Наталья Никольская - Все сошли с ума Страница 6

У меня не было причин жаловаться на своего шефа, если не считать его постоянного вмешательства в ход проводимых мной расследований и в мою личную жизнь. Мое положение разведенной женщины не давало ему покоя, и он считал себя просто обязанным помогать мне словом и делом. Он выступал в роли мудрого советчика, когда в кабинетных беседах пытался донести до моего сознания, как это разумно и прекрасно — жить парами. Иногда он брал на себя роль легкомысленной свахи, пытаясь свести меня с некоторыми из своих солидных друзей и приятелей.

— Да ты, Валентина, не кипятись! Я просто так полюбопытствовал, а ты — с места в карьер! Олег-то не приходил?

— Звонил. — Нехотя ответила Вершинина.

— И все? — разочарованно произнес Михаил Анатольевич.

— В гости набивался. Но у меня были другие планы.

— Правда? Все-то ты от меня скрываешь! Могла бы и поделиться хоть раз со своим старым другом!

— Он, естественно, не меня хотел увидеть, а Максима.

— А как он с Мариной своей поживает? Доволен?

— Меня это не интересует. Главное — чтоб о сыне почаще вспоминал. Материальная сторона меня не волнует, просто чтоб не забывал, что у него сын подрастает, внимание ему оказывал. Максим его любит!

— Это понятно, — Мещеряков закурил, — а кто этот твой новый на «ауди»?

— Ну, шагу не шагнешь, чтобы кто-нибудь не узнал! Приятель. Ты удовлетворен?

— Удовлетворен. — С обидой произнес Мещеряков. — Ладно, не хочешь о личном, — потер он свой тройной подбородок, — расскажи че у тебя на работе новенького.

— Расследование начинаю, Миша…

— А я почему об этом не знаю?

— Не успела доложить — праздник был. — Усмехнулась Валандра.

— Когда ж ты успела клиента-то подцепить? — хитро прищурился Мещеряков.

— Он сюда позвонил, а потом ко мне домой подъехал, — не моргнув глазом, сказала Вершинина.

— На дому прием ведешь, значит?

— Клиент, Миша, солидный. Я твоей формулировкой пользуюсь. И дело конфиденциальное. — Вершинина шутливо понизила голос.

— Не слишком ли много таинственности?

— Прямо уж не знаю, Миша, посвящать ли тебя…

— У тебя, никак, секреты от шефа завелись? Так кто же он, твой мистер Икс?

— Мэр наш.

— Дыкин? — как-то бессмысленно заморгав, переспросил Михаил Анатольевич.

— Негативы ему нужно найти. Если не найдем — ему каюк! Его на какой-то вечеринке один фотограф-любитель в компании с Шаровым заснял. Сам понимаешь — дело серьезное!

— Подожди-ка, Шаров — это же…

— Да, да. Крутой парень. Так вот, какая-то девица украла пленку и попробовала Дыкина шантажировать.

— И что же?

— Грохнули ее, вот что! Кто-то еще за пленкой гоняется. Так что, Миша, и для нас настал черед поучаствовать в гонке.

— Каков призовой фонд? — В бесцветных глазках Михаила Анатольевича загорелись синие огоньки алчности.

— Двадцать тысяч. Расходы, разумеется, в призовой фонд не входят.

— Двадцать тысяч — чего?

— Миша, я же тебе сказала, что наш клиент — мэр! — Вершинина сделала ударение на последнем слове.

— Так что же, Дыкин через мою голову к тебе обратился? — В Мещерякове заклокотала обида.

— Миша, это — второстепенный вопрос! Главное теперь — в грязь лицом не ударить!

Глава третья

Войдя в помещение кафе, Алискер с удовольствием окунулся в его приятную, почти интимную атмосферу: в зале царил теплый полумрак, по которому мягко стелились волны медленной мелодии Леграна. Бесшумно скользили официантки в белых передниках.

— Люблю ненавязчивый сервис, — манерно произнес Евгений, усаживаясь за круглый столик и живописным жестом подзывая к себе коренастую рыжую официантку. — Ты что будешь?

Мамедов заглянул в меню.

— Возьму, пожалуй, крабовый салат, минеральную воду и кофе.

— У тебя рацион прямо как у топ-модели! — пошутил Женька. — А мне, девушка, пожалуйста, цыпленка-табака, сливки с черносливом и каппучино. Так, а выпивать что будем? — Он лукаво посмотрел на замершую в ожидании официантку, — что вы нам посоветуете?

— Есть водка, пиво, коньяк, вино, бренди, портвейн хороший. Да вот же карта вин! — неохотно, точно ее просили рассказать таблицу умножения, ответила рыжая.

— Может, по пятьдесят коньяку? — утратив интерес к официантке, предложил Мамедову Женька.

— Давай. Для согрева.

— Девушка, два по пятьдесят «Дербента»! — Женька артистично щелкнул пальцами и рассмеялся.

Когда официантка с достоинством удалилась, он нагнулся через стол к Мамедову.

— Нет, ты видал? Ну и краля! Мало того, что ноги — колесом, так еще и цедит сквозь зубы. Ха-ха, помнишь, как там у Горация:«Будь же мудрой, вина цеди!» Нет, эта рыжая, весь интерьер портит, я тебе как фотограф и стилист говорю! «Есть водка, пиво, коньяк…» — спародировал он нелюбезную официантку.

— Она здесь долго не задержится, — предположил Мамедов, вошедший в роль милосердного друга с «неординарной внешностью».

— Знаешь, почему она на нас так пялилась поначалу? Думала, ха-ха, что мы — голубые, ей Богу! Из какой-нибудь деревни, небось, приехала. Начиталась в журналах про гомов, а тут — мы с тобой как нарисованные. У баб ведь как? — страшный, кривой, косой, бицепсы как у Шварца — значит, ортодокс, чуть посмазливей — гей!

— Может, ты и прав. Слушай, Жень, давно ты фотограф и стилист? — Мамедов решил, что пора переходить к делу.

— Ты имеешь в виду в «Олл старз»?

— Да.

— Два года, а что?

— Беспалова Мария у вас работала?

— Так ты что, из милиции? — насторожился Евгений.

— Почему сразу — из милиции?

— Хочешь страхи мои развеять? Я вот сижу тут, с тобой болтаю, а сам думаю: что это вдруг он такой добрый? Так это, значит, у вас теперь подход такой? Раньше корки красные в морду — и шабаш, а сейчас у вас вон какие методы — напоить, обогреть…

— Прекрати этот треп! Я тебе еще раз говорю: к милиции я никакого отношения не имею! Я что, на мента похож?

— Не похож, для мента у тебя внешность слишком неординарная… — замялся Женька.

— Так работала у вас Беспалова?

— А что это ты ей интересуешься? — В карих Женькиных глазах опять появилось недоверчивое выражение.

— Расследование одно провожу. — Уклончиво ответил Мамедов.

В эту минуту им принесли заказ. Все та же рыжая официантка, как робот, выставила содержимое подноса на стол и, не удостоив приятелей взглядом, направилась к соседнему столику, где томилась ожиданием немолодая парочка.

— Ну и мымра! — не удержался от нелестного замечания по адресу официантки Женька. — Человек более впечатлительный распростился бы с аппетитом, пообщавшись с этой корягой!

Окинув критическим взором цыпленка, он принялся не спеша протирать салфеткой вилку. Алискер молча приступил к салату из крабов.

— Расследование, говоришь? — Замешкавшийся было Евгений как будто осмелел.

— Вот мои корочки. — Алискер положил на скатерть свое удостоверение.

— Частный детектив? — Женька с уважением посмотрел на Мамедова. — А че ж ты сразу не сказал?

— Налаживал личные контакты, — иронично отозвался Алискер.

— При помощи водки и краковской?

Мамедов улыбнулся. Женька ему решительно нравился.

— Давай лучше про баб поговорим, а?

— Про Беспалову.

— Ну, работала она, работала, а потом — бац! — перестала, — цинично усмехнулся Евгений.

— Я серьезно. Расскажи о ней.

— Классная девка была! Только со вкусом не очень дружила. Ну, правда, после того, как я дал ей несколько дельных советов, кое в чем разбираться стала. Без ложной скромности, — Женька с усмешкой посмотрел на Алискера. — Приехала она в Тарасов из Красногвардейска. Есть такой глухой, но милый сердцу уголок…

— Жень, ты мне глубоко симпатичен, но…

— Насколько глубоко? — Женька рассмеялся, хитро прищурив глаза.

— Без поясничанья, можешь? — Алискер смерил его строгим взглядом.

— Могу. А что ж мы коньяк не пьем?

— На дессерт оставим.

— В общем, приехала она из провинции. Девка видная, высокая, двигалась неплохо. По мне — поработать с ней серьезно — любой Тарлингтон сто очков вперед бы дала! Фотогенична, трудолюбива. Вот только зазнаваться в последнее время стала и как-то поглупела, что ли?

— Ты ее хорошо знал?

— Я с ней спал. Хотя это, в большинстве случаев, не показатель.

— У тебя с ней роман был?

— У меня почти с каждой из моделей рано или поздно он бывает… — усмехнулся Женька.

— Понятно. — Алискер многозначительно посмотрел на него. — И долго ты с ней спал?

— Тебя это как детектива или как мужика интересует?

— И то, и другое…

— Люблю честных людей! Не долго.

— Что так?

— Какая-то она, говорю тебе, другая стала. Капризная, мелочная, с прикидкой да приглядкой. Исчезла в ней, как бы это сказать, непосредственность, что ли. И осталась одна посредственность, — рассмеялся своему каламбуру Женька, — и в постели тоже… «Все человеческое исчезает с ее лица…» — как сказал поэт. А все-таки странно и даже жутко, согласись, когда узнаешь, что с твоей подружкой, с которой ты еще недавно в постели кувыркался, случается такое…