этом случае жертва погибла под Шеридан-сквер в Гринвич-Виллидж) и Восточная Сто вторая.

Экономическое положение? От миллионера до бедняка. Социальное? То же самое — разнообразное. Мотив? Не деньги, не ревность и не что-либо личное. Нет никаких указаний на преступления на почве секса.

Эллери, это убийства ради самих убийств. Враги Кота — все человечество. Каждый, кто ходит на двух ногах. Вот что варится в нью-йоркском котле, если хочешь знать мое мнение. И если мы не прикроем это варево крышкой, оно закипит и выльется наружу.

— Все же, — заметил Эллери, — я должен сказать, что для неразборчивого в жертвах, кровожадного и ненавидящего все человечество злодея Кот демонстрирует уважение к определенным ценностям.

— К ценностям?

— Ну, возьмем время. Кот использует его на манер Торо[26] — как поток, в котором ловят рыбу. Чтобы поймать Абернети в его холостяцкой квартире, он шел на риск, ведь его могли увидеть или услышать при входе или выходе, так как Абернети рано ложился спать. Более того, у Абернети редко бывали посетители, поэтому появление кого бы то ни было у его двери в обычные часы могло возбудить любопытство соседей. Что же делает Кот? Он умудряется договориться с Абернети о свидании в такое время, когда жильцы дома уже спят. Чтобы добиться этого, требовалось совершить настоящий подвиг — заставить закоренелого холостяка изменить многолетней привычке. Как ему это удалось — непонятно.

В случае Вайолет Смит ты не можешь отрицать, что Кот либо снова назначил свидание, либо тщательно изучил ее деловой график и выбрал время, когда очень занятая леди находилась в квартире одна.

О'Райли был наиболее уязвим, когда возвращался домой после вечерней работы в Бруклине. Именно тогда Кот и поджидал его в подъезде. Снова удачный выбор времени, верно?

Инспектор Квин слушал без комментариев.

— Моника Маккелл — женщина, очевидно спасавшаяся от самой себя. А такие женщины любят теряться в толпе. Моника постоянно окружала себя людьми. Она не случайно любила метро. И в этом смысле представляла для Кота проблему, но он все же настиг ее одну в том месте и в то время, когда смог осуществить свой ужасный замысел. Интересно, сколько ночей он выслеживал ее, выбирая удобный момент?

И парализованная Симона. Легкая добыча, если только добраться до нее. Но как это сделать незаметно? Дом, полный жильцов, лето… Дневное время отпадало, даже когда Селеста была на работе. А по ночам сестры всегда были вместе. Всегда? Ну, не совсем. В пятницу вечером Селеста ходила в кино. А когда задушили Симону? В пятницу вечером.

— Ты закончил?

— Да.

— Весьма убедительно и правдоподобно, — вздохнул инспектор. — Но ты исходишь из предпосылки, что Кот подбирает жертвы заранее. А если я буду исходить из того, что его жертвы случайны? Эту теорию подтверждает полное отсутствие связи между ними.

В таком случае Кот, случайно бродя поздно вечером по Западной Сорок четвертой улице, выбрал наугад один из домов, квартиру на верхнем этаже из-за близости выхода на крышу, представился торговцем нейлоновыми чулками или французскими духами и задушил Вайолет Смит, девушку по вызову.

Вечером 18 июля Кот вновь почувствовал жажду убийства, и случай привел его в Челси. Было около полуночи — его излюбленное охотничье время. Он последовал в подъезд за маленьким усталым человечком — и это явилось концом труженика-ирландца по фамилии О'Райли. С таким же успехом это мог оказаться Уильям Миллер, служащий конторы по отправке грузов, который возвращался домой после свидания с девушкой из Бронкса около двух часов ночи и поднимался по лестнице, под которой лежало еще теплое тело О'Райли.

Рано утром 9 августа Кот бродил по Гринвич-Виллидж. Заметив одинокую женщину, он последовал за ней на станцию метро «Шеридан-сквер», и это явилось концом дамы из нью-йоркского высшего общества, любившей исполнять обязанности бармена.

Вечером 19 августа Кот шлялся в районе Сто второй улицы в поисках очередной подходящей шеи, забрел в темный двор и увидел в одном из окон первого этажа толстую молодую женщину, лежащую в кровати в одиночестве. Это был конец Симоны Филлипс.

Теперь скажи — есть хоть что-нибудь, не укладывающееся в эту теорию? Абернети?

— Ты вынес Абернети за скобки, — промолвил Эллери. — С таким пустым местом это неудивительно. Но он мертв — задушен одним из шелковых шнуров, — и разве ты сам не сказал, что у него была назначена встреча с убийцей?

— Я сказал, что на это указывает ситуация. Но возможно, что это не так… Что-то могло заставить Абернети засидеться позже обычного времени — быть может, он слушал радио или задремал в кресле, а Кот в это время бродил по дому, увидел свет под дверью, постучал…

— И Абернети его впустил?

— Ему было достаточно только отпереть дверь.

— В полночь?

— Может быть, Абернети просто забыл защелкнуть замок, и Кот вошел, а уходя, освободил пружину.

— Тогда почему Абернети не кричал и не спасался бегством? Как он позволил Коту, сидя в кресле, зайти ему за спину?

— Он мог… ну, как Симона Филлипс, окаменеть от испуга.

— Да, — согласился Эллери. — Полагаю, это возможно.

— Я тебя понимаю, — сказал инспектор. — Конечно, случай с Абернети в мою теорию не вписывается. — Он пожал плечами. — Я не говорю, что ты не прав, Эл. Но ты сам видишь, с чем мы столкнулись, и какое дело свалилось на мои плечи. Даже если все на этом и закончится, то, что уже произошло, — достаточно скверно. Но ты же понимаешь, что Кот на этом не остановится. Будут новые жертвы до тех пор, пока мы его не поймаем или он не умрет от переутомления. Как нам это предотвратить? Во всех Соединенных Штатах не хватит копов, чтобы обезопасить каждую щель и уголок такого города, как Нью-Йорк. Мы даже не можем быть уверены, что Кот ограничит свою деятельность Манхэттеном. В других районах тоже это понимают. Публика аналогично реагирует в Бронксе, Бруклине, Куинсе, Ричмонде. Черт побери, это ощутимо даже на Лонг-Айленде, в Уэстчестере, Коннектикуте, Нью-Джерси… Иногда мне кажется, что это дурной сон!

Эллери открыл рот, но отец не дал ему заговорить.

— Позволь мне закончить. Ты считаешь, что потерпел неудачу в деле Ван Хорна и что из-за этого погибли два человека. Видит Бог, я пытался помочь тебе выбросить это из головы. Но очевидно, нельзя успокоить чужую совесть. Мне оставалось только сидеть и слушать, как ты клянешься бородой всех пророков, что никогда больше не будешь вмешиваться ни в одно расследование.

Но, сынок, это особое дело. Оно сложно не только само по себе, но и из-за создаваемой им атмосферы. Ведь наша задача не ограничивается раскрытием нескольких убийств — нужно предотвратить катастрофу общегородского масштаба. Не хмурь брови, Эл, — я знаю, что она приближается. Это только вопрос времени. Достаточно одного убийства в неподходящем месте… Все мои коллеги с радостью уступят мне всю славу этого сенсационного расследования — хотя они жалеют старика, но сами не жаждут за него браться. — Инспектор посмотрел в окно на Восемьдесят седьмую улицу. — Я уже говорил, что мне показалось, будто у комиссара имелись какие-то особые соображения, когда он поручил мне руководство группой по охоте на Кота. Босс считает тебя чокнутым, но часто спрашивает у меня, когда ты наконец выйдешь из депрессии и снова начнешь использовать талант, которым наградил тебя Бог. По-моему, Эллери, он потому и дал мне это поручение.