Виктор Буйвидас - Угол смерти Страница 6

Карнье, рассказав напарнику последний анекдот, как старший в наряде, браво скомандовал:

– Мишель, постой немного здесь. Я отвалю, отолью.

Оба прекрасно знали, что во время дежурства сержант изменял жене. Здоровяк Карнье привычно скрылся за высокими дверьми дома своей любовницы, а Мишель присел на скамье в густой тени каштана. Здесь начинался небольшой сквер с памятником Виктору Гюго. Писатель как-то проехал через южный городок, и для привлечения форестьеров это событие мгновенно разрослось до целой любовной истории, которую рассказывали гиды туристам, захлебываясь от восторга.

«Минут двадцать у них на это уйдет, – с завистью подумал Мишель, – а то и больше. – Тут он не на шутку встревожился. – Смотри ты, «рено» Буало! Куда это он может ехать в третьем часу? Украл, подлец, что-нибудь!»

Верзила переместил автомат из-за спины на живот, быстро выскочил из тени деревьев и встал посреди освещенной фонарем узкой улочки. Жан Буало ударил по тормозам и закричал дурным голосом:

– Ты что, козел, под колеса прыгаешь?!!

Однако, хорошенько рассмотрев жандарма с автоматом наизготовку, стоящего столбом перед самым бампером, Жан мгновенно выпорхнул из салона и плаксиво заизвинялся:

– Ой, это вы, месье Мишлен! Клянусь Девой Марией, не узнал! Простите ради всего Святого! Богом клянусь, никогда не прощу себе этой наглости…

– Заткнись! – грозно рявкнул жандарм. – Что в кузове? – Он подошел к низкому коробу за кабиной и стал отворачивать брезентовый верх.

Жан Буало тонко заблеял сзади, надеясь разжалобить озлившегося блюстителя порядка: – Да ничего там нету, как всегда, разный негодный хлам! Ей Богу, господин полицейский, запачкаетесь только…

– Знаю я твой хлам – это краденные запчасти, так? – запальчиво заявил Мишлен, продолжая осмотр багажника.

За окном каменного дома напротив полуголый Огюст Карнье как раз задвигал поплотней шторы. Видавший виды, побывавший во многих переделках, опытный фараон вдруг увидел совершенно фантастичную для провинциального Монпелье картину. Бабник и мелкий вор Жан Буало всадил три пули из «пушки» с глушителем в спину его напарника Мишеля Мишлена. Затем убийца споро перевалил тело в форме в низкий кузов пикапа, накрыл труп брезентом, сел за баранку и спокойно отправился в дальнейший путь.

Натягивая китель, не попадая в рукава, Огюст Карнье спешно выбежал на улицу и чуть не встретился с бампером черного «ситроена» Гранта. Тот, конечно, тоже прекрасно видел сцену фаршировки свинцом спины французского копа. Огюст махнул ручищей с автоматом, приказывая остановиться. Мэтью Грант услужливо распахнул дверцу машины. Расхристанный Карнье грузно плюхнулся на пассажирское место и возбужденно крикнул приказным тоном:

– Срочно догоните вон то «рено» впереди! В нем вор и убийца!!

Грант кивнул в знак полного подчинения служителю закона и принялся выполнять распоряжение. Его мощный автомобиль быстро набрал скорость в восемьдесят миль в час.

Жандарм вытащил дрожащей рукой рацию из кожаного гнезда на портупее.

– Первый! Первый! Вызывает пятый, – оглушительно выкрикнул ошалелый полицейский.

– Огюст, ты что, упал с кровати мадам Зизи? – сонным голосом спросил передатчик.

Ответить Карнье не успел. Грант приставил к левой стороне волосатой груди «люгер» и дважды выстрелил. Через глушитель пули ушли бесшумно. Левой крепко сжимая руль, Мэтью Грант правой выхватил у копа рацию. Голова полицейского с удивленно вытаращенными глазами безвольно упала на спинку сидения. Грант нажал на кнопку «передача» и пробасил:

– Первый, это была проверка. Отбой.

– Карнье, ты там рехнулся от секса?! Ну, подожди, засранец…

И «уоки-токи», кашлянув, отключилась. Грант по-прежнему одной правой сунул рацию в карман на чехле переднего сидения, открыл дверцу и вытолкнул тело фараона из салона «ситроена XZ» в черноту ночи. Мэтью резко захлопнул дверцу.

«Операция чуть не накрылась, – слегка покачал париком «коримбос» Грант, досадливо постучал по баранке тонкой кистью в перчатке. – Да, нельзя полагаться на мелкую шушару. Непрофессинал – это почти всегда провал. Но другого Морис не нашел. Придется снять 25 процентов с его доли. На первый раз».

Наконец закончились пригороды Монпелье с редкими фонарями на улицах. Дорога теперь вилась среди темной холмистой местности. Вдалеке справа и слева разливались россыпями мелких желтых огней средиземноморские курорты Сет, Ага, Ле-Гранд-Мот. Ярко-алые габаритные светляки «рено» впереди были ясно видны, иногда только пропадали за очередным поворотом и вспыхивали вновь. Эллисон-Грант абсолютно успокоился, неотрывно смотрел на габариты и ловко поворачивал рулевое колесо, вписывая «ситроен» в змеиные изгибы узкой разбитой асфальтовой дороги.

3. Мытищи. Подмосковье, Россия

Огромный жилой массив, напоминающий скальную гряду из прямоугольных глыб, смотрел в темный мир тысячью светлых окон. За одним из них одиноко стояла Галя Шеина. Галя вполне могла бы стать топ-моделью, если бы не слегка подкачавший рост. Но все равно броский экстерьер позволял ей рассчитывать на безоглядную мгновенную любовь мужского контингента. Даже сейчас Галя просто стояла возле освещенного уличным фонарем окна, и все проходившие мимо брюконосцы косили на нее глазами, а то и шеи выворачивали почти до вывиха. А все потому, что Галя была неотразимо сексапильной девушкой. Прическа – искусно растрепанное каре, платье с огромным мысообразным вырезом почти до пупа, ткань пестрая, раскрашенная вручную, с чудесной вышивкой, туфли на высоченном тонком каблуке от Alice et Olivia с золотой застежкой на лодыжке. Плюс безупречно красивое лицо и стойка «Кошка греется на солнце»: изящная рука театрально опирается кончиками пальцев на подоконник, совершенно голые ноги в третьей позиции.

Все это тщательно продуманная и выполненная уловка. Галя привычно раскинула обольстительную сеть перед визитом бойфренда Генри. Но тут неожиданно и как всегда некстати вышла в эфир подруженция школьных лет.

Галя прижала к уху мобильник цвета мираж. Гаджет живо напоминал ей былые разухабистые «подвиги» штатской легкой житухи. Рядом лежал черный плоский айфон, выданный на новой секретной работе.

– К тебе, как в космос, не пробиться! Отвечай, где носило? – закричала трубка голосом товарки Таньки.

– Нигде. Я телефон отключаю.

– Ишачишь? Брось! Пора размагнититься. Давай куда-нибудь прошвырнемся.

– Не могу. Мать у родичей. Сейчас Генрикос прискачет.

В прихожей раздался мелодичный звонок.

– Пришел?

– Да. Я потом звякну.

– Держу за тебя кулак!

Галя положила гаджет на подоконник и побежала на звук. Но остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду, погрозила себе пальцем и пошла медленно.

В прихожей она открыла дверь и невольно отшатнулась. Шумно дыша, в квартиру проскакала на четырех конечностях собака-человек. В зубах существо держало букет гвоздик, со спины, мехом кверху, свисала дубленка.

– Ой! Как ты меня напугал! Рокер чокнутый!

Галя приняла цветы. Гость встал с четверенек, чмокнул ее в щеку и неожиданно спросил:

– Посмотри, пожалуйста, что у меня с лицом?

Лицо было приятное, синеватое от бритья и красноватое от морозца. И вообще, молодой человек был парнем хоть куда!

– Все нормально. – Она пожала плечами.

– Да? Ну, слава Богу! А то я уже черт-те что подумал, – сказал он, проходя в гостиную. – Значит, это от чувств.

– Что? Не поняла.

– Да понимаешь, я иду, а вокруг бабы падают. Взглянут на мой фэйс – и брык с катушек от любви. Все Мытищи усыпаны трупами!

– Трепач! – Она толкнула его кулаком в бок, но он этого не заметил. Он потирал ладони над столом, изящно сервированным на две персоны.

– У-у! Чего только нет: бананы, ананасы, полукопченые колбасы!!

– Да. Коптили-коптили и надоело.

Они сели друг против друга, как гроссмейстеры за шахматную доску, и стали передвигать поближе к визави, будто фигуры, фаянсовые пиалы с зернистой икрой, голландским сыром, маринованной кукурузой, салатами оливье и из креветок. «Партию» быстро выиграла Галя – через минуту все деликатесы оказались на половине стола музыканта.

– А-а! – Он догадался, разливая коньяк. – Ты звонила Милке, и она сказала, что мы едем на сэйшен в Гластонбери.

– Нет.

– Так в честь чего праздник живота?

– Прощальный вечер. Завтра я уезжаю в отпуск.

– Скатертью дорога!

Они чокнулись. Он выпил. Она пригубила. Стали закусывать.

– И все-таки ты – колдунья! Столько заморских яств! – Он провел рукой над столом.

– А это не я.

– Но-но!

– Серьезно. Это из ресторана.

– Разбогатела?

– Вроде того.

– Ладно, давай спляшем.

Генри врубил музыкальный центр «Панасоник» и потянул ее танцевать. Она ловко вырвалась. Он прижался, тихо сказал:

– Знаешь, хорошее дело браком не назовешь, но я бы на тебе женился…