Барбара Майклз - И скоро день Страница 6

Однако мне совершенно не хотелось снова очутиться у этих дурацких ворот. Наверняка в таком обширном поместье имеется и другой вход. Я вспомнила, что в одном месте в плотной стене кустарника имелась брешь, может быть, мне удастся найти проход в каменной кладке или хотя бы место, где ограда несколько ниже. Когда я нашла этот участок дороги и внимательно осмотрелась, то заметила неровную узкую тропинку, отходящую от основной дороги, которая тянулась параллельно каменной ограде.

Я подъехала прямо к этой едва заметной дорожке и остановила машину. Должно быть, этим проходом пользовались местные продавцы и слуги, но, судя по всему, нечасто или просто давно, так как не было заметно ни одного свежего следа. Тропинка тянулась до самой стены, на вид очень старой. Я повесила сумочку на плечо и сунула руки в карманы. Интересно, какой осел присвоил итальянскому климату эпитет «солнечный»? Вот уж с чем я никак не могла согласиться. Вчерашняя солнечная погода казалась мне исключением из правил, пока я стояла на промозглом ветру, раздумывая о том, что мне предпринять.

Наконец я решилась и направилась вперед по дорожке. Не успела я сделать несколько шагов, как ноги у меня промокли насквозь. Над стеной возвышались верхушки деревьев, и ни один звук не нарушал тишины, обитатели виллы не подавали признаков жизни. Я долго шла вдоль стены и в конце концов обнаружила то, что и рассчитывала найти. Конечно, это не была калитка в прямом смысле слова, видимо, время разрушило часть стены и ряд камней просто выпал, причем с наружной стороны образовалась горка кирпичей, которой я воспользовалась, чтобы взобраться на стену немного погодя.

Первое, что я увидела, — это заросли кустарников. Полагаю, что я наделала достаточно шума, пока лезла наверх, и еще больше шума — пока пробиралась сквозь кустарники. Но тщетно я надеялась услышать хоть какой-нибудь звук в ответ на мое вторжение на чужую территорию — ничего, кроме собственного дыхания. Тишина стояла такая, что это место начинало напоминать мне кладбище. Выбравшись наконец из зарослей, я обнаружила, что оказалась в некоем подобии сада. Мне вдруг пришло в голову, что будет нелегко выбраться отсюда, если только в ближайшее время никто не появится. Со всех сторон меня окружали деревья и кустарники; если когда-то в этих местах и были проложены тропинки, то теперь они бесследно исчезли под толстым слоем дерна. Решив никуда не сворачивать, я шла вперед, пока не оказалась в следующем садике, точнее, который когда-то был садиком, затем — еще в одном и еще...

В голове у меня теснились смутные представления о том, как должно выглядеть подобное поместье, но то, что я увидела, не имело ничего общего с картиной, сложившейся в моем воображении до приезда сюда. Здесь не было даже намека на широкие террасы, искусственные водоемы и аккуратно подстриженные газоны; не было ничего, кроме небольших лужаек, окруженных со всех сторон деревьями, которые создавали ощущение пребывания в закрытом помещении, где почему-то отсутствует потолок. Один из виденных мной участков напоминал сад с причудливо подстриженными растениями: если приглядеться повнимательнее, можно было заметить в зарослях фигуры животных или очертания мифологических персонажей. Однако к этим произведениям искусства, похоже, давно не прикасались ножницы садовника. Кое-где вообще было уже невозможно разобрать первоначальный замысел, можно только догадываться, что такая форма не существует в природе сама по себе и требует вмешательства человека. Молодые побеги, не знающие заботливых рук, тянулись к свету, придавая растениям жуткий вид и делая их похожими на непонятных монстров.

В конце концов я добралась до распахнутых ворот, за которыми виднелось открытое пространство. Немного помедлив, я с опаской вошла внутрь. За воротами тянулись посыпанные гравием узкие дорожки, кустарник тут тоже требовал ухода, но, в отличие от тех джунглей, по которым я пробиралась раньше, что-то подсказывало мне, что здесь я могу рассчитывать на встречу с людьми. Совсем недавно здесь кто-то был. Кустарники оказались зарослями азалий и рододендронов; свежая зелень ярко выделялась на фоне пожухлой прошлогодней листвы. Оглядевшись по сторонам, я выбрала одну из тропинок и направилась по ней в глубь сада. Неожиданно раздавшийся вопль заставил меня замереть на месте. Что-то, со свистом рассекая воздух, неслось прямо на меня. Совершенно инстинктивно я протянула руку вперед...

Интересно, как вы поступите, если вам прямо в лицо летит большой коричневый совершенно круглый предмет? На этот вопрос может быть только один разумный ответ, особенно если вы нарушили границы чужого владения: вы постараетесь увернуться. Если у вас, однако, имеются два старших брата, которые мечтали стать футболистами и войти в американскую сборную, то вы инстинктивно попытаетесь поймать этот предмет.

Так и есть, это футбольный мяч. Мои глубоко запрятанные рефлексы узнали его еще до того, как руки поняли, что им делать. Все происходящее выглядело так неправдоподобно, что я ощутила себя Алисой в Стране Чудес. Ноги вдруг стали ватными, и я шлепнулась на землю, продолжая крепко прижимать мяч к животу. Спустя столько лет звенит предостережение: "Никогда не выпускай мяч до тех пор, пока не услышишь свистка судьи, иначе какой-нибудь шустряк завладеет им и застанет тебя врасплох, сестренка... "

Из-за кустов показался мальчик и осторожно направился в мою сторону. На вид ему было лет десять, и выглядел он совершенно беззащитным. Мальчик изо всех сил старался сдержать восторженную улыбку, что, правда, у него получалось плохо.

— Вот это удар! Если бы я сразу разглядел, что ты всего лишь девчонка, я не стал бы бить так сильно!

Я изумленно вытаращилась. Он явно был не американцем, несмотря на тот пас, что я приняла. В его не совсем правильном английском слышался заметный акцент, и одет он был не просто как европеец, а как европеец прошлых лет. Повсеместно принятые джинсы, как мне до этого казалось, уже успели стать униформой мальчишек со всего света, но этот парнишка был одет в серенькие фланелевые шорты, гольфы и серенький свитерок. Ему следовало бы носить одежду более ярких расцветок. Желтоватого оттенка лицо имело несколько болезненный вид. Он был очень худеньким, однако не по этой причине не могла я отвести от него удивленного взгляда. У мальчика были темные взлохмаченные волосы, тонкий, чувственный рот и глаза серебристо-серого цвета с такими темными, густыми и длинными ресницами, что казалось, тут не обошлось без туши.

Это были глаза Барта.

Улыбка на его лице начала медленно угасать.

— Тебе больно? Ты здорово взяла мяч, совсем неплохо для девчонки.

Я перевела дыхание.

— Это был прекрасный удар! Браво!

Он опустился на корточки рядом со мной.

— У тебя отличные руки, — любезно заметил он, но затем с беспокойством переспросил: — Я правильно говорю? «Отличные руки».

— Все верно, — заметила я, не в силах удержаться от смеха. — Боюсь, что мои братья все-таки не согласились бы с тобой. Они называли меня Дырявые Руки. Надеюсь, что сейчас мне удалось принять неплохой удар.

— Ты поиграешь со мной еще? — С надеждой произнес мальчик, заглядывая мне в глаза.

— Конечно, поиграю. Дай только перевести дух. У меня перехватило дыхание.

— Может быть, ты посидишь на скамейке и немножечко отдохнешь?

Он помог мне подняться на ноги с тем же старомодным изяществом, которым отличался и его костюм. Мы уселись с ним рядышком на скамейку.

— Меня зовут Пит, — с вызовом произнес он и протянул руку.

Пожав ее, я вернула ему мяч.

— А я — Кэти. Пит? Замечательное имя, но мне кажется, что для итальянского джентльмена оно должно звучать иначе, ну, скажем, Пьетро.

— Я итальянец только наполовину. Другая моя половина — американская.

— И какая же половина? — с улыбкой поинтересовалась я.

— Мамина.

Я засомневалась, правильно ли я все понимаю. Непонятно, в каком времени он упомянул свою мать — в настоящем или в прошедшем, однако, до меня дошло, что его мамы нет с ним рядом. Может быть, это подсказали мне его глаза и ресницы, которые предательски задрожали при упоминании о матери.

— А твой отец?.. — спросила я немного погодя, решив не употреблять глаголов и временных форм.

— Я прожил в Америке всего один год, — уклончиво ответил он.

— Так это там ты научился так здорово играть в футбол?

— Да. А ты где научилась? Я думал, что девочки не умеют играть в футбол.

Я начала рассказывать ему о Джиме и Майкле.

— Все свое свободное время они посвящали тренировкам, с августа по декабрь, а когда некому было составить им компанию, они ставили меня на ворота. Я радовалась, когда они приглашали меня поиграть с ними, обычно мне приходилось проводить все свое время в гордом одиночестве. К счастью для меня, а может быть, и для них, игра мне доставляла удовольствие.