Евгений Кукаркин - Смерть всегда движется рядом Страница 6

- Все вышли?

- Один остался. Еврей. Так было и в других частях.

- У меня создается впечатление, что Египет и не воевал, - сказала Гамиля.

- Воевал. Я сам был советником подразделений смешанных или чисто египетских. Другое дело, что опыта у египтян нет. Сначала их били, потом они научились бить.

- А я даже не разу не выстрелил ни из пистолета, ни из автомата, нас сразу окружили и взяли в плен. И это в самые первые дни войны.

Раздалась музыка и Салим пригласил Шери на танец. Я пригласил Гамилю.

- Наверно, ты все-таки колдунья. Признайся, что встречу с Салимом наколдовала ты?

- Нет. Если бы я была колдуньей, то сначала околдовала тебя.

- По-моему, для этого и не надо быть колдуньей. Еще там на балу, ты покорила меня.

Она остановилась.

- Это ты серьезно?

- Это наша вторая встреча и я опять от тебя в восхищении.

- А как же Шери?

- Ни как. Она прелестна. Когда я ее вижу, то испытываю чувство вины.

- Почему так?

- Я скажу тебе одну тайну. Это я убил Салима, расстреляв его танк.

Гамиля с ужасом на лице оттолкнула меня.

- Не может быть.

- Увы, это так.

Мы стояли столбняком среди танцующих пар. Наконец Гамиля пришла в себя.

- Мне что-то холодно. Я хочу уехать от сюда.

- Хорошо. Я сейчас все устрою.

Мы вернулись к столику. Подошла Шери с Салимом.

- Салим, ты не можешь мне помочь?

Он и остальные с недоумением смотрят на меня.

- Я скоро уйду встречать свои машины, а ты не отвезешь девушек к Шери домой. Гамиля покажет кому отдать ключи.

- Хорошо, Александр. Я все сделаю не беспокойся.

Салим и Шери пошли танцевать опять. Мы с Гамилей молчали. Вдруг она встрепенулась.

- Александр, как же ты можешь смотреть ей в глаза?

- Я пытаюсь этого не делать.

- Но ведь все равно, подходишь к ней, говоришь, целуешь руку.

- Гамиля, это все сложно. Я не призираю Сабира. Да, он удирал из боя и сестра не виновата, что брат сорвался и погиб. Я подхожу к Шери как к женщине и не пытаюсь вспоминать о Сабире.

- Это все чудовищно. Что с ней будет, когда она узнает, что это сделал ты?

- Кончиться разминирование и я уеду. Мы больше, может быть, никогда не встретимся. Пусть она меня ненавидит уже исчезнувшего.

Гамиля затихла и когда подошли Салим и Шери я сказал.

- Ну что ж. Прощайте, друзья. Вот ключи, Салим.

Нежно целую дамские руки и крепко жму руку Салиму.

Танки уже переоборудованы подвесками с тяжелыми "блинами". Мансура нет, но мне наплевать на это, я провожу инструктаж.

- Пойдете за мной елочкой, растояние между танками 10-15 метров. Идти след в след предыдущей машины. Рацию держать открытой. Остановился первый встали остальные, близко друг к другу не подходить. Сидеть только на мешках с песком, руками до брони не прикасаться, только за подвесные ручки. В форме одежды допускаю отклонения. Вопросы есть?

Все экипажи танков молчат.

- Готовность через тридцать минут. По местам.

Приехал почему-то в гражданском, оперативник, который мне должен указать районы минных полей.

- Где карты? - спросил я его.

Он пальцем постучал по своей голове.

- Здесь.

Я плюнул от злости и полез в башню танка.

- Полезайте за мной.

- Я? Но мне нужно руководить от сюда.

- Лезь сюда говорю. Иначе силой затолкаю.

- Вы не имеете права. Вы даже по званию ниже меня.

- Эй, - крикнул я, бездельничающим в этот раз, башнерам, - возьмите этого и запихните в танк.

Возмущенный оперативник, отталкивая руки солдат сам лезет в машину.

Танк качнулся и пошел громыхать "блинами" по земле. Оперативник уже молчал и в ужасе смотрел в левый триплекс.

- Куда идем?

Он мотнул рукой прямо и сглотнул слюну.

Уже тридцать минут идем по выжженной солнцем земле. В коробке нечем дышать, несмотря на воющие вентиляторы. Мы разделись до трусов, но пот течет ручьями, он застилает и щиплет глаза. Звякнули блины, танк дрогнул и сейчас же осколки забарабанили по броне. Следующий толчок, опять гудят осколки. Мы вступили на противопехотные минные поля. Оперативник успокоился, он при каждом толчке машины уже не жмурит глаза, а следит за горизонтом.

- Когда поворот? - спрашиваю я.

Он молчит и рука опять идет вперед. Прошло еще пол часа. Взрывы кончились, но я забеспокоился.

- Где другие поля? - ору я оперативнику.

Он беспомощно разводит руками.

- Нет ориентиров.

- Механик, сколько прошли?

- 4 километра 720 метров.

- Это не отправная точка?

- Нет. Нет ориентиров.

- Ну и сволочь же, ты. Механик, стой.

Мы встали.

- Ты хоть скажешь куда сворачивать?

- Нет.

- Фу, мать твою.

Я взял включил рацию на передачу и прижал ларингофоны к шее.

- Слушать всем экипажам. Мы сворачиваем вправо в обратный путь. По внешнему обводу радиуса иду я, остальные пристраиваются ступенькой, растояние держать такое же. Вперед.

"Блины" опять зацокали впереди танка. мы сворачиваем вправо.

Сильнейший удар подбрасывает машину. Грохочут по броне крупные осколки. Я ударяюсь пробкой шлемофона в какой-то кронштейн. оперативник мычит, он лежит скорчившись на мешке с песком и кровь течет у него из носа. Мотор глохнет.

- Все живы.?

- Все в порядке командир, - говорит механик.

Оперативник шевелиться на мешках с песком. Откидываю люк и высовываюсь по пояс. На "лапе" изуродованы три "блина", под ними дымящаяся яма.

- Механик двигатель работает?

Взвыл дизель.

По рации передаю: " Всем придерживаться установленного порядка".

Мы опять ползем впереди. Повернули на обратный путь. Опять минное поле. Хлопают взрывы.

Мы вернулись к своим палаткам. Оперативника вытаскивают из машины и увозят на скорой помощи. Ко мне подошел Мансур.

- Как дела, Александр?

- У вас в штабе сидят говноперы. Не могли прислать карту минных полей. Видишь как изуродовались?

- Красиво.

- Этот болван, от штаба, даже не мог ориентироваться по карте.

- Ладно, я им скажу. Тебе привет от стольких женщин, что я забыл их первоочередность.

- Спасибо.

Новый представитель штаба был одет как на парад. Он представился мне.

- Капитан Кариги.

- Карты привезли?

- Да.

- Полезайте в машину.

- Но мне приказано следить от сюда.

- Кто приказал?

- Полковник Али.

Я попросил соединить меня по рации со штабом бригады.

- Господин полковник, здравствуйте. Говорит старший лейтенант Скворцов... Мне нужны карты минных полей... Да, прибыл... Нет, с картами он мне нужен в машине, как же определять точки поворота и отклонения от азимута... Хорошо, пусть отдает карты и сидит здесь... Есть, передать микрофон.

Я передаю микрофон капитану. Он переговаривает с полковником. Потом в расстроенных чувствах подходит ко мне.

- У вас есть в чего-нибудь переодеться?

- Мы все сидим в танке голышом.

- Как голышом?

- Раздеваемся и сидим. Жара дикая, в одежде свариться можно.

Капитан нехотя лезет с портфелем в люк и мы раздевшись и поудобней устроившись, тронулись крушить минные поля. Первая мина-попрыгушка вылетела из под блина через 15 минут, выкинув букет шрапнели, который забарабанил по броне. За ней загрохотали другие взрывы. Начался будничный день. Капитан вел себя молодцом. Четко указывал повороты, но карт мне в руки не давал.

Прошло три дня. Мы только собрались протраливать очередной участок, как к палаткам подъехал джип. Из него выскочила Дорри и важно выполз Мансур.

- Здравствуйте, лейтенант Скворцов. Я добилась, что бы меня отправили к вам. Капитан Мансур любезно разрешил мне проехаться с вами и посмотреть как идет разминирование.

- Он этого не мог сказать. Правда, Мансур?

- Это разрешение командующего. Я ничего здесь сделать не могу.

- Хорошо. Раз вы получили разрешение, предупреждаю, в танке надо раздеваться до гола.

- Вы с ума сошли. Это еще зачем?

- В танке жара.

- Я и так выдержу.

- Как хотите. Одетой не пущу. Эй, по машинам.

- Хорошо, я согласна. В какую машину мне лезть.

- В эту. Капитан Кариги уступите даме место, полезайте в соседний танк.

Мы залезаем в танк. Дорри думает, что мы шутим и с удивлением смотрит как мы раздеваемся до трусов. Она неуверенно начинает раздеваться. Под рубашкой у нее нет лифчика и грудь свисает своей полнотой вниз. Дорри остается в белых трусиках.

- Вот ваш триплекс. Снимать через него можете?

- Ни разу не пробовала.

- Теперь оденьте тапочки, шлем и перчатки. Вот так. К броне не прикасайтесь. Сидите на мешках с песком и держитесь за эту висящую ручку. Механик трогай.

Машина качнулась и в такт качнулись груди Дори. Мы поползли к спрятанной в земле смерти.

Первый разрыв ошеломил Дорри. Она отпрянула от триплекса, потом профессиональное любопытство заставило ее крепко вцепиться в окуляры. Она уже ничего не замечала, ни своей наготы, ни окружающей обстановки. Через 15 минут мы все истекали потом. По коже Дори потекли ручьи. Она под тусклой лампочкой блестела, как натертая маслом.