Морис Леблан - Арсен Люпен - благородный грабитель Страница 6

Он достал ключи и вошел на галерею.

На стульях, согнувшись и свесив руки, спали два агента.

- Тысяча чертей! - проворчал инспектор.

В ту же секунду раздался крик барона:

- Картины!.. Сервант!..

Он что-то бормотал, задыхался, указывая рукой на пустые места, оголенные стены с торчащими гвоздями и повисшими бесполезными веревками. Ватто исчез! Полотна Рубенса украдены! Гобелены сняты со стен! Витрины с драгоценностями опустошены!

- О, канделябры Людовика XVI!.. Подсвечник регента!.. И моя Мадонна двенадцатого века!

Потрясенный барон в отчаянии метался по галерее. Он вспоминал, сколько было заплачено за пропавшие вещи, подсчитывал размеры понесенных утрат, складывал как попало цифры и что-то бормотал, не договаривая фраз. Топал ногами, корчился, обезумев от злости и горя, как будто его совсем разорили и остается лишь пустить себе пулю в лоб.

Если хоть что-то и могло его утешить, так это ступор, поразивший Ганимара. В отличие от барона, инспектор застыл на месте, словно окаменел, и помутившимся взглядом изучал обстановку. Окна? Закрыты. Замки на дверях? Не тронуты. Щели в потолке нет. Как и дыры в полу. Идеальный порядок. Должно быть, все происходило по заранее рассчитанному, непреложному и логичному плану.

- Арсен Люпен... Арсен Люпен, - шептал он с удрученным видом.

И вдруг, будто встряхнувшись от гнева, инспектор бросился к своим агентам, сердито растолкал их и обругал. Но они так и не проснулись!

- Черт возьми, - сказал Ганимар, - неужели их...

Он наклонился и внимательно вгляделся в каждого по очереди: агенты спали, но сон этот не был естественным.

- Их усыпили, - сказал он барону.

- Но кто?

- О! Он, черт возьми!.. Или его банда, но по указке главаря. Трюк в его духе. Сразу виден почерк.

- В таком случае я погиб, ничего не поделаешь.

- Ничего.

- Но это мерзко, чудовищно.

- Заявите в полицию.

- Что толку?

- Черт возьми! Попробуйте все-таки... У правосудия есть средства...

- У правосудия! Но вы же сами видите... Поймите, ведь даже в тот момент, когда вы могли бы поискать какую-нибудь улику, что-то обнаружить, вы не шевелите пальцем.

- Что-то обнаружить после Арсена Люпена! Но, мой дорогой барон, Арсен Люпен после себя никогда ничего не оставляет. У него не бывает случайности! Я иногда задаю себе вопрос: уж не нарочно ли он позволил мне арестовать себя в Америке?

- Значит, я должен отказаться от моих картин и от всего остального! Но он похитил жемчужины моей коллекции! Я бы отдал целое состояние, чтобы вернуть их. Если справиться с ним невозможно, пусть назовет свою цену.

Ганимар пристально посмотрел на него.

- Вот это разумная речь. Вы не откажетесь от своих слов?

- Нет, нет и нет. Но зачем вам это?

- У меня есть идея.

- Какая идея?

- Мы вернемся к ней, если расследование ни к чему не приведет... Только ни слова обо мне, если вы хотите, чтобы все удалось.

И добавил сквозь зубы:

- Мне ведь, по правде говоря, похвастаться нечем.

Агенты постепенно приходили в себя и ошалело оглядывались, как все люди, просыпающиеся после гипноза. Они удивленно смотрели по сторонам широко открытыми глазами, пытаясь что-то понять. Когда Ганимар стал расспрашивать их, они ничего не могли вспомнить.

- И тем не менее вы должны были хоть кого-то увидеть.

- Не видели.

- Попытайтесь вспомнить!

- Нет, никого.

- И вы ничего не пили?

Агенты задумались, и один из них ответил:

- Я выпил немного воды.

- Из этого графина?

- Да.

- Я тоже, - заявил второй.

Ганимар понюхал и попробовал воду. Никакого привкуса или запаха он не обнаружил.

- Что ж, - сказал он, - мы зря теряем время. Загадки, которые задает Арсен Люпен, в пять минут не решаются. Но, тысяча чертей, клянусь, я его опять поймаю. Он выигрывает уже вторую партию. Но решающая игра за мной!

В тот же день барон Каорн подал на Арсена Люпена, содержавшегося в тюрьме Санте, жалобу по поводу совершенного им ограбления.

Барон не раз пожалел о том, что подал жалобу, увидев, какому нашествию подвергся Малаки со стороны жандармов, прокурора, следователя, журналистов и просто любопытных, просачивающихся туда, где им не положено быть.

Дело уже взбудоражило общественное мнение. Ограбление произошло при таких странных обстоятельствах, имя Арсена Люпена так подстегивало воображение, что страницы газет запестрели самыми фантастическими историями, воспринятыми читателем с полным доверием.

А первое письмо Арсена Люпена, опубликованное в "Эко де Франс" (никто и никогда так и не дознался, от кого был получен этот текст), письмо, в котором барона Каорна дерзко предупреждали о том, что ему угрожает, вызвало настоящую бурю.

Тут же были выдвинуты самые невероятные версии. Вспомнили о существовании знаменитого подземелья. И уступая давлению извне, прокуратура стала вести поиски в этом направлении.

Замок обшарили снизу доверху. Осмотрели каждый камешек, деревянные панели и камины, зеркальные рамы и потолочные балки. При свете факелов обследовали огромные подвалы, где сеньоры Малаки хранили когда-то боеприпасы и провизию. Ощупали внутренние пещеры в скале. Но даже намека на разрушенное подземелье не обнаружили. Потайного хода просто не существовало.

Пусть так, комментировали со всех сторон, но ведь мебель и картины не могут раствориться, как привидения. Их обычно выносят через двери или через окна, и люди, которые забирают их, также попадают внутрь через двери либо через окна. Так что же это за люди? Как они проникли сюда? И как отсюда вышли?

Прокуратура Руана, убедившись в своей беспомощности, обратилась за содействием к парижским сыщикам. Месье Дюдуи, начальник Управления национальной безопасности, направил в Руан лучших ищеек из своего ударного отряда. Сам он тоже провел двое суток в Малаки. Но преуспел не больше других.

После чего он вызвал к себе старшего инспектора Ганимара, таланты которого имел возможность оценить столько раз.

Ганимар молча выслушал инструкции своего начальника, затем, покачав головой, произнес:

- Я думаю, что, продолжив розыск в замке, мы пойдем по ложному следу. Решение проблемы не там.

- Так где же?

- У Арсена Люпена.

- У Арсена Люпена? Такое предположение равнозначно признанию его участия в краже.

- Я это допускаю. Более того, абсолютно уверен, что так и было.

- Послушайте, Ганимар, это же чушь какая-то. Арсен Люпен сидит в тюрьме.

- Арсен Люпен в тюрьме, допустим. За ним следят, согласен с вами. Но будь у него кандалы на ногах, веревки на руках и кляп во рту, я и тогда не изменил бы своего мнения.

- Но почему вы так упорно стоите на своем?

- Потому что один только Арсен Люпен способен разработать операцию такого размаха и провести ее так, чтобы она удалась... и удалась настолько, насколько... удалась.

- Это только слова, Ганимар!

- Не слова, а реальность. Ну так вот, надо прекратить поиски подземелья, вращающихся на оси камней и всякой другой чепухи того же порядка. Наш герой не пользуется такими устаревшими приемами. Он человек современный или, скорее, человек будущего.

- И что же вы намерены предпринять?

- Я намерен испросить у вас разрешения провести с ним час.

- В его камере?

- На обратном пути из Америки у нас сложились прекрасные отношения, и осмелюсь доложить, преступник питает теперь некоторую симпатию к тому, кто сумел его арестовать. Если он сможет разъяснить мне что-то, не выдавая себя, он сделает это без колебаний, дабы избавить меня от бессмысленного путешествия.

Почти сразу после полудня Ганимара впустили в камеру к Арсену Люпену. Вытянувшийся на кровати узник приподнял голову и радостно воскликнул:

- О! Вот это настоящий сюрприз. Вы здесь, мой дорогой Ганимар!

- Он самый.

- Я многого желал в избранном мною уединении... но ничего так страстно не хотелось мне, как увидеть вас здесь.

- Вы слишком любезны.

- О нет, нет, я испытываю к вам глубочайшее уважение.

- Я этим горжусь.

- А я всегда говорил: Ганимар - наш лучший сыщик. Он почти не уступает, - заметьте, как я откровенен! - он почти не уступает Шерлоку Холмсу. О, я искренне сожалею, что не могу предложить вам ничего, кроме этой табуретки. И никакого напитка! Даже пива! Извините меня, ведь это мое временное пристанище.

Ганимар улыбнулся и присел, а заключенный, обрадованный тем, что может поговорить, продолжал:

- Бог ты мой, как же приятно обратить свой взор на лицо порядочного человека! Мне так надоели рожи этих агентов и фискалов, которые по десять раз в день обшаривают мои карманы и эту скромную камеру, дабы удостовериться, что я не собираюсь бежать. Черт возьми, как же дорожит мною правительство!..

- И оно право.

- Ну что вы! Я был бы так счастлив, если б мне позволили жить в моей тихой обители!

- За счет других.

- Вы полагаете? Но это было бы так просто. Однако я заболтался, говорю глупости, а вы, наверное, торопитесь. Перейдем к делу, Ганимар! Чему я обязан честью вашего посещения?