Росс МакДональд - Три дороги Страница 6

- А пытались ли вы когда-нибудь написать сценарий, который бы не рассказывал о паре олухов, которые дерутся за постоянное обладание парой фальшивых грудей? Приходилось ли вам видеть такой сценарий?

- Вы, наверное, не часто смотрите фильмы, правда? - Паула вовсю старалась продемонстрировать спокойствие и жизненную мудрость, но не могла подавить злость, звучавшую в ее голосе. - Вы, вероятно, никогда не слышали о "Большом обмане".

- Никогда не слышал, - признался он весело. - Но я насмотрелся фильмов, повидал их слишком много. На корабле кинопросмотр каждый вечер. Даже на Тихом океане нельзя укрыться от Голливуда. Он покрыл весь шарик тонким слоем своей пленки.

Рассудительность начинала возвращаться к ней. Как почти все, кто стоял ниже постановщика, она давно стала относиться к Голливуду очень критично. Ворчливость стала профессиональной болезнью сценаристов (у постановщиков язва желудка). Но было слишком поздно.

- Наверное, вы каждый день потешаетесь над Голливудом, - сказала она холодно. - Этим занимаются все интеллектуалы, не так ли? Что-то вроде бойскаутских тренировок.

- Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы разобраться в этом потоке серости.

- К какому виду серости принадлежу я?

- Зачем переходить на личности?

- А как же иначе? - прочирикала она иронически. - Общие идеи ужасно трудно поддаются пониманию легкомысленных пустышек вроде меня.

- Это укололо вас, да? - Неожиданно он встал и протянул ей руку. Давайте уйдем отсюда. Часа вполне достаточно, чтобы насытиться буги-вуги.

- Вы чертовски рассудительны, - произнесла она, но послушно встала и вслед за ним вышла из комнаты.

Бетонные ступеньки, которые спускались к берегу, были очень крутыми, их насчитывалось сто пятьдесят штук. Паула молчала, пока они спускались, сосредоточив все внимание на своих трехдюймовых каблуках. Когда они уже преодолели больше половины лестницы, она оступилась и схватилась за его руку. Она споткнулась еще раз, когда они почти достигли подножия лестницы. На нее накатило странное и несколько пугающее ощущение, а в воображении возникло тело под синей формой, вылепленное напряженным трудом, подсушенное ветрами, отполированное солнцем и пустотой, которая, как фиговый листок, закрывала его бронзовый пах.

Она обрадовалась, когда перед ними раскинулось море, и мысленно расслабилась под далекими и чистыми звездами. Был прилив, который катил обильные воды прибоя, одиноко шумевшие в глубоко изрезанных скалах, бившие по скалам белыми лапами полярного медведя из пены. Это выглядело дико и вселяло в нее ужас, как сцены случки лошадей. Она дрожала, несмотря на теплую одежду, как будто море могло достать ее.

Она не могла оставаться пассивной, хотя и была напугана. В глубине души Паула была суеверной и верила, что море знает о ее присутствии и грозит ей лично. Она переступила через низкую ограду набережной, отважилась выйти на скользкий камень у самой кромки набегавших волн и встала там, смеясь над бессильными волнами.

Он подошел сзади и прокричал:

- Вы сошли с ума! На высоких каблуках!

Она повернулась и посмеялась также и над ним. Взлетел сноп брызг и достал до ее ног, но она продолжала смеяться.

Он обхватил ее обеими руками и оттащил от края.

- Не очень-то полагайтесь на невидимые нити. Уж не пьяны ли вы?

- Просто прекрасно себя чувствую. Я показала ему, что не боюсь его.

- Ему?

- Ему, - повторила она. - Или, выражаясь точнее, пусть знает. - И она опять рассмеялась.

Его объятие было грубым и неловким, как будто он выполнял неприятную обязанность. Но, проработав много лет в Голливуде, она не очень-то уважала мужчин, которые считались утонченными экспертами в этих делах. Она не отворачивала от него лица, чтобы он мог ее поцеловать, если пожелает. Когда он не воспользовался такой возможностью, она почувствовала себя потаскухой, и ее восторг сменился злобой.

- Вам следует вернуться домой и принять горячую ванну, - посоветовал он ей.

- Вы правы, я так и сделаю.

Он был ей почти противен всю дорогу до гостиницы. Но когда в самый последний момент перед прощанием он попросил ее о встрече на следующий день, она почувствовала необычайную признательность.

Выдался безоблачный день, безоблачный и ясный, и они, захватив купальные костюмы, отправились в уединенное местечко среди скал. В любой другой компании Паула первая ринулась бы в воду, но на этот раз ей совсем не хотелось купаться. С ней был мужчина, который мог рисковать вместо нее, человек, который притупил ее соревновательный инстинкт. Она, как изнеженная женщина, утомленно легла на горячий песок и наблюдала, как он укрощал волны. Он хорошо плавал, и это ей нравилось. Когда мужчина умный, это хорошо, даже необходимо, но хотелось бы большего. Например, чтобы у него были широкие плечи и он умел плавать под водой.

Сегодня коричневый человек выглядел значительно моложе среди волн, он был гораздо более свободным в воде, как будто это была его родная стихия. Он резвился, как молодой зверь, пока не устал, и тогда волна подхватила его и выбросила на берег. Он поднялся по склону, пошатываясь и тяжело дыша.

- Могу поспорить, что там очень холодно.

- Не так уж холодно, если двигаться. - Он стоял на одной ноге и дрыгал другой в разные стороны, стараясь вытрясти воду из ушей.

- Не надоедает вам море - вы ведь находитесь там так долго?

- Это зависит от того, какое море. - Он сел на песок, потом растянулся рядом с ней. - Существуют два вида моря, и они отличаются друг от друга, как день от ночи. Есть море, которое граничит с сушей, и есть только море. Когда море и берег сливаются, то как бы возбуждают друг друга, и получается нечто лучшее, чем просто море или суша. Мне никогда не надоедает побережье. - Он сделал паузу и глубоко вздохнул. - Но когда вы находитесь посреди океана и в течение недель ничего не видите, кроме воды, то это ужасно уныло, как ферма в центре прерий или школьные подготовительные курсы в центре пустыни.

- "Над океаном опустилась полночь, - процитировала она. - А вокруг не видно было ни одной машины".

- Абсолютно точно. Мне нравится смотреть на океан, но не быть на его поверхности. И дело не в том, что я вижу слишком много воды, когда нахожусь в море.

- Я думала, что офицеры военно-морского флота в любую погоду стоят на капитанском мостике и внимательно всматриваются в туманный горизонт, стараясь заметить вражеские суда.

- Конечно, вахтенные офицеры обязательно стоят на мостике, но мы ни разу не увидели вражеского судна. Окружающие воды осматривают за нас наши самолеты.

- Я не знала, что вы служите на авианосце.

- Это корабль, набитый джипами. Я - офицер секретной службы. В мою задачу входит следить за полетами самолетов.

- Это трудно?

- Вообще-то нет. Но в условиях боя это не только трудно, а просто невозможно. Аппаратура пока что несовершенна, а подготовка тем более, поэтому связь зачастую прерывается. Вся система выходит из строя именно тогда, когда больше всего нужна. Не буду даже пытаться это описывать.

- В каком-то смысле вы уже сделали это. Наверное, приятно оказаться дома для разнообразия... - Но тут она вспомнила, что он сказал ей о своем разочаровании, и быстро добавила: - Вы сказали, что в вашем распоряжении три недели?

- Теперь остается восемнадцать дней.

- Вы собираетесь провести их здесь?

- Думаю, что да. Вряд ли я найду лучшее место.

- Никаких родичей в родных местах?

- Никаких. Родители мои давно умерли. Большинство друзей живут в Вашингтоне, но сейчас мне не очень хочется ехать туда.

Она совершенно бесстыдно уже начала строить планы. Не было никаких особенных препятствий к тому, чтобы ей взять отпуск теперь же. Даже если она продолжит работу и закончит переделку сценария, ее постановщик все равно занят другими вещами и приступит к постановке по ее сценарию разве что через много месяцев. Она и так уже почти решилась провести свой отпуск в Ла-Джолле. Здесь лучше, чем где бы то ни было, суша и море дополняют друг друга, как он выразился, и кажутся чем-то новым под солнцем.

Он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть ей в лицо.

- Вы живете в Ла-Джолле?

- Нет, но этот месяц проведу здесь.

- Наверное, живете в Голливуде?

- Да, последние несколько лет.

- Я бы не подумал, что вы из Голливуда.

- Голливуд кишит необыкновенными людьми.

- Я не это имел в виду. Вас нельзя назвать необыкновенной.

Она улыбнулась, глядя на него.

- Мои дела идут неплохо.

- Знаю. Это видно по вашей одежде. Но существуют и другие варианты.

- Какие другие варианты? Кухня и дети?

- Может быть.

- Я это пробовала.

- Завести детей?

- Нет, не детей. Но я некоторое время была замужем. Довольно давно. И без всякого успеха.

- Вот как! - воскликнул он.

Воспользовавшись благоприятным моментом, она продолжала: