В тумане лжи - Елена Гордина Страница 6

Когда Ольга познакомилась с Андреем, она была замужем за Петром. Их брак нельзя было назвать особенно счастливым, но и несчастным тоже. Скорее всего, они были самой обычной, как это принято теперь называть, среднестатистической парой среднего возраста. Петр работал, вечерами приходил домой и уныло валялся на диване, просматривая все передачи по телеканалу «Спорт». Ольга готовила ужин, стирала, читала женские журналы и болтала с подругами по телефону. Обычная жизнь обычной семейной пары без особых запросов и претензий. Временами Ольге становилось так скучно, что хоть волком вой, потому что Петр, если честно, был самой посредственной личностью – серой, унылой, «без огонька» и задора. Когда Ольга выходила за него замуж, он казался ей вполне перспективным молодым человеком, серьезным и хорошо воспитанным. Петр сильно выделялся на фоне их незрелых и легкомысленных ровесников, казалось, что вот-вот, еще немного, и синяя птица удачи окажется в его руках. Но… как это часто бывает, жизнь внесла свои коррективы. Петр так и не взлетел, он еще некоторое время продолжал по инерции бежать, нелепо размахивая руками, а потом остановился окончательно и бесповоротно. Бизнесмен из Петра оказался неудачный, и теперь он протирал штаны в роли менеджера в одной третьесортной конторе. Руки у Петра тоже росли из «пятой точки», он даже кран отремонтировать не мог, вечно сантехника вызывали. Как говорится в народе, Петр был «ни рыба ни мясо», и Ольга уже давно в душе называла себя «женой неудачника». Ольгу бесило такое отношение мужа к жизни. Лично ее не устраивала ни работа, ни квартира, ни сам муж, но, чтобы все это поменять, разом и или хотя бы частично, уже не хватало ни сил, ни времени, ни желания. Это только в двадцать лет кажется, что все еще впереди, что все можно изменить и жизнь не будет походить на серую рутину с кислым запахом отчаяния. Но чем старше становилась Ольга, тем сильнее она ощущала, что в какой-то момент все пошло не так, что-то сломалось, потерялось, дорога жизни пошла не в ту сторону, и теперь окружающая реальность походит на «день сурка».

Ольга в минуты такого отчаяния понимала, что Петра больше не любит, а живет с ним лишь по привычке да из-за боязни остаться одной. Она иногда пыталась бунтовать, что-то выговаривала Петру, пыталась объяснить, но в результате ничего не менялось, и Ольга, в конце концов, просто перестала, по словам ее мужа, выпендриваться.

В минуты серого уныния, когда Ольге начинало казаться, что в ее жизни уже ничего хорошего не будет, она садилась писать картины. Конечно, Ольга никогда искусству живописи не училась, она была дилетантом, но в ее работах было столько живых эмоций и оголенных чувств, что ее картины нравились людям. Ольга рисовала церкви, большие и маленькие, помпезные и покосившиеся от старости, они были то засыпаны снегом, то просто прятались в зеленой листве или стояли на фоне серого осеннего неба. Ольга писала картины, а затем дарила их друзьям и знакомым, которые с радостью принимали ее работы. Петр же считал увлечение жены полной чушью и относился к ее картинам, как к туалетной бумаге, – просто, незамысловато и безразлично.

А потом Ольга познакомилась с Андреем, и в первый же вечер их знакомства она поняла, что пропадает. Пропадает в его черных бездонных глазах, в его тихом, сладком голосе, в его пушистых длинных ресницах. Да и сам Андрей увлекся не на шутку симпатичной молодой женщиной с грустными глазами. Их роман так быстро набирал обороты, что казался просто нереальным, сказочным и невозможным. Уже на третий день их знакомства Андрей пригласил Ольгу в кафе, где угостил ее кофе с коньяком. Они сидели в полумраке небольшого уютного зала и слушали живую музыку – в этот вечер в кафе играл саксофон.

– Оля. – Андрей держал ее за руку, и его глаза, его прекрасные черные глаза смотрели на девушку с любовью и нежностью. – Я ждал тебя всю жизнь. У меня широкая спина, и я хочу защитить тебя от всего плохого, я хочу быть рядом с тобой всегда.

Если бы Белинский сказал, что у Ольги красивые ноги или глаза, что она сексуальная или роскошная, да вообще любую банальность, которых Ольга за свою жизнь уже слышала огромное количество, романа бы не было. Ну, может быть, она и изменила бы мужу, даже точно бы изменила, так как уже совершенно озверела и от душевного одиночества, и от отсутствия секса, но не влюбилась бы в Белинского. Так, пару раз встретились бы и разбежались. Но Андрей каким-то удивительным образом нащупал в Ольге слабое место и сказал те самые, единственные слова, которые она ждала всю жизнь: «У меня широкая спина, и я готов защитить тебя от всего плохого».

И Ольга ему поверила. Поверила так, как в детстве верят в Деда Мороза или в Добрую Фею, поверила Белинскому так, как совершенно непозволительно верить в возрасте «за тридцать» красивым брюнетам с пронзительным взглядом.

Ольга просто сошла с ума от любви, таяла от счастья, от такого огромного и большого счастья, которое ей казалось просто невыносимым.

Она в этот же вечер, сразу же после кафе, сказала Петру, что влюбилась и уходит от него к другому человеку. Петр кричал, ругался, потом плакал, умолял Ольгу одуматься, говорил, что это ошибка и что Белинский ее бросит, но Ольга лишь тихо улыбалась своим мыслям. Она-то точно знала, что они с Андреем созданы друг для друга, и просто ничего не замечала вокруг себя – ни убитого горем мужа, ни подруг, которые крутили пальцем у виска, ни-че-го, кроме Андрея. Белинский каким-то невозможным образом стал для Ольги центром Вселенной, смыслом жизни и просто… воздухом. Просыпаясь ночами, она смотрела на спящего рядом Андрея и тихо гладила его лицо своими тонкими пальчиками. Ей казалось, что Андрей – это самое совершенное создание в мире, что он похож на спящего ангела, который спустился на землю. Ольга благодарила Бога за их встречу и тихо умирала от ревности – ревновала Белинского ко всему живому, ей хотелось, чтобы он был ее, только ее и ничей больше. Она подала на развод, Андрей оплатил услуги адвоката, они уже начали готовиться к свадьбе, когда прогремел гром…

Ольга очнулась от своих тяжелых мыслей и поднялась со стула. В доме было тихо, Ирина наверняка спала, закрывшись на все засовы в своей