Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив Страница 6

– Ставь свою тачку, здесь, на проезде. Она не мешает, я выезжать не буду. Закурить не найдется?

Скударь отдал ему почти полную пачку сигарет.

– Спасибо! Но мне только одну.

– У меня еще есть в бардачке! – сказал Рюрик выныривая из салона машины с огромным букетом роз и коробкой конфет.

– Ну, тогда ладно!

Дверь в подъезд была нараспашку открыта. Скударь нажал в лифте на кнопку седьмого этажа. Лифт был новый, но порядочно исписан доморощенными рифмоплетами. Волнуясь, Скударь доехал до нужного этажа, вышел, поправил галстук, посмотрел на букет и лишь после этого нажал на кнопку звонка. Дверь открылась и его, как в былые времена за руку затащили в квартиру. Не успел он подать цветы и освободить вторую руку, как на шее у него висела та, единственная, с которой он мысленно жил все эти годы. Его облизали, исцеловали, и повели на кухню. На ту же самую кухню, где он любил давить бычки в чайном блюдце.

– Подожди! А где дети?.. Муж?

Смеющиеся, счастливые глаза выглянули в окно.

– Детей я отправила в кино, и на автоматы, они у меня давно просились. А муж, вот он, Жигули ремонтирует.

– Так это твой муж?

– Мой! Он тебе не понравился?

– Почему не понравился? Понравился! Видный шкаф. Я с ним даже немного поговорил.

Окунувшись в свое далекое далеко, а теперь снова близкое и такое родное, Рюрик потерянно улыбался.

– А если он придет?

Она, как всегда отвечала невпопад.

– Ты не бойся его, он у меня смирный. И не ревнивый.

Скударю почему-то вдруг стало стыдно. Он только сейчас уяснил себе, как наверно муторно было ей, когда подначивали ее подружки, спрашивая, через сколько месяцев вновь появится ее студент женишок.

Она засыпала его вопросами. Где он живет? Сколько у него детей? Помнил ли все эти годы ее? Почему ни разу не позвонил? Почему тот раз ушел? И гладила, гладила его лицо.

– Я за этот миг, чтобы только увидеть тебя, пол жизни готова была отдать. Ненаглядный мой, у тебя уже седина начала пробиваться?

Те же ласковые руки, так же нежно, как и раньше ерошили его жесткие волосы.

Сквозь тонкий халат он чувствовал родное и близкое тело. На глазах навернулись слезы, Рюрик спрятал сумрачное лицо, на котором нервно ходили желваки, у нее в волосах. И будто нырнул в обволакивающего дурманом любви и неги, туман. На душе стало тепло и покойно. Он тоже кому-то нужен на этой земле.

Говорят, самые несчастные люди на свете детдомовцы. Поэтому они и ищут всю жизнь тех, кто оставил их пылинкой в этом огромном мирозданье. Пусть хоть кто они будут, но пусть в сознании появится ниточка, что ты не одинокий каменный истукан, стоящий на ветру среди чужих, равнодушных человеческих судеб.

– Ой, что же это я? Даже чаем тебя не угощу! – вдруг встрепенулась она. – Хочешь взглянуть на мою квартиру. Хотя ты ее знаешь.

Для приличия Скударь заглянул в комнаты. Ухоженная, отремонтированная, сверкающая чистотой как операционная палата, столь знакомая ему квартира, пахла уютом и солнечным светом. Вот детский рабочий стол. В кружке тщательно заточенные карандаши, аккуратная стопка бумаги. Ничего лишнего. А по бокам книжные шкафы, книжные полки. Средний достаток дополнялся заботливой женской и мастеровой мужской, руками.

Скударь вернулся на маленькую, но уютную кухню. Она прижалась к нему, и пока чайник грелся на плите, они стояли тесно прижавшись, друг к другу. Немного надо человеку для счастья. Только кто нам об этом расскажет? Безжалостное время неумолимо гонит человека к финишной черте оставляя ему на последнем вздохе лишь память о самых светлых днях его жизни. Как вернуть их?

Рюрик сподобился. Повезло ему. Он теперь знает, как проживет этот месяц. Только сын, и его ненаглядная. Он выпросит у нее свидания. Пусть украдкой свидания, пусть урывками, но выпросит. Просто побыть вместе. На скамейке посидеть, поглядеть на взволнованное, полузабытое лицо.

Входной дверной звонок неожиданно залился веселой трелью. Арина выглянула в окно.

– Это муж наверно, Лешка мой. Да, ты не стой, садись!

Из коридора, как бы оправдываясь, доносился басовитый, мужской голос:

– Ариш, забыл отвертку крестовую на балконе!

Муж проследовал мимо Скударя, и открыл балконную дверь.

– Сиди, сиди! – успокоил он Рюрика, когда тот попытался встать, освобождая проход. – Ты мне не мешаешь.

– Может с нами чай попьете? – предложил нахальный гость. Муж Алексей отрицательно покачал головой.

– Ну, вот, сигареты отобрал, теперь еще и конфеты поем. Пейте без меня. Мне еще долго ковыряться.

За ним захлопнулась входная дверь.

– Ариш, а он тебя не ревнует? – с удивлением спросил Скударь.

– А к кому? Ты был и сплыл, а больше ревновать не к кому.

– А что он подумает сейчас, кто к тебе приходил?

Она хитро улыбнулась.

– Гм. м! Мне самой интересно стало. А действительно, что он подумает, когда вечером домой придет?

Скударь попробовал придать лицу серьезное выражение.

– Ну, правда, хватит издеваться, что ты ему скажешь?

Арина тоже посерьезнела. Она счастливо засмеялась.

– Скажу, что это ты приходил, через пятнадцать лет, два месяца и семь дней, вспомнил!

– Ты правда считаешь дни с нашей последней встречи?

Она кивнула головой.

– У меня с сегодняшнего дня пойдет новый отсчет! Пусть муж знает.

Этот вариант, не устраивал Скударя. Он хотел последний месяц видеть свою лебедушку. Каждый день видеть. Через день видеть, но видеть. Он так ей и сказал:

– Я скоро насовсем уеду, через месяц.

– Куда?

– В Австралию. Далеко, навсегда!

– Ох!

Скударь тщательно подбирал слова.

– А пока не уехал, ты сможешь хоть несколько раз, хоть разок встретиться со мной?

Арина благодарно улыбнулась и припала ему на плечо.

– Счастье мое. Сколько лет я мечтала услышать эти слова! Пусть я буду нехорошая, неблагодарная перед мужем, перед детьми… я все переступлю… я была твоею, твоею и осталась. Господи, вымолила я тебя. Хочешь, я сейчас с тобою уйду?

Скударь был потрясен. Никто, никогда не отдавал ему себя без остатка. Наоборот требовали, и требовали с него. И быть таким слепцом? Прозреть, и когда? Когда остался до роковой черты короткий отрезок, месяц, от силы два? Он обвел затуманенным взором эту уютную, чистенькую кухню, где каждый предмет лежал на своем месте. А ведь он мог здесь жить.

– Если уйдешь, то, как через месяц вернешься? – непроизвольно спросил он свою единственную любовь.

– Я от тебя никогда не уходила.

Скударь может быть единственный раз в жизни и поступил бы так, увел ее совсем, но этот отмерянных ему жизнью месяц, не позволил стать отъявленным мерзавцем и подлецом. И так он собрался уворовать кусочек чужого, семейного счастья. Поэтому он осторожно заявил:

– Я сейчас уйду. Вот тебе мой телефон, домашний и сотовый. Можешь звонить в любое время. С машиной я буду стоять каждый день с десяти утра вон за тем домом.

– Раньше ты такой не был! – первый раз посмела обидеться Арина.

– Все познается в сравнении.

Как в давние времена Скударь, почувствовал себя шахиншахом. Не слушая Арину, он втолковывал ей собственный план, казавшийся ему самым бескровным и безболезненным в этой непростой ситуации.

– Если твой муж на выходе спросит меня, кто я и зачем приходил, я ему скажу, что я твой бывший сокурсник. Ты что закончила?

– Медучилище! В больнице, в физиокабинете работаю! Больница, на параллельной улице. И еще институт культуры.

– Вот и отлично! – обрадовался Рюрик. – Скажу ему, что я благодарный пациент. Ты меня от аллергии вылечила.

– У тебя, правда, аллергия? На что?

– На никчемную жизнь!

– Да как я тебя могла от нее вылечить?

– За один раз, взяла и вылечила!

Она пошла его провожать до двери.

– Завтра не смогу, а вот послезавтра, с утра часов с десяти, подъезжай к больнице, я отпрошусь. У меня отгулы есть. Сюда, в нашу районную поликлинику.

Они еще долго стояли у закрытой двери прижавшись друг к другу. Потом Рюрик спустился пешком во двор. Его счастливый соперник, уткнув голову под капот автомобиля, увлеченно возился с двигателем.

Глава III

Скударь действительно за один сеанс излечился от аллергии на жену и тещу. В тот же день, а это была суббота, он поехал к ним на дачу. Теща с женой встретили его сумрачно. Вернее никак не встретили. Даже, здравствуй, не сказали.

Клавдия с матерью стояли на пороге трехэтажного кирпичного дома, построенного на его деньги, и похоже не собирались пускать его внутрь. «Ну и черт с вами», подумал Скударь, «тут даже будет лучше с вами разговаривать». Пусть и теща слышит, и мотает себе на ус. Достали.

– Клавдия, есть разговор! – жестко заявил Рюрик.

– Слушаю.

– Клавка, давай разводиться!

– Давай! – в ее ответе сквозило откровенное равнодушие. – Почитай, мы с тобой и так два года в разводе. Нельзя же эту собачью жизнь, что ты установил, назвать семейной. Так жена с мужем не живут. Встретились, обнюхали друг друга и разбежались. Ты как кобель приблудный, со мной живешь.