Александер Смит - Мораль красивых девушек Страница 6

— И еще, — сказал ученик, вытирая руки промасленной тряпкой. — Он не платил два месяца поставщикам запчастей. Они звонили вчера, когда он уже ушел, и я взял трубку, правда, Сайлетси?

Другой ученик кивнул.

— Как бы то ни было, — продолжал ученик, — они сказали, что если мы не заплатим в течение десяти дней, они больше не будут поставлять нам запчасти. Они велели передать это мистеру Дж. Л. Б. Матекони и сказать, чтобы он поторопился. Вот что они говорили. Чтобы я сказал хозяину. Вот что они велели сделать.

— И вы сделали? — спросила мма Рамотсве.

— Да, — ответил он. — Я обратился к нему: «Одно словечко, рра. Всего одно». И сказал ему.

Мма Рамотсве наблюдала за выражением его лица. Было заметно, что ему нравится играть роль человека, увлеченного работой, роль, в которой, как она подозревала, ему раньше не приходилось выступать.

— И что потом? Что он сказал, когда вы ему передали?

Ученик посопел, вытер рукой под носом.

— Сказал, что постарается что-нибудь сделать. Вот что он сказал. Но знаете, что я думаю? По-моему, знаете, что случилось, мма?

Мма Рамотсве выжидающе глядела на него.

Ученик продолжал:

— Я думаю, что мистер Дж. Л. Б. Матекони перестал интересоваться мастерской. Думаю, ему все это надоело. Думаю, он хочет передать мастерскую нам. А потом уехать в свою деревню и выращивать дыни. Он уже старик, мма. Ему надоело.

У мма Рамотсве перехватило горло. Откровенная наглость этого предположения ошеломила ее: какой-то… бестолковый ученик, известный своим обыкновением приставать к девушкам, идущим мимо гаража, тот самый ученик, которого мистер Дж. Л. Б. Матекони как-то застал за тем, что тот чинил мотор с помощью молотка, и вот он-то и говорит, что мистер Дж. Л. Б. Матекони готов оставить свое дело.

Ей понадобилась почти минута, чтобы собраться с мыслями и ответить.

— Вы очень невежливый молодой человек, — сказала она наконец. — Мистер Дж. Л. Б. Матекони не потерял интереса к мастерской. И он не старик. Ему всего сорок с небольшим, это совсем не старость, что бы вы там ни думали. И, наконец, у него нет намерения поручить вам мастерскую. Это означало бы конец мастерской. Вы поняли?

Старший ученик оглянулся на младшего, ища поддержки, но тот уставился в землю.

— Я понял вас, мма. И сожалею.

— Вы и должны сожалеть, — сказала мма Рамотсве. — Еще у меня есть для вас новость. Мистер Дж. Л. Б. Матекони только что нанял помощника управляющего. Новый помощник очень скоро приступит к работе, так что берегитесь.

Сообщение произвело на старшего ученика желаемое впечатление. Уронив промасленную тряпку, он бросил встревоженный взгляд на товарища.

— Когда он выходит на работу? — беспокойно спросил он.

— На следующей неделе, — ответила мма Рамотсве. — И это не он, а она.

— Она? Женщина?

— Да, — подтвердила мма Рамотсве и повернулась, собираясь уходить. — Это женщина по имени мма Макутси, она очень строга с учениками. Поэтому здесь больше не будет игр в камушки. Вы поняли?

Ученики мрачно кивнули.

— Тогда попытайтесь починить эту машину, — сказала мма Рамотсве. — Я вернусь часа через два и посмотрю, как идут дела.

Она подошла к своему фургончику и села за руль. Ей удалось говорить с учениками очень уверенно, когда она отдавала им распоряжения, но сама она никакой уверенности не испытывала. На самом деле, она была очень обеспокоена. Ее опыт подсказывал, что когда люди начинают вести себя, как им несвойственно, это знак чего-то очень плохого. Мистер Дж. Л. Б. Матекони был очень добросовестным человеком, а добросовестные люди не подводят своих клиентов без веской причины. Но что это за причина? Не связана ли она с их приближающимся бракосочетанием? Может быть, он передумал? Раздумал жениться?

Мма Макутси заперла дверь «Женского детективного агентства № 1». Мма Рамотсве давно уехала в авторемонтную мастерскую, чтобы поговорить с мистером Дж. Л. Б. Матекони, а ее оставила дописать письма и отнести их на почту. Сейчас мма Макутси с готовностью выполнила бы любую ее просьбу, так велика была ее радость по поводу повышения в должности и увеличения жалованья. Сегодня четверг, а завтра день выплаты жалованья, пусть даже в прежних размерах. Надо порадовать себя чем-нибудь в предвкушении, подумала она, может быть, по дороге домой купить пончик. Ее путь проходил мимо маленькой палатки, где торговали пончиками и другой жареной едой, оттуда доносились дразнящие запахи. Но деньги были проблемой. Большой жареный пончик стоил две пула, и это было дорого, особенно если прикинуть, сколько денег придется потратить на ужин. Жизнь в Габороне дорогая, все стоит чуть ли не вдвое дороже, чем дома. В деревне на десять пула можно жить долго, а здесь, в Габороне, бумажки в десять пула так и тают в руках.

Мма Макутси снимала комнату на заднем дворе дома на правой стороне Лобаце-роуд. Комната занимала половину маленькой шлакобетонной лачуги, выходившей окнами на забор и извилистую дорожку, любимое место тонкомордых собак. Собаки имели какое-то отношение к людям, жившим в этих домах, но предпочитали компанию себе подобных и бродили по двое, по трое. Очевидно, время от времени кто-то кормил их, но ребра у них торчали, а сами они постоянно рылись в мусоре около помойки. Если мма Макутси оставляла дверь открытой, одна из этих собак заходила и смотрела на нее печальными голодными глазами, пока мма Макутси не прогоняла ее. Пожалуй, это было еще обиднее, чем когда в офис забежала курица и стала клевать что-то на полу у ее ног.

Она купила себе в палатке пончик и откусывала его, то с одной, то с другой стороны, а когда доела, облизала с пальцев сахар. Утолив голод, она пошла домой. Она могла доехать до дому на маршрутке — это был недорогой вид транспорта, — но ей нравилось идти по вечерней прохладе, и она обычно не спешила домой. Она подумала, был ли день удачным для брата или его замучил кашель. Последние несколько дней прошли довольно спокойно, хотя он был очень слаб. Ей даже удалось проспать без помех одну или две ночи.

Брат приехал к ней пожить месяца два назад, совершив долгое путешествие из родного дома. Она встретила его на автобусной станции у железной дороги и какое-то время смотрела на него, не узнавая. Когда она его видела в последний раз, он был крупным, упитанным, теперь же перед ней стоял сутулый худой человек, и рубашка висела на нем, как на вешалке. Поняв, что это брат, она подбежала к нему, взяла за руку, и это прикосновение потрясло ее, потому что рука была сухой и горячей, с потрескавшейся кожей. Она подняла его чемодан, хотя брат хотел сделать это сам, и понесла его к маршрутке, которая курсировала по Лобаце-роуд.

Он заснул на матрасе, который она положила на другой половине своей комнаты. Она натянула проволоку от стены до стены и повесила занавеску, чтобы у него был отдельный уголок и какое-то ощущение своего места. Ей было слышно, как он хрипло дышит, и она часто просыпалась оттого, что он бормочет во сне.

— Ты добрая сестра, взяла меня к себе, — сказал он. — Мне повезло, что у меня такая сестра.

Мма Макутси возражала: он вовсе не беспокоит ее, она рада, что он живет вместе с ней, он может оставаться здесь, пока ему не станет лучше и он не найдет работу в Габороне. Но она знала, что ничего этого не будет. Он тоже знал, она не сомневалась, но они никогда не разговаривали ни об этом, ни о жестокой болезни, которая забирала его жизнь, медленно, как засуха высушивает пейзаж.

Сейчас она шла домой с хорошими новостями. Брат всегда очень интересовался тем, что случилось в агентстве, всегда расспрашивал о малейших подробностях прошедшего дня. Он ни разу не видел мма Рамотсве — мма Макутси не хотела, чтобы та знала о его болезни, — но очень хорошо представлял ее себе и всегда расспрашивал о ней.

— Может быть, я когда-нибудь увижусь с ней, — говорил он. — И смогу поблагодарить за то, что она сделала для моей сестры. Если бы не она, ты бы никогда не смогла стать помощником детектива.

— Она добрая женщина.

— Я знаю, — отвечал он. — Я так и вижу эту славную женщину, ее улыбку, ее толстые щеки. Так и вижу, как вы с ней пьете чай. Мне доставляет удовольствие сама мысль об этом.

Мма Макутси пожалела, что не догадалась купить ему пончик, но у него часто не было аппетита, и пончик пропал бы. Он жаловался, что у него болит во рту, а кашель мешал ему есть как следует. Поэтому часто он съедал лишь несколько ложек супа, который она готовила на маленькой керосинке, и не всегда мог удержать съеденное в себе. Когда она пришла домой, в комнате был кто-то еще. Она услышала незнакомый голос и на мгновение испугалась, не случилось ли в ее отсутствие что-то ужасное, но когда она вошла в комнату, то увидела откинутую занавеску и женщину, сидевшую на маленьком складном стуле у матраса брата. Услышав, что дверь открывается, женщина встала и повернулась к мма Макутси.