М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая Страница 6

— Хоть бы в жизни так выглядеть, — отозвалась девчонка, заглядывая ему за плечо. — Здорово делает, правда?

Д.Э. только мычал. Наконец, отдал карточки фотографу.

Карточки быстро спрятали в кармане пиджака.

— Молодой человек, молодой человек! Я показал бы вам такие вещи! Я делал этому богоугодному заведению карточки для волшебного фонаря. Эх, какой был успех! Но он, как ни жаль, похоронен под всеми этими руинами.

— Это на первом этаже, что ли?

Д.Э. бесшабашно улыбнулся, и, не успели его ухватить за руку, ссыпался вниз по лестнице.

— Ой, дурак! — Ширли хлопнула себя по щекам. — Стой, ну-ка стой, угробишься ведь!

— Ни за что! — донеслось с лестницы.

Ширли выругалась, сунула босые ноги в туфли и рванула следом.

— Стой, кому говорят!

В темноте пахло дерьмом и штукатуркой, пыль попадала в нос и рот, оседала на ресницах.

— Ой, дурак! — шепотом причитали под локтем. — Тут же ступенек нет! Пошли, говорю, назад!

Джейк остановился.

— М-не-а, — помотал он головой, поймал Ширли за руку и заставил спрыгнуть вместе с собой.

Девчонка визжала, как поросенок, а этот засранец смеялся.

— Эй! — послышался сверху голос М.Р. — Уводите его оттуда! Его, пьяного, на подвиги тянет!

— Ну, какие, сэр, подвиги! — откликнулся Д.Э., задирая голову. — Нормальное дело! Тоже еще, подвиги нашли!

Обломок потолка не только размозжил пианолу. В комнате Иды был теперь интересный провал в полу. Та относилась к нему философски и даже навострилась извлекать пользу: выбрасывала в провал мусор. М.Р. туда сам чуть не сверзился, — в темноте, да когда такая качка, — Ида удержала.

— Какой вы скромный, сэр! — хмыкнул он.

— А вы думали!

— Ида, ну пусти! — отбивался Дюк. — Пусти, кому говорят! Компаньон, она меня щекочет! Ай, спасите!

Послышался шум, «майн Готт!», «Доннерветтер!», посыпалась штукатурка, потом шмякнулось, и внизу образовалась свалка:

— Куда ж ты лезешь, балда! Шеи не жалко?

— Я как лучше хотела!

— Осторожно! Зачем вы меня роняете! Вы сломаете мне ноги!

— Ты бы лучше с руки моей сошел, умник!

— Показывай давай, — потребовал Джейк.

Его еще шатало. Козебродски, кряхтя и охая, поднялся тоже.

— Мой костюм! Вы знаете, что это за костюм? Вы не знаете, что это за костюм!

— Там, — Ширли показала рукой, и отряхнула рукав в темноте, — вон, в углу, где пианола.

— Ой! — М.Р., одновременно споткнулся и обрадовался, приземляясь на предмет, который с первого взгляда принял за буфет на высоких гнутых ножках, — музыкальный автомат!

Он попробовал бросить в щель десять центов — все равно теперь не деньги, но монетка со звоном вываливалась.

Ида забрала ее, послюнявила, бросила в щель и врезала автомату под дых. Тот скрипучим голосом, с середины, завел рэгтайм.

— Полный, наверное, — предположил Джейк. — Сейчас откроем.

— Разбежался, — отмахнулась Ширли. — Смит еще тогда все выгреб. Он так каждый день делал.

— Это хозяин, что ли?

— Был хозяин, молодой человек, — охотно откликнулся, отряхивая лацкан, фотограф, — пока не отправился на небеса. Кого здесь только не было! Мадам Клотильда — ах, какая была женщина! Золотое сердце. Пятнадцать штук барышень — прелестные, некоторые совсем девочки, самой младшей всего четырнадцать. Кухарка — ах, какая была кухарка! Золотые руки! Прислуга — вы не видели комнат в других домах, иначе поняли бы, что я имею в виду. В баре — самый лучший виски во всем Сан-Франциско! Ну, еще трое очень прытких молодых людей…

— Они что, тоже? — поразились искатели приключений.

— А?

Фотограф, смеясь, махнул рукой.

— Предоставляли, вы имеете в виду? Да нет! Они, как бы вам сказать, обеспечивали процветание и безопасность заведения. Хотя, конечно, и это при желании можно. Некоторые…

— У нас еще другая штука есть, — Ширли добыла из кучи мусора красный жестяной барабан на ножках с окошечком для просмотра и ручкой, чтобы крутить.

— Движущиеся картинки показывает. Два цента просмотр, джентльмены.

Д.Э. цапнул устройство и приник к окошечку.

— Да, — протянул он, — было, на что посмотреть. Тоже ваших рук дело?

Фотограф только вздохнул.

— Ах, какой был успех, какой успех! Вы бы видели эти очереди в приемной!

— Кто теперь тратить на такой! — Ида вернула в нормальное положение перевернутую бархатную скамеечку, и села, закинув ногу за ногу. — На танцен… на угостить девушка выпить…

— Кстати, дамы, — Джейк не переставал крутить ручку, одновременно отпихивая плечом компаньона, — а… Да погоди ты!

Он все-таки отдал штуку М.Р.

— … а сколько стоило-то удовольствие провести с вами вечер?

— Вот чтоб я так мог, — теперь уже М.Р. приклеился к аппарату. — Взять, да и спросить запросто. Да еще так!

— Нет, ну а что? — поморгал Д.Э. — Сказано-то, два семьдесят пять, а еще музыка, а еще выпивка девчонкам, да еще всякие эти штуки!

— Тебе со скидкой, — Ширли потрепала его по волосам.

— Ну, Ширли!

— Ой, да какая тебе разница!

— Нет, ну правда!

Ида засмеялась.

— Правда, майн кляйнер, есть то, что клиент должен платить, пока имеет, чем платить, — сказала она. — Танцен унд угощения, унд волшебный фонарь — хотя бы полчаса. Тогда можно подниматься с барышня наверх.

— И не задерживать ее слишком долго, — добавила Ширли.

— Долго — это сколько? — кстати поинтересовался Джейк, пытаясь опять отобрать у компаньона аппарат.

— Пятнадцать минут — неприлично, — сообщила Ширли. — Столько никто не торчит.

— А сколько торчат? — уже заинтригованно спросил Д.Э.

Ширли пожала плечами.

— Ну, минут пять, не больше.

— Надувательство! — возмутился М.Р.

— Грабеж! — согласился компаньон, внимательно рассматривая на аппарате сначала щель для монет, потом переворачивая его вверх тормашками.

— Каждый делать деньги, как он возможно, котьеночек, — Ида развела руками.

— А зато до того надо уж расстараться, предложить клиенту все, что только можно, — порадовала Ширли. — Все, на что только согласится. За отдельную плату. Ой, вон он!

— Клиент? — ужаснулись джентльмены, оборачиваясь.

— Да нет же, фонарь! — Ширли повернула Д.Э. лицом к куче обломков с рухнувшими портьерами. — Туманные картины! Вон, видишь, ящик торчит?

— Дайте! — потребовал фотограф.

Он снял вытяжную трубу, выкрутил горелку, налил в нее из бутыли керосин, затем вернул горелку на место, открыл сбоку дверцу, повозился с фитилями. Потом достал картонную коробку, из нее с большой осторожностью извлек тонкую металлическую сетку, аккуратно надел на горелку. Чиркнула спичка. Запахло жженым керосином. Фотограф привинтил трубу на место, достал из ящика обойму и посмотрел на Ширли. Та вдруг надулась и сделала вид, что она ни при чем.

— Мисс Страусс! — с упреком сказал Козебродски. — Может быть, вы, фрейлейн Закс!

Но Ида молча помотала головой.

Ширли шмыгнула конопатым носом.

— За просмотр деньги платят, — сообщила она.

Козебродски всплеснул руками.

— О, женщины! Молодые люди, умоляю, дайте им что-нибудь!

Ширли моментально воспрянула духом. Даже не стала дожидаться, пока искатели приключения закончат шарить в карманах. Она мышкой проскользнула через пролом в стене, протопала поверху и уже через несколько минут вернулась с простыней. Не самой безупречной простыней на свете, но темнота и любопытство двоих джентльменов в значительной мере скрыли этот огорчительный эффект.

— В Англии, — бормотал Козебродски, вставляя в обойму картинки, и тут же прикладываясь к бутылке, которую вытащил из кармана, — такие вещи называются «Что видел дворецкий».

Карточки, в самом деле, были сделаны так, словно вы подглядывали в замочную скважину.

— Ой, — бормотали компаньоны. — Ничего себе! Ой, посмот… нет, лучше не смотри! Ой, ты видел!

Гудела лампа. Дамы на экране падали в объятия кавалеров и потом проделывались такие шалости, что фотограф, посмотрев на компаньонов, прокашлялся.

Это люди соглашаются вот так позировать? — изумился Джейк.

— Ну, — фотограф нервно засмеялся, — как сказать. Немного специальных фокусов требуются непременно. Иначе меня бы просто убили.

— Ничего себе! — подскочил М.Р.

— Что вы хотите сказать в этом смысле? — обиделся Козебродски.

— Во-первых, — заявил Дюк, — при съемке возникает сильный дым. Во-вторых, а как же магний? От этой же вспышки кто угодно, как бы он там ни был занят, вскочит и побежит бить вам морду!

— Нет, молодой человек, нет. Никто ниоткуда не вскочил и никто никуда не побежит. Все останутся на своих местах.

— А вспышка? От нее еще и звуки!

— Вспышка совершенно необязательна.